«О чем я только думал? Доминик будет кого-то спасать кроме себя? Бред!..»
И только когда услышал выстрелы, пошел на них, плюнув на осторожность. Не успел дойти и полпути к хижине, как увидел Дона, волокущего за руку и упирающегося Тимура. Из одежды на нем была только куртка, явно не его размера. А выглядел мальчишка подавленным, а его лицо было заплаканным.
– Тони, они убили его! – сказал Тимур и уткнулся носом в грудь Тони. – Они убили его!
Тони хотел обнять парня, чтобы утешить, но тот отскочил и крикнул:
– Не трогай меня, я грязный! Мне надо помыться. Эти сволочи… они… меня… Они убили его!
– Тише, маленький, все хорошо. Я помогу тебе. Я рядом, – попытался успокоить парня Тони.
– Тони, мальчишке досталось… я не успел, прости, – начал оправдываться Доминик, пряча глаза, чтобы не видеть осуждающего взгляда Тони.
Тимур дал себя обнять и прижался к другу, хотя его тело дрожало, и он был по-прежнему напуган, но больше не вырывался и все шептал:
– Они убили его… убили его… убили…
– Дон, ты уверен, что это все? – спросил Тони. – Мы можем вернуться в хижину?
– Их было пятеро… Метью сбежал – струсил, увидев, что все его дружки убиты, дал задний ход, уплыл на яхте, на которой они сюда и приплыли. Теперь я точно уверен, кто меня предал – его брат, Итен. Я ему доверял, оставил за себя, а он оказался сукой.
– Дон, ты сам себе вырыл могилу, когда по доброй воле вступил на этот путь, осталось только поскользнуться и дать возможность себя закопать. И я уверен, что так и будет. Рано или поздно ты оступишься… Может, хватит играть в эти игры и пора взяться за ум и стать, наконец, человеком? – спросил Тони. – Из-за тебя страдают невинные люди, льется кровь, ломаются судьбы! Нравиться быть крутым? Нравиться ходить по грани и висеть ежесекундно на волоске от смерти? Может, пора завязать и стать нормальным? Подумать о детях, наконец…
– Ты прав. Я заигрался. Пора завязывать. Теперь мне есть, что терять, и есть, ради кого жить! – ответил Доминик. – Отведи парня к водопаду, помоги ему… а я вернусь в хижину и приберусь там. Не стоит его вести в дом, когда там везде кровь и тру… У него шок после того, что произошло, поспать ему нужно, успокоиться…
– Иди. Мы с тобой позже поговорим… – ответил Тони Дону.
Доминик ушел. А Тони отвел мальчишку к водопаду и вымыл его. Тот почти не сопротивлялся, только шептал:
– Они убили его. А я грязный, ты испачкаешься… не трогай меня, я сам…
– Все будет хорошо, малыш. Ты не грязный, мы с тобой сейчас вымоемся…
– Ты не понимаешь! Эту грязь нельзя смыть! Она везде. В сердце, в душе, под кожей, на теле. Они… я… Альфред… – заплакал мальчишка, не договорив.
Тони вывел его из воды, усадил к себе на колени и обнял. Стал гладить по спине, голове. А тот все плакал и плакал. Шок и истерика после пережитого за день, и он сдался, сломался. Плакал и шептал, пока силы не покинули его, и он не уснул прямо так, сидя.
Доминик вернулся и помог Тони, взяв Тимура на руки, отнес в хижину осторожно, стараясь не разбудить. Затем они вышли на улицу, чтобы продолжить начатый разговор, не разбудив парня.
– Я боюсь за тебя, Тони, за всех вас. Ты прав, они могут вернуться. Вряд ли Итен успокоится, узнав, что я жив и здоров и могу в любую минуту вернуться и отобрать у него трон.
– Ты втянул нас во все это. Ты во всем виноват! Здесь на острове даже негде спрятаться, скрыться. Что прикажешь делать нам? Одно утешает: раз твои дружки нас нашли, возможно, спасатели тоже нас найдут. Только бы не опоздали… Я тебя ненавижу…
– Успокойся. Мы справимся. Теперь я знаю о них и готов к новому визиту, смогу защитить тебя, Алана и Тимура. Обещаю! Мы продержимся, пока нас не найдут, клянусь. Больше никто не пострадает, верь мне, – сказал Дон и обнял Тони, стараясь приободрить.
– Дурак, как я могу тебе верить, если ты столько раз обманывал меня, унижал, заставлял делать то, что я не хочу?
– Сейчас поверь! Я изменился, мы изменились… я люблю тебя и никому не отдам, даже смерти.
– Опять врешь, пользуешься моей беременностью и слабостью.
– Я не вру. Дай мне последний шанс все исправить и доказать, что я могу любить так, как не будет тебя любить никто другой, пожалуйста.
– Ты бросишь ради меня свои грязные делишки? Станешь теплым и домашним? – спросил Тони и, подняв голову, посмотрел в глаза Доминику.
– Если ты бросишь свою работу агента, станешь только моим и перестанешь каждый день рисковать собственной жизнью и жизнью наших детей. Семья - это самое уязвимое место и в твоей работе, и в моей. А давай, я куплю этот остров и будем здесь жить? Ты, я и наши сыновья?
– И Тимка. После того, что случилось, ему некуда больше пойти… Я обещал ему, что никогда и ни за что не оставлю его. И не оставлю…
– И Тимка. Я сделаю все, что ты скажешь, соглашусь с твоим любым решением, только больше не пропадай на десять лет, ладно?
– Я все еще тебя ненавижу…
– От ненависти до любви один шаг. Сделай его, стань ближе и ты не пожалеешь, честно!
– Я попробую, но ничего не обещаю. Ты слишком много выпил моей крови. Слишком часто делал мне больно, слишком многого меня лишил…
– Я буду стараться все исправить, – сказал Дон и нежно поцеловал Тони, наверное, впервые за последние десять лет. Он никогда и никого не целовал раньше, считая все это телячьими нежностями. Абсолютно ненужными просто для секса. Только сейчас понял, что именно ласк им и не хватало с Тони, чтобы стать ближе, почувствовать единение душ и тел. «Теперь все будет по-другому, лишь бы он меня простил и принял. Простил не только ради наших детей, но и ради меня самого» – подумал Дон.
– Идея прожить всю жизнь на острове мне нравится, я бы прожил. Я романтик? Вокруг только небо, солнце и бескрайние воды океана, больше никого… Только семья, близкие и любимые люди… Хочу! Может, и не стоит ждать спасателей, пусть нас никто больше не потревожит. Никого не хочу видеть после того, что случилось сегодня… Как я Роману в глаза посмотрю? Как смогу сказать, что Альфред… что его…
– С Альфредом все будет хорошо. Он сильный, справится, выживет.
– Так он жив? Почему ты мне не сказал? Почему Тимуру не сказал? Ты идиот, придурок… я ведь думал…
– Он сильно пострадал, его крепко избили, изнасиловали. Он сейчас без сознания. Помог ему, чем мог, оказав первую медицинскую помощь. Я подумал, что Тимуру не стоит видеть его таким - синим, с поломанными ребрами и всего в крови - и вынес из хижины, спрятав от вас в кустах. Но он жив и должен справиться сам. Помощи и мед. обслуживания нам с тобой ждать неоткуда. Вот придет в себя и сам займется своим лечением и народной медициной, он ведь закончил медицинский колледж, как я слышал.
– Ты должен был хотя бы мне сказать! Ты не представляешь, что я чувствовал, думая, что потерял его навсегда…
– Прости, моя звездочка, рядом был Тимур, и мне не хотелось, чтобы он видел его таким. Они ведь пара? Зачем мальчишке лишний раз волноваться за своего альфу? Я хотел как лучше…
– Может, ты и прав насчет Тимура, но мне ты должен был сказать или хотя бы намекнуть, – упрекнул Тони Дона. – Больше никогда так не делай! Ничего не скрывай от меня, если хочешь, чтобы я попробовал научиться доверять тебе. Но ты спас Тимура, помог Альфреду, спасибо. Только все это не снимает с тебя вины за то, что они пострадали именно из-за тебя.
– Я ведь не нарочно втянул вас во все это! Хотя должен был проверить свое окружение, прежде чем все бросить и поехать на курорт. Да, я просчитался и сам остался ни с чем, и вас всех в это втянул, прости… Теперь я-то готов к новой встрече со своими предателями, и они больше не застанут нас врасплох. Знаешь, как я со всем этим покончу?
– Как?
– Здесь на курорте у меня есть своя собственная вилла. Там сейф и все бумаги… Как только твой Роман приедет, я скажу тебе шифр, и ты все это отдашь ему. Я ведь обещал тебе, что больше никогда не вернусь к прежней жизни. Короче, сдам вам все дела, людей, явки, конкурентов и союзников. Да, в их глазах я стану предателем, но помогу органам, став осведомителем, не только потому, что я хочу стать чистым перед законом, но и потому, что хочу сделать приятное тебе, очистив твой город от преступности и безнаказанности. И ты с чистой совестью и с чувством выполненного долга бросишь работу агента и посвятишь всего себя нашим детям.
