Под тяжелым верхним строением конструкция резко сужались в скопление наклонных шахт, усеянных сенсорами и авгурами. Из нижней части станции выступала толстая центральная колонна, уходя к бурлящей в сотне километрах массе варп-разлома. Эта металлическая игла протянулась в самый центр медленно вращающейся бури, выделяясь на ее фоне, как поднятое к закату копье.

Возможно, колонна удерживала станцию на месте или, может быть, это был некий усовершенствованный зонд. Находясь снаружи, сказать было невозможно. Достоверно известно было только одно: открытая дыра в варпе все еще выбрасывала огромные массы сырого эфирного вещества в реальное пространства. Все псайкеры на «Грозовых птицах», включая Есугэя, чувствовали это – давление во лбу, жар в крови.

Внешний вид станции мало говорил о ее происхождении и предназначении. На плитах из черного железа не было никаких знаков, даже эмблемы Навис Нобилите или аквилы Империума. Сооружение было безмолвным и неактивным за исключением линии кроваво-красных бортовых огней, которые продолжали мигать – загораться, гаснуть, загораться, гаснуть – на всем протяжении длинной центральной шахты.

После того, как не вышло получить ответ на приветствия и коды доступа от центрального когитатора станции, Хан приказал разбить ворота стыковочного отсека. Перехватчики из эскортного крыла приблизились, борясь с вызываемыми разломом завихренями и сносом, и выпустили в самые крупные противовзрывные ворота рой магнитных мин. Раздались безмолвные взрывы – тяжелая обшивка треснула, но выдержала. Чтобы пробить внешнюю оболочку станции понадобилась вторая атака, а затем и третья. Последние взрывы были исключительно сильными, как будто неожиданно дополненные второстепенными детонациями изнутри, выбросив волну обломков в ожидавшее крыло «Грозовых птиц».

Когда путь открылся, два ведущих штурмовых корабля устремились в док, непрерывно сканируя и наведя тяжелые болтеры на открывшееся пространство. Ангар был неосвещен и почти пуст, за исключением длинного пустотного корабля, удерживаемого железными стыковочными когтями. Его внешний вид напоминал саму станцию – толстая обшивка, отсутствие видимых иллюминаторов, рифленый корпус, усыпанный шипами сенсоров. На поверхности судна воины увидели первый знак – пиктограмма человека в золотой одежде, сидящего на троне. Одна рука была поднята, а другая – опущена.

– Дом Ашелье, – с пылом отметил Вейл, следя за пикт-данными.

Иерофант.

– По крайней мере, он был здесь, – сказал Есугэй.

– Возможно. У Дома много кораблей.

Сканирование завершилось, не показав ни жизненных показателей, ни энергетических сигнатур, и Хан отдал приказ двигаться вглубь. Перехватчики эскорта остались на месте, а две головные «Грозовые птицы» пролетели под тенью разбитого ангарного входа. Обе приземлились на площадку и высадили свой десант. Завывая двигателями, они были готовы немедленно подняться и открыть огонь.

Возглавляемые Намаи отделения прорывателей Белых Шрамов, пригнувшись, рассыпались по рокриту. Выходы были взяты под контроль, огневые позиции заняты, авгурные ретрансляторы развернуты. Отделения легионеров со штормовыми щитами и громовыми молотами ворвались в помещения за дальними стенами ангара, наведя оружие в боковые коридоры. Все было сделано быстро, эффективно, и без ответной реакции.

– Ангар захвачен, – раздался голос Намаи изнутри станции. – Жизненных показателей не обнаружено.

От этих слов у Есугэй упало сердце. Такая новость приведет Илью в смятение.

– Тогда отправляемся внутрь, – приказал Хан, и три последних «Грозовые птицы» прошли под огромным изгибом верхней конструкции станции.

Они сели на палубу подальше друг от друга. Пустое пространство было колоссальным, как и у всех крупных имперских сооружений. Его большую часть занимали ряды черных блестящих колонн, тянувшихся к сводчатому потолку. Размеры и вооружение примерно соответствовали звездному форту типа «Рамилис», но подобную конфигурацию Есугэй прежде не встречал.

К моменту высадки Есугэя и Арвиды Хан уже шагал по площадке к ним. За ним следовал кэшик. Ангар был безмолвен и разгерметезирован, хотя команды технодесантников уже работали с дуговыми сварочными аппаратами и турбомолотами, пытаясь определить, что работало, а что – нет.

– У нас есть гравитация, – заметил Хан. – Это уже что-то.

Из всех присутствующих самым неуместным был Вейл в массивном скафандре. Он старался не отставать от легионеров, которые уверенно шагали в силовых доспехах, в то время как он ковылял позади них.

– Нет энергии, – пробормотал он. – Где освещение?

Арвида внимательно посмотрел на пришвартованный звездолет, висевший над ними. Похоже, под его кормой вместо обычных плазменных двигателей висела группа стеклянных сфер.

– Странный корабль, – сказал библиарий.

– Все это странно, – заметил Есугэй, оглядывая гнетущую архитектуру.

Повсюду тяжестью давила тьма. Кроме нашлемных люменов Белых Шрамов, мечущихся по ангару двойными ослепительно-белыми пятнами, не было никаких других источников света. За спинами легионеров из открытых пустотных дверей по металлической палубе кралось тусклое темно-синее свечение, но тени впереди были абсолютно темными, тем чистым забвением, которое можно найти только в глубокой пустоте.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил Хан, обращаясь к своему советнику.

– Я чувствую варп под нами, – осторожно ответил Есугэй. Было еще кое-что – смутные отголоски человеческой деятельности, оставшиеся, как отпечатки пальцев на каждой поверхности. Разлом находился далеко отсюда, но его порча была ощутимой, как жар ядовитой звезды. – И больше ничего.

Примарх кивнул.

– Возможно, это место мертво. Если так, то мы надолго не задержимся.

Он дал знак Намаи.

– Охраняйте этот уровень. Если что-нибудь найдете, немедленно свяжитесь.

Затем обернулся к остальным.

– Должен быть командный уровень. Ойкумен?

– Наверх, – неубедительно сказал Вейл. – Он должен быть выше.

– Значит, отправляемся наверх, – сказал Хан, опустив руку на рукоять тальвара и ожидая Вейла. – Это твое место. Вот и веди.

Карио атаковал, вонзив острие клинка в пошатнувшегося легионера Белых Шрамов. Палатинский Клинок развернулся, прежде чем его противник рухнул, и, врезавшись в следующего, снес ему голову с плеч.

Его братья наступали вместе с ним – тесня защитников в тесном коридоре волной из стали и сапфира. Дети Императора продвигались быстро, но по-прежнему каждый перекресток приходилось брать с боем. Шрамы не понимали, что побеждены.

Сверху раздался грохот, сотрясая палубы. Из дыма вылетели осколочные гранаты.

Карио нырнул вперед, прокатился под летящими гранатами и, поднявшись, продолжил бег. Заряды взорвались за спиной, встряхнув замкнутое пространство ударными волнами, но префектор удержался на ногах. Он проскочил перекресток, стреляя из болт-пистолета и размахивая саблей. Путь преградили очередные два легионера, вооруженные такими же изогнутыми клинками, как и у него. Сталь столкнулась, осветив вспышками противников. Словно в стоп-кадре мелькнули эмблемы, знаки различия, белоснежные шлемы.