– Мы получили доклады о других рейдах, – сказал Коненос.

– Я знаю, что в них, – равнодушно ответил Эйдолон. – Одни мы выиграли, другие – проиграли.

– Мы пустили им много крови.

– Наверняка, и, все же, я считаю, что это были уловки. Скажи, тебе знакомо название Эревайл?

– Столичный мир Телгамского субсектора. Два месяца идет обратное приведение к согласию. Процесс находится в завершающей фазе. Почему вы спрашиваете?

– Что на этой планете?

Коненосу пришлось напрячь память.

– Средний объем промышленного производства. Планета населена, и были планы по формированию полков. Кроме того…

– Да, да, вся эта скукота мне уже известна. Ты знаешь, что их истинной целью был Эревайл? Они были готовы сдать Калий, только, чтобы прикрыть свою атаку там. Они знали больше нашего. Это была наша планета, мы ее захватывали, и что-то упустили.

Коненос нахмурился.

– Я могу отправить более внимательных людей.

Эйдолон лениво рассмеялся.

– К моменту их прибытия, Шрамы давно исчезнут. Ты ведь знаешь их.

– Тогда мы последуем за ними, – Коненос почувствовал от этой мысли последнюю вспышку боевых химикатов в крови. – Они бегут, повелитель. Мы можем уничтожить их во время преследования.

– Ты не первый, кто дает такой совет. Взгляни.

Эйдолон бросил планшет Коненосу, и тот поймал его одной рукой. Это была стандартный командный блокнот, используемый для хранения астропатических интерпретаций. Руны на кристаллической поверхности были закодированы двухуровневым шифрованием и вдобавок отсылками к кемошской мифологии. К данной минуте принявшие это сообщение сновидцы должны быть мертвы: любая передача от такого источника тщательно защищалась.

Понадобилась минута для разблокировки содержимого.

– Магистр войны, – наконец, произнес Коненос, сдержав готовые вырваться слова. «Значит, он проявляет больше интереса к нашим действиям, чем наш собственный генетический отец».

– Интересно, не правда ли? – заметил Эйдолон. – К нам спешит Повелитель Смерти. Каким-то образом Луперкаль вбил в его голову, что мы сработаемся с Четырнадцатым Легионом. Я так не считаю. А ты?

– Да ладно, повелитель, это то, чего вы хотите, – сказал Коненос, внимательно изучая командные тексты. – Приказ уничтожить весь Пятый Легион. С помощью Гвардии Смерти это можно сделать.

– У меня есть более ранний приказ. Я не какой-то безмозглый лакей, и не Сын Гора, чтобы мною командовал этот раздутый от варпа недоносок. – Взгляд Эйдолона все так же блуждал по слоям ткани, словно лорд-командор был поглощен чем-то за нею, тем, что его интриговало. – Поэтому я не склонен следовать этому приказу. Я сыт варварами по горло, хочется найти другие души для пыток. Разве ты не наслаждался, когда мы играли с сыновьями Ферруса? Они умирали так медленно, и в таком бешенстве.

Коненос собрался ответить, когда огромные двери в Святилище вдруг резко открылись. Из проема вывалилось тело стражника с окровавленным лицом, обронив оружие. Коненос резко развернулся, схватившись за болт-пистолет. Все легионеры по периметру Святилища подняли болтеры.

В зал вошла одинокая фигура в доспехе III Легиона. Воин был без оружия и без шлема. Ледяные голубые глаза на точеном лице кемошского аристократа с презрением оглядели свиту Эйдолона.

– А теперь, – пробормотал Эйдолон, – нас будет пытать этот.

– Милорд! – выкрикнул Раваш Карио, перешагнув через избитого стражника и направившись к трону. – Я слышал, что Разделенная Душа все еще ведет войну. Покончи с моим замешательством и поведай, почему вы все еще не в космосе.

Заинтригованный Эйдолон взглянул на незваного гостя. Постепенно легионеры ослабили хватку на оружии, хотя стволы по-прежнему были наведены на голову Карио.

– Палатинский Клинок, – сказал Эйдолон. – Небывалая честь. Но где твоя свита, префектор? Ты же не мог потерять ее по пути.

Карио остановился перед Эйдолоном. Коненос не сводил с него взгляда. Выправка мечника была идеальной, самообладание – безупречным, но отсутствие улучшений плоти разочаровывало. Оно говорило об отсутствии амбиций, и у судьбы были способы покарать такую гордыню.

– Ты отправил нам десятую часть от того, что мы просили, – бросил обвинение Карио, не побеспокоившись поздороваться с Коненосом. – Если бы ты ответил на вызов, я бы привел сюда спасенный конвой снабжения.

– Вызов, – повторил лорд-командор. – Так ты это называешь?

– У нас есть варп-следы. У тебя средства предугадывать их. – Карио мастерски сдерживал свою холодную, как мрамор, ярость. – Отпустишь дикарей и утратишь остатки своей жалкой чести.

– Да что ты, брат. Я сделал это давным-давно.

Карио свирепо взглянул на трон.

– Найди их.

– Префектор, на тебя со всех сторон нацелены болтеры, – сказал Эйдолон. – И я не думаю, что в твоем положении можно отдавать мне приказы.

Карио сорвался с места еще до того, как лорд-командор произнес последний слог. Коненос тут же выстрелил, но опоздал на долю секунды. Открыли огонь и другие, но тоже слишком медленно. На них сказалась наступившая после сражения апатия и присутствие наркотиков в крови.

Карио, подпрыгнув с платформы, одним прыжком достиг трона и направил извлеченный из ножен клинок к шее Эйдолона. Префектор вдавил сталь в серо-белую кожу лорда-командора, схватившись свободной рукой за плечо Разделенной Души.

– Отставить! – выкрикнул Эйдолон своим солдатам, бросившимся к трону. Коненос, который навел пистолет на обнаженный висок Карио, не стал убирать палец со спускового крючка.

Тяжело дышавший лорд-командор прим сверкнул глазами.

– Клянусь богами, ты быстр.

– А ты разжирел, – Карио по-прежнему щурился. – Смертельные вопли не слышны в пустоте. Поэтому клинок все еще нужен.

– Ты это доказал. Но теперь отступи, пожалуйста. Вопреки ожиданиям, у меня нет желания убивать тебя.

– Тогда заканчивай с этим притворством. Отдай приказ на преследование.

– Мне не нравится получать наставления под лезвием меча.

Наблюдая за игрой господина, Коненос позволил себя сухо улыбнуться. Все в Эйдолоне говорило об обратном.

Карио медленно убрали клинок, и отошел от трона. Тем не менее, гнев не прошел, и префектор не вложил в ножны чарнабальскую саблю.

– Стыдно, брат, – сказал Эйдолон, его сшитые щеки вспыхнули, когда он поерзал на месте. – Были времена, когда мы спорили о нашей стратегии при помощи красивых слов.