- Мне резануло слух, когда ты сказал, что что-то должно носить околосексуальный характер.

- Так? Почему?

Я насторожился.

- Потому что я буду решать это.

Её взгляд изменился после произнесённых слов. Я одной половиной опешил, а второй стал анализировать. Опешил, потому что если всё так, как мне сейчас показалось… Если она сейчас смягчится взглядом… Взгляд её смягчается.

- Ты сейчас попыталась сыграть?

- Да, больше для себя, но хотела посмотреть и твою реакцию – понравится ли мне это.

Я откинулся на диване и скрестил на груди руки. У меня это признак довольства и мышления.

- Подумай не сейчас, что тебе надо. Но до следующей среды мы должны знать восемьдесят процентов от этого.

- Хорошо.

- Чёрт, я будто сон вижу.

- Почему?

- Да как-то нравится мне всё происходящее.

- Мне тоже.

- Честно?

- Да.

- У нас у каждого свой интерес?

- Да.

- И я могу рассчитывать на секунды, которые так уважаю?

- И с помощью которых ты пытаешься удерживать людей в напряжении? Да.

- Я хочу тебе кое-что показать.

Я поднялся и подошёл к комоду. Оттуда извлёк кошку-девятихвостку и вернулся с ней к Наташе на диван.

- Держала такие штучки в руках? – спросил я её.

- Только в фантазиях.

Я изобразил изумление.

- Класс! На, возьми, подержи.

Наташа приняла от меня плётку и стала её с любопытством рассматривать и ощупывать, и даже понюхала. Смотреть на это было уже удовольствие.

- Можешь даже лизнуть, - пошутил я.

- Лизну, когда заслужишь.

- О-о-о! Спасибо!

Не могла девушка, не имеющая опыта в этой теме так себя вести на первом свидании. Значит, что-то от всего этого в ней уже зародилось до меня. Это успех.

Я с удовольствием созерцал, как она ознакомляется с новым ей предметом.

- По чему можно ударить? – спросила она, скосив взгляд на диван по правую сторону от себя, сделав едва заметный жест замаха.

- Я попрошу тебя применить эту вещь на мне во время нашей игры. Но никакой крови. Поэтому, чтобы не в пятницу на следующей неделе сталкиваться с актом первого удара, я тебе предлагаю избавиться от психологического барьера прямо сейчас.

Наташа с секунду переваривала информацию, мы смотрели в глаза друг другу.

- А куда? – спросила она.

- По бедру, - моё правое бедро, отставленное в её сторону, представляло выгодную мишень для такого случая.

Наташа медленно отвела руку назад и несильно ударила меня по ноге.

- Ударь посильней, - попросил я.

Она исполнила.

- Ещё сильней!

На этот раз боль «брызнула» в мозг чем-то кисло-горячим и секундной темнотой. Я вгрызся анализом в наступившие за этим ощущение. Тысячи мыслей, как и подобает в экстремальной ситуации, пронеслись вихрем в моём мозгу. Среди прочего, я мельком подумал о странности в задумке создателя, чтобы мы испытывали физическую боль, но и тут же понял его, потому что только такая - пугающая, не принимаемая и отталкивающая конструкция внутри живого существа могла способствовать уклонению и избеганию им объектов и явлений, ведущих к его уничтожению. Чтобы прийти к такому выводу, я успел произвести некоторые изыскания чего бы то ни было, что способно заставить живое существо избегать уничтожения от чего-либо, но без сигнала болевых ощущений, и обнаружил, что альтернативы нет. Смерть следует за болью, и чем вероятнее смерть от чего либо, тем сильнее должна быть от этого боль. Моменту же наступления смерти всегда предшествует самая сильная боль. За этим я ещё успел подумать, какими счастливыми существами мы живём, переживая постоянно такое приятное и блаженное состояние в нашем физическом теле, когда в нём нет переживания боли, которое всенепременно приятное и блаженное из-за этого. Это я смог сравнить тут же, с тем мимолётным состоянием, отмеченным болью, которую мне «подарила» Наташа. Иметь физическое тело, не испытывать в нём боли, но наоборот, постоянно иметь в нём такую приятность! Какие силы способствовали сгущению атомов именно в такой порядок и состав, которыми мы располагаем, благодаря чему теперь мы можем прибывать в таких переживаниях?! Эти мысли наполнили меня эйфорией. И что это?! – эта эйфория - как не космическая энергия, энергия мироздания, которая, как награда устремляется и заполняет всякое существо, коснувшееся истины? Я коснулся её только что своим разумом, осознав, каким блаженством пропитано наше тело, которое нам создатель преподнес на короткий период, и последовало «поглаживание» по головке. Но кто мог преподнести нам такой подарок? Только тот, кто любит нас больше всех. Но кто может любить нас больше, чем мы сами любим себя? Никто. А значит, есть какая-то связь между нами и тем создателем, преподнёсшим нам этот подарок, в том смысле, что мы и есть этот создатель, может быть, части его, но без каждого из нас нет и его.

- Супер! – сказал я, даже не утруждая себя потереть то место, куда Наташа опустила плётку. – Знаешь, что происходит в такие моменты с мозгом того, кого ударяют?

- Что?

- Мозг воспринимает ситуацию, как экстремальную, и мобилизует свой потенциал. У меня уже было такое, и я знаю, что через некоторое время я извлеку из своей памяти много, тысячи мыслей, проскочивших в момент удара, о которых я сейчас даже не догадываюсь. А что касается физического состояния, то, при физической боли в нашем организме вырабатывается эндорфины. Они соединяются с какими-то рецепторами, и, грубо говоря, на всех нервных путях, которые тянуться от периферии тела до центра удовольствия в нашем мозгу зажигается зелёный свет светофоров. Сразу по окончании боли можно некоторое время жить только приятными переживаниями своего тела, потому что они глушат неприятные своим количеством, что является непривычным состоянием, и тело просто улетает. Можешь себе представить, как в таком состоянии работает мозг, и как это отражается на том, что стоит у тебя на первом месте? – с улыбкой вернул я Наташу чуть-чуть назад в нашем разговоре.

- Странно, у тебя всё везде просто, а тут ты такие сложности рассказываешь.

- Тебе урок на будущее: никогда не объясняй своих поступков. Мнение относительно твоего психического состояния у людей всегда будет строиться обратно пропорционально этим твоим объяснениям. Другими словами: чем больше и лучше объяснишь, тем более сумасшедшим тебя сочтут.

- Никогда не думала так.

Я замолчал. Уже и так было много сказано, в том числе и лишнего.

- Я хочу теперь отвезти тебя домой. Теперь я хочу, чтобы ты начала всё обдумывать. Я попрошу тебя быть доступной для связи с тобой каждый день: или смс, или мэйл. Могу я тебя попросить пока никаких звонков?

- Конечно.

- Тебя это не обижает?

- Мы же партнёры!

- Я имею в виду просьбу, а не сам факт.

- Ответ тот же.

- Чёрт, кто-то очень хорошо переставляет фигуры.

- Что ты имеешь в виду?

- Ай, это я так, для себя, чтобы потом подумать кое о чём.

- Ты сейчас о работе подумал, когда со мной говорил?

- Угу, - соврал я, но это было очевидно.

Я выдержал паузу, чтобы не получилось, что я так скоро её выгоняю, и предложил:

- Ну, поедим?

- Поехали.

Когда мы вышли в прихожую, я сказал:

- И так это примерно будет также.

Я наклонился к её обуви, взял один полусапожек в руку, и изготовился помочь ей в обувании, а когда она не среагировала должным образом, вопрошающе посмотрел ей в глаза снизу:

- Я помогу.

- Я уже поняла, - ответила она, выставив ножку вперёд.

- Вот и правильно, - ответил я, и ухватился за ножку Наташи, чтобы она пережила прикосновение моих рук, а я ощущение от прикосновения к ней.

Мы подошли к лифту.

- Хорошо поговорили, - говорю.

Она усмехнулась.

- Может, у тебя такая беседа не первый раз состоялась в жизни, я ж даже представить не могла, что такие диалоги случаются.

- Я бы был скованней, окажись на твоём месте.

- Ты этого не можешь знать.

Мы спустились на лифте в помещение подземной стоянки.