Никки не могла отрицать, что освещение давало ей возможность любоваться спящей Хелен. Объятая дремотой, она выглядела моложе и чуть невиннее, словно бы снова становилась подростком, каким когда-то была. Никки иногда задумывалась о жизни Хелен, о том, как рано она потеряла мать, оставшись на попечении строгого, вечно всем недовольного отца, и мысли эти отзывались болью в ее сердце. Ей бы хотелось, чтобы Хелен рассказала ей больше об этом периоде ее жизни, но целенаправленно давить на нее Никки не собиралась. Расскажет сама, когда будет готова.

Прильнув, Никки нежно прижалась губами к виску Хелен, целуя ее на прощанье, прежде чем начать новый день. Аккуратностью этот ее маневр не отличился, и Хелен заворочалась, сонно простонала и обвила ее рукам прежде, чем Никки попыталась сбежать.

«Прости, любимая. – Обнимая ее, пробормотала Никки, чувствуя губы, прильнувшие к изгибу между ее шеей и плечом. – Мне пора идти».

«Неееет», – душераздирающе проныла Хелен. Она, конечно, знала, как рано по субботам открывается бистро. Впрочем, радоваться этому факту она обязана не была.

Никки была с ней целиком и полностью согласна. Одно дело, когда она покидала их постель, зная, что Хелен и сама встанет где-то через час и начнет готовиться к новому трудовому дню. Но по субботам и воскресеньям утром, когда Хелен оставалась дома, уходить было невероятно сложно. Возможно, месяцев через несколько она смогла бы брать выходные, но пока что слишком важно было присматривать за ее разношерстным персоналом, притом самостоятельно и постоянно.

«Уверяю, завтра мы закроемся ровно в два и ни секундой позднее, так что у нас будет возможность провести весь день и вечер вместе».

«Обещаешь?»

«Обещаю».

Хелен приподняла голову и окинула Никки взглядом широко распахнутых темных глаз. «Я не хотела все так усложнять, милая. Прости».

«Да ладно, мне даже нравится, что ты так сильно по мне скучаешь, – сказала Никки особенным, мягким тоном, предназначенным исключительно для Хелен. Она чуть ослабила объятья и перекатилась так, что оказалась прямо сверху своей девушки и с всепоглощающей нежностью поцеловала ее в губы. – Засыпай обратно, солнышко».

Губы Хелен растянулись в улыбке под поцелуем Никки, и она замурлыкала от удовольствия.

«Шшш… – прошептала Никки между долгими, нежными поцелуями, – засыпай». И продолжила осыпать ее лицо и шею едва заметными прикосновениями губ до тех пор, пока Хелен не закрыла глаза, а ее дыхание не стало ровным и глубоким. Никки не была уверена, что Хелен заснула, но когда начала выбираться из постели, ответных действий не последовало. К тому времени, как Никки приняла душ и оделась, можно было с уверенностью заявить, что Хелен крепко спала. С едва заметной улыбкой на губах Никки вышла из спальни и направилась вниз по ступеням, ведущим в бистро.

Наибольший процент субботних и воскресных утренних посетителей бистро представляли собой геи и лесбиянки, которые все еще бодрствовали после ночных тусовок в местных ночных клубах. Они приходили сюда к открытию в поисках завтрака и тихого местечка, чтобы расслабиться перед тем, как вновь окунуться в яркий дневной свет жестокой реальности. Остальные клиенты Libertà, приходившие по выходным, в большинстве своем были работниками или посетителями местных магазинчиков и приходили пообедать ближе к середине дня. Включив свет и открыв заднюю дверь персоналу, Никки начала выставлять на стойку упаковки с яйцами. Немалое их количество будет весьма кстати в процессе готовки утренних блюд. Сюда же, к заднему входу в бистро, мальчишка из службы доставки принес хлеб и выпечку из пекарни, что находилась на соседней улице. Никки с улыбкой кивнула ему и подумала о том, что ее утренние подъемы просто ничто по сравнению с ранними сменами работников пекарни, потому как они-то уже как минимум пару часов были на ногах.

Она проверила зал, чтобы убедиться, что Дженна вчера прибрала там как следует. С кухни доносился тонкоголосый непрекращающийся ни на секунду треп поварихи, которая тараторила как сорока, тем самым выдавая свое нарко-прошлое. Никки до сих пор поражалась тому, что женщина, известная ранее как «Жаба Пэм», нанятая для работы на кухне, благодаря человеческому обращению и лечению прекрасно справлялась. И хотя большую часть времени Пэм молчала, Дженна с лихвой покрывала это своей трескотней за двоих, так что они не просто сработались, но даже и сдружились. Никки совершенно не понимала, как это было возможно при их абсолютной несовместимости темпераментов, однако искренне этому радовалась. И в этот самый момент она начала понимать, о чем говорила Хелен прошлым вечером. Было что-то весьма приятное в осознании того, что именно благодаря ей, Никки, у этих женщин появился шанс получить новую работу, новых друзей и новую жизнь.

Она с улыбкой прошагала через весь зал к парадному входу и распахнула дверь. Пользуясь случаем, Никки вышла на улицу и, ступив на тротуар, огляделась. Посетители уже какое-то время толпились у входа, так что теперь Никки приветственно кивала им, впуская в зал кафе. Она подозревала, что им понадобится кофе и чем больше, тем лучше, прежде они смогут двинуться куда-то еще. Первые солнечные лучи только начали появляться между высокими офисными зданиями, расчерчивая улицу на светлые и темные полосы, отражаясь от сияющего металла припаркованных вдоль дороги автомобилей. Метеорологи обещали ясный денек, по их прогнозам температура должна была подняться почти до +20, что было редким явлением для позднего сентября. И все это означало, что кафе сегодня будет до отказа заполнено покупателями местных магазинов и зеваками, которые пойдут прогуляться и поглазеть на витрины, радуясь тому, что можно не прятаться в машинах от бесконечного дождя. Никки мысленно сделала пометку, что нужно попросить Дженну остаться на час подольше, чтобы помочь ей с приготовлениями к вечеринке.

Звук уверенных, словно впечатывавшихся в тротуар шагов заставил ее обернуться, и, хоть она была полностью уверена в том, что выработанная в Ларкхолле привычка «держать лицо» ее не подвела, и по виду сказать этого было нельзя, волосы на затылке инстинктивно встали дыбом. Она с удивлением обнаружила патруль из двоих полицейских, которые с деловым видом обходили окрестности. Видимо, район и в самом деле стал спокойнее. Должно бы, конечно, быть по-другому, но в более проблемных районах полицейские предпочитали держаться в относительной безопасности за закрытыми дверьми патрульных автомобилей, а не с горделивым видом шествовать по тротуарам.

Одним из патрульных была женщина. Высокая, темноволосая, с глубокими, пронизывающими глазами. Она коротко улыбнулась Никки: «Доброе утро. Я офицер Лидхем, а это патрульный Поттс. В связи с недавними событиями, наверху решили усилить патрули, в том числе и в вашем районе. Уверена, вы понимаете».

«Да, конечно. – Никки отчаянно надеялась, что ее лицо не выражает ничего более, кроме вежливого интереса. – Ужасное было дело».

«Это точно. – Лидхем глянула на дверь. – Уже открылись?»

«Только что. – Невозмутимо сказала Никки. – Чай, кофе?»

«Не отказались бы».

Никки открыла дверь и провели их внутрь, в надежде, что никто из персонала не сорвется и не наделает глупостей из-за внезапного присутствия полиции. Никки с облегчением заметила, что за стойкой обслуживала посетителей не Дженна, а Кейт. Мошенница из числа служащих, отсидевшая два года за хищение и растрату, темнокожая Кейт была обладательницей вызывавших зависть длинных, непослушных темных волос, черных завораживающих глаз и той экзотической красоты, которая скорее настораживала, чем притягивала. Никто не понимал, почему ей было позволено управляться с кассой, учитывая род ее преступлений. Однако Никки ценила ее уровень интеллекта и уверенность в себе, к тому же не без оснований подозревала, что на этой работе Кейт не задержится, а найдет место получше. К тому же Никки искренне считала, что Кейт вряд ли прельстят небольшие пока доходы Libertà. Она всегда выбирала кусочки пожирнее.