– Садись в машину, – сказал он тихо.

– Я тебя ненавижу! – ответствовала Линдси и забралась в салон, помогая себе здоровой рукой.

– Ничего, переживу, но сначала я должен убедиться, что у тебя не сломано запястье. – Дерек довольно-таки бесцеремонно подвинул ее на сиденье и захлопнул снаружи дверцу раньше, чем она успела отреагировать.

Вернувшись к Анне, он перекинулся несколькими словами с Таннером, и тот был безмерно доволен, узнав про сыр на гриле, картофельные чипсы и шоколадное печенье.

Дерек чувствовал себя ужасно, понимая, что Линдси пострадала из-за него. Он должен был убедить ее держаться не за край саней, а за него. Впрочем, заставить Линдси Моралес сделать что-то против ее воли почти невозможно – так, во всяком случае, было до этого момента. Теперь же он, несмотря на бурные протесты, повезет ее в больницу.

Дерек завел двигатель, а Линдси попыталась справиться с ремнем безопасности одной рукой и даже снять перчатку с другой. У нее ничего не получалось, поэтому он перегнулся и пристегнул ее сам.

Она сдавленно его поблагодарила, и он отчетливо слышал, с каким трудом ей далось это скупое «спасибо».

Дерек спрятал улыбку, хотя ему очень нравилось наблюдать за Линдси. У нее полыхали щеки, спутанные волосы выбились из-под яркой шапочки, глаза горели гневом. Чтобы не показывать свою слабость, она прикусила нижнюю губу и отвернулась. Лучше бы улыбалась.

– Ты же знаешь, я не полное дерьмо.

Линдси не ответила, но, судя по тому, как дрогнули ее ресницы и застыло лицо – по крайней мере та его часть, которая была видна, – услышала его.

Машина выехала на шоссе. На обочинах лежал грязный снег. Крупные снежинки разбивались о ветровое стекло. Почему-то вид летевших прямо в лицо снежинок вызывал тошноту. Линдси закрыла глаза и, прислонившись затылком к подголовнику, постаралась не думать, что сидит в машине своего заклятого врага, но не преуспела в этом.

Боль в руке не утихала, но это в данный момент было наименьшим из всех обрушившихся на нее зол. Хуже всего был запах, запах Дерека: будоражащая смесь знакомого мускуса и чего-то нового… древесной стружки? Да, похоже. Раньше от него так не пахло. Но, вероятно, это нормально, учитывая его работу. Она почувствовала еще запах кожи, но он исходил от пояса с инструментами, лежавшего на сиденье между ними. На полу у нее под ногами громоздились рулоны бумаги – не иначе строительные чертежи. Было сразу видно, что это машина делового человека, его машина.

Дерек включил печку, и теперь замерзшее лицо приятно обвевало теплым ветром. Но тепло, к сожалению, не помогло больной руке, да и моральный дух Линдси от тепла не улучшился.

Ей следовало прислушаться к его словам. Ведь он говорил, что не надо держаться за пластиковые санки. Но тогда она не боялась прищемить пальцы: теплые прикосновения Дерека казались ей страшнее. Когда они свалились в снег, она так и не отцепилась от санок – почему-то ей казалось очень важным их удержать.

В процессе совместного полета она сильно потянула запястье и резко вывернула, а последним ударом стал обрушившийся на несчастное запястье их общий вес.

Именно тогда ее пронзила боль, такая сильная, что из глаз хлынули слезы.

Только бы не перелом!

У нее не было времени на сломанную руку. А главное, она не могла позволить себе такие расходы. Один только рентген чего стоит – удовольствие не из дешевых, но без него определенно не обойтись. У нее повреждена рука, и надо точно знать, насколько сильно. А что, если у нее перелом, а она об этом не узнает? Не хотелось, конечно, признавать, но Дерек был прав, заставив ее поехать в больницу. Просто ей не нравилось, что ее везет именно он, а не кто-то другой.

– Ты в порядке? – спросил Дерек. – Головой не ударилась?

– Все нормально.

Быть может, если все время повторять эти слова, они воплотятся в жизнь? Линдси открыла глаза, стараясь не смотреть в его сторону. Слава богу, они как раз заезжали на больничную парковку. Дерек подъехал к стеклянной двери приемного отделения и остановил машину.

– Спасибо… – начала было Линдси, но Дерек перебил:

– Иди внутрь. Я сейчас подойду.

– Нет, теперь я справлюсь одна. – Она все же повернулась к нему и подняла глаза. – Уезжай. Я позвоню сестре, и она заберет меня.

Дерек устремил на нее горящий взгляд.

– Линдси, я никуда не уеду и не брошу тебя здесь.

– Но я не хочу, чтобы ты оставался!

Она сердито уставилась на него, всем своим видом показывая, что говорит серьезно, а выражение его лица говорило, что ему наплевать и на ее злость, и на ее слова.

– Выходи, малышка. Мне надо припарковаться.

Линдси скрипнула зубами и попыталась правой рукой отстегнуть ремень безопасности, но ее пуховик был таким объемным, а перчатки настолько скользкими, что сразу стало очевидно – ничего не получится. Дерек молча отстегнул ремень. Линдси решила не благодарить его, вышла из машины и захлопнула дверцу. Машина отъехала, и она зашла в приемное отделение. Хорошо хоть, там почти не было народу – только женщина с маленьким спящим ребенком на руках и двое мужчин, один из которых прижимал ко лбу окровавленную тряпку. Бедолага. Линдси отошла к окну. Прошло совсем немного времени, и ее позвали к стойке регистратуры.

– Заполните, пожалуйста, эту форму, и я сразу же вами займусь, – сказала медсестра.

Линдси посмотрела на свою здоровую правую руку и заколебалась. Ей надо освободить пальцы, иначе она не сможет писать, но как?

– Извините, пожалуйста, – начала она нерешительно и протянула руку в перчатке к медсестре, – но не могли бы вы…

Сзади протянулась большая мужская ладонь и перехватила ее руку.

– Сейчас все сделаем.

Сильные пальцы Дерека очень осторожно стянули с нее перчатку. Линдси пыталась себя убедить, что вид его рук на нее не произвел никакого впечатления, но это была ложь. Она много дней и ночей мечтала о его руках – больших, сильных, теплых, с темными волосками на тыльной стороне ладони, длинными пальцами и аккуратно подстриженными ногтями. Она не могла не заметить, что кожа на них стала грубее, чем была раньше, в колледже, но ничего не сказала.

Быстро заполнив бланк, Линдси направилась в комнату ожидания. Дерек – за ней. Когда он сел рядом, она сразу почувствовала его запах и тепло. Он по дороге успел снять пуховик и нелепую шапочку, оставшись в легкой, изрядно поношенной рабочей куртке. Его волосы пребывали в беспорядке, словно расческу ему заменила пятерня. Впрочем, для него это нормально.

– Это займет какое-то время, – сказала Линдси. – Тебе не обязательно ждать.

– Кажется, мы это уже обсудили, – чуть раздраженно проговорил Дерек. – Лучше скажи, как ты себя чувствуешь. Надеюсь, тебе дадут какое-нибудь обезболивающее.

Было ясно, что он останется, что бы там она ни говорила, и Линдси разозлилась на саму себя, осознав, что в глубине души рада этому. Да и кому понравится торчать в больнице в одиночестве.

Пластиковое окно регистратуры открылось, и раздался голос медсестры:

– Линдси Моралес!

Линдси встала, подошла к окошку и ответила на вопросы медсестры: цель визита, принимала ли медикаменты, выезжала ли в последние недели из страны. Когда с вопросами было покончено, ей предложили еще немного подождать: сейчас подойдет другая медсестра и окажет помощь. Она напомнила себе, что следует во что бы то ни стало держаться от Дерека как можно дальше, и села не рядом с ним на диванчик, а на стул у противоположной стены.

– Даже так? Не хочешь сидеть рядом со мной? – Он подался вперед, устремив на нее тяжелый взгляд.

– Что ты хочешь от меня услышать? Мы даже не друзья.

– Да, но не я тому виной.

Линдси возмущенно ахнула.

– Хочешь сказать, что я? Да как ты смеешь!

Дерек вздохнул и опустил голову, словно в знак поражения, а когда снова поднял, на лице его застыло выражение вины.

– Ты права. Прости, пожалуйста. Во всем виноват только я. Но мы могли бы стать друзьями. Если бы ты позволила.