- Сосредоточьте свое внимание на ноже, откинув посторонние мысли. Вы должны думать только о нем, как хотите его найти.

Около часа мы сидели молча, стараясь поймать это необычное ощущение. Профессор не выдержал первым:

- Я ничего не чувствую. – Недовольно фыркнул он, выпрямившись и разминая затекшие руки. – Объясните хотя бы, что это за ощущение такое, как его распознать.

- Тепло, - ответил я, стараясь подобрать нужные определения, но облечь неясное чувство в слова оказалось довольно сложно. – Что-то вроде сгустка энергии, теплого шарика, который появляется в груди. И он… - Я замялся, почесав в голове. – Ну, как бы ведет вас туда, куда нужно. То есть ты знаешь, что если аппарируешь, попадешь куда надо. Просто знаешь…

- Просто знаешь, - передразнил Снейп, - хорошее объяснение. Как учитель, вы – полная бездарность.

- Это вам не рецепт зелья, где известен список ингредиентов и порядок действий. Это нематериальный процесс, тут труднее. И вообще, - разозлился я, поняв, что профессор просто насмехается над моими попытками играть в педагога, - может, у вас просто притупленное чувственное восприятие? Вы такой материалист, что может быть просто не способны на высокие и сложные чувства?

5. Северус

Забини снова обвинил меня в неспособности любить. Почему-то именно это обвинение задевало меня сильнее всего. Если бы он сказал, что я циничный ублюдок, никого не уважаю, не понимаю юмора и не разбираюсь в моде, я бы стерпел. Любая глупость – но только не это. Только не упрек в бесчувственности от того, чувства к которому доводят меня до безумия каждый день и каждую ночь. В прошлый раз я попытался его ударить. И слишком живо помнил, чем это кончилось. И мне совсем не хотелось сейчас повторять нечто подобное. Конечно, не хотелось умом, ибо тело мое просило и желало наглого мальчику беспрестанно, но на то мы и люди, чтобы не идти на поводу у инстинктов.

- А сами-то вы что-нибудь чувствуете? – Поинтересовался я. Забини сначала ухмыльнулся, но потом его зрачки удивленно расширились. Несколько секунд он сосредоточенно прислушивался к себе, а потом, потупившись, ответил:

- Нет.

Я не мог не воспользоваться возможностью позлорадствовать.

- И у кого из нас после этого притупленное восприятие? Или, может быть, полная эмоциональная импотенция? – Съехидничал я, глядя, как мальчишка комкает в руках покрывало, только что не дымясь от злости. – Наверное, вы что-то делали не так. Вспомните, Забини. Вы упускаете что-то очень важное, что вам помогло почувствовать, ощутить след. Думайте же! – Прикрикнул я, не сдержавшись.

- Я хотел спасти вас, - пробормотал он чуть слышно. – Наверное, я думал не только о ноже. Я хотел найти вас тоже.

- И что это меняет? – Спросил я, прокручивая это неожиданное умозаключение в голове, пытаясь рассуждать. – Думаете, магия верности усиливает магию следа? Если у ножа два хозяина…

- Наверное, когда нож у одного из хозяев, след усиливается, чтобы привести другого к нему, и его легче ощутить. – Закончил мальчишка мою мысль. – Подумайте обо мне.

Повисла напряженная тишина. Забини предложил мне сделать то, чего я усиленно старался не делать уже долгое время. Он тоже смутился и не говорил ничего, разглядывая обои.

- О вас? – Наконец, переспросил я, понимая неизбежность эксперимента.

- Да, - ответил он, снова принимая позу для медитации. Я вновь откинулся на руки, расслабляясь.

Нож. Я хочу найти его. Его и Блейза. Переместиться к ним. Почувствовать их. Узнать направление.

Два часа попыток ничего не дали. Услышав вздох Забини, я открыл глаза и увидел, что он блаженно улыбается.

- У меня получилось. – Ответил он шепотом, словно боясь спугнуть приятное ощущение. – Я чувствую его. И вас.

- А теперь сиди тихо и не мешай мне, - зло бросил я, снова закрывая глаза, чтобы расслабиться и не дать краске окончательно прилить к лицу.

Время словно замедлило бег, когда я стал дышать медленнее и ровнее. Все посторонние ощущения ушли на второй план, мысли пропали, уступив место одному желанию – чувствовать его. Найти Блейза. Попасть к нему, увидеть, коснуться… Ощутить тепло его кожи, посмотреть в глаза… Найти, прижать, не отпускать… Внутри словно начало разливаться тепло, формируясь в плотный шарик в районе солнечного сплетения. Ощущение было безумно приятным, и я не заметил, как начал улыбаться. Однако это заметил мальчишка.

- Получилось? – Полюбопытствовал он, сбивая меня с концентрации, и сгусток энергии тут же рассеялся, словно его и не было. Я чуть слышно выругался.

- Получилось-получилось, - недовольно проворчал я, вставая с постели. – Теперь нужно тренироваться в аппарации по следу. Уйдите в другую комнату, чтобы я не знал, где конкретно вы находитесь. Я попробую аппарировать снаружи.

Мальчишка кивнул, поспешно обуваясь, а я, надев ботинки, вышел из дома на улицу. Как я и предполагал, уже начало темнеть. Мы пропустили обед и даже рисковали не успеть на ужин, если задержимся надолго. Вдохнув полной грудью морозный декабрьский воздух, я постарался расслабиться. Медитировать стоя совсем не так здорово, как сидя в удобной позиции. Тем более, я был вынужден думать о Забини. А вместе с мыслями о нем неизбежно приходило возбуждение. Но если постоянно себя одергивать и контролировать – не получалось почувствовать искомый энергетический сгусток. Пришлось смириться и дать волю фантазии и эмоциям, чтобы достичь желаемого эффекта. Внутри снова сконцентрировалось тепло, и я понял, что знаю, что оно поведет меня к нему. Собравшись с духом, я аппарировал.

6. Блейз

Профессор ушел, а я вышел в коридор, направляясь в соседнюю комнату. Потом это показалось мне банальным, и я спустился на первый этаж. Но там даже присесть было не на что. Мало ли, когда Снейп сможет сюда аппарировать, и сможет ли вообще. Я же замучаюсь стоять посреди комнаты как дурак. Еще немного побродив по дому, я поднялся по полусгнившей лестнице на чердак. Там было темно, сыро и очень холодно. Несколько досок крыши отсутствовали, так что я мог видеть над головой стремительно темнеющее небо. Поежившись, я сильнее запахнулся в мантию, усевшись в старое кресло.

Было приятно знать, что я смог как-то пригодиться профессору, научить чему-то и его. А еще сознание того, что Снейп последние несколько часов непрерывно думал обо мне, грело лучше огневиски. И эта улыбка, появившаяся у него на лице… Интересно, кто-нибудь видел раньше Снейпа улыбающимся так? Наверное, я первый.

Профессор неожиданно возник передо мной с чуть слышным хлопком. Оглядевшись, он довольно усмехнулся, поправив мантию.

- Вы добились того, чего хотели? – Поинтересовался я, вставая.

- Надо еще пару раз попробовать, для закрепления эффекта, - ответил он, предлагая мне снова сменить комнату, чтобы он не знал, куда аппарировать, и шел исключительно по следу.

Еще где-то через полтора часа, когда профессор в очередной раз появился передо мной прямо из воздуха, он, наконец, удовлетворился итогом наших сегодняшних занятий.

- Кстати, а как так получается, что сейчас вы аппарировали в полуметре от меня, а когда я отправился в пустыню, то оказался чуть ли не в двадцати метрах от вас? – Спросил я, пока мы шли по дороге от Хогсмида к школе. Пошел первый в этом году, тут же тающий, коснувшись одежды или кожи, снег.

- Расстояние, Блейз, - добродушно ответил профессор, убирая волосы за уши. Мне показалось, что так он совершенно перестал быть зловещим зельеваром. – Мексика слишком далеко, точность теряется пропорционально расстоянию до объекта. К тому, же, вы не так и хорошо умеете аппарировать. У вас же и при обычной аппарации точность варьируется в пределах нескольких метров? – Вопросительно поднял бровь Снейп, и я вынужден был кивнуть. – Я, пожалуй, смог бы аппарировать в ту пустыню с погрешностью метра в три-четыре, самое большое. А из Лондона, к примеру, смогу попасть точно, даже несмотря на министерский барьер.