- Привет, - пробормотал он, опуская глаза в пол и поспешно принимаясь за вторую штанину. – Я не заметил, что ты…
Я был благодарен, что он начал говорить первым – у меня словно язык приклеился к небу.
- Красивый костюм, - снова буркнул он, чтобы заполнить возникшую паузу. Я почувствовал, что стремительно краснею. Словно я на этой свадьбе не жених, а невеста, и все гости будут разглядывать мое платье. Еще сильнее захотелось все это снять, но раздеваться перед мальчишкой я точно не собирался. Забини между тем влез в брюки и принялся за рубашку, путая пуговицы. Было очевидно, что ему так же неловко, как и мне, и я должен был в свою очередь как-то подбодрить его, но слова упорно не шли.
- Ты всегда будешь при мне так нервничать, когда мы станем жить в одном доме? – Я пожалел, что спросил, лишь потом осознав, что это не самый лучший вопрос дня ободрения. Неловкости только прибавилось. – Я не хотел бы тебя смущать… - Для этого, Северус, тебе надо для начала перестать так на него пялиться.
8. Блейз
Диалог не клеился, как и одевание. Пуговиц казалось больше, чем дырочек для них, а запонки и вовсе не хотели застегиваться. Кое-как справившись с одной, вторую я в итоге уронил, и она, зазвенев по деревянному полу, укатилась к ногам Снейпа. Наклонившись, он легким движением подобрал ее и приблизился ко мне. Затаив дыхание, я протянул руку, и он принялся застегивать мой рукав. От прикосновения его вечно холодных пальцев меня пробрала дрожь, но я продолжал смотреть в его черные глаза и тонуть в них. Покончив с рукавом, его пальцы переместились на мою грудь, исправляя последствия спешного застегивания пуговиц, медленно спускаясь к низу живота. Поняв, что не дышу, я судорожно вдохнул, накрывая его пальцы своими. Снейп замер и поднял на меня тяжелый взгляд.
- Мне не нужен сегодня Веритасерум, чтобы все понять, - вспомнил я один из самых волнующих вечеров в своей жизни. Тогда он боялся сказать, что я ему небезразличен, и у него была причина отталкивать меня. Сейчас она тоже есть, и он все так же скрывает свои чувства. Я внутренне сжался, ожидая, что он ответит что-то вроде «Нет, ты не понимаешь», но Северус продолжал смотреть на меня, и его пальцы подрагивали под моими, прижимаясь к моей коже. – Ты должен сделать маму счастливой. Она много лет любила тебя, и я знаю, почему. Шшшш… - Я приложил палец к его губам, не давая возразить. Когда он, наконец, поймет, что заслуживает любви? – Я никогда не встану между вами. – Прошептал я, очертив пальцем нижнюю губу Северуса. Устоять было выше моих сил. Эти губы сводили меня с ума, и я на мгновение коснулся их своими, запуская руку в волосы цвета вороньего крыла. – Это наш последний поцелуй. Когда придут результаты П.А.У.К., я уеду учиться в Италию, я уже выбрал место. Нам не придется жить в одном доме.
- Блейз, ты не должен… - потрясенно выдохнул Снейп, уткнувшись лбом в мой лоб и переместив руки на мою талию. Я в ответ обнял его за плечи, словно я уезжал уже сегодня. На самом же деле, я просто терял его навсегда, отдавая женщине, которая мне дороже всего на свете. И мы оба должны были с этим смириться.
- Я хочу, чтобы вы были счастливы. И чтобы вы оба знали, что я вас люблю.
Отстранившись, я быстро набросил жилет и, схватив мантию, вышел из комнаты, чувствуя, как кровь шумит в ушах. Добравшись на ватных ногах до своей спальни, я решил продолжить одевание там. Судя по стрелкам настенных часов, времени оставалось все меньше.
9. Северус
Встречая многочисленных гостей, я пожимал руки мужчинам, целовал руки дамам, но сам не мог думать ни о ком, кроме Блейза. Он стоял рядом, также одетый с иголочки, и на наших мантиях даже были приколоты одинаковые бутоньерки. Он тоже улыбался и пожимал руки гостям и целовал – гостьям. Только у него это выходило гораздо непринужденнее. Я же снова и снова прокручивал в голове наш разговор, с трудом осознавая, что мальчишка практически признался мне в любви. Я всегда знал об этом, но услышать – это пытка совсем иного рода. Он собирался покинуть родной дом из-за меня. Оставить человека, которого любит. Оставить мать – единственную свою родню, дороже которой нет. Все ради того, чтобы мы, как он думает, были счастливы. Хотелось возразить, что это брак по расчету, но не после того, что рассказала мне Нора. Я до сих пор не мог поверить в ее признания. Ходил все эти дни, как в тумане, словно ко мне применили Конфундус. Я столько лет страдал по Лили… А Онория, выходит, многие годы любила меня. Неужели такая любовь не заслуживает, чтобы стать взаимной? Теперь я просто обязан был сделать ее счастливой, в этом Блейз был прав. Разбить ее сердце, признавшись, что не только не люблю ее, но и совратил ее сына? Нет, об этом не могло быть и речи. Даже под Круцио я бы не выдал матери такой страшной тайны о ее муже и сыне. Мы с ним никак не могли быть вместе. Я не мог сделать счастливым его, но мог осчастливить ее. И я собирался это сделать. Но смотреть на мальчишку после его признания было мучительнее вдвойне. Он ведь простил мне все. Всю ложь, смерть Дамблдора, женитьбу на матери, сваренный яд, все мои издевательские выходки и едкие фразы… Я тоже давно простил ему и Малфоя и всех остальных, кто бы там ни был. Только это ничего не меняло. Мой ученик слишком быстро повзрослел и принял тяжелое решение. Я помнил, как он стоял один, последний, перед всей школой, дрожа перед неизвестностью, и распределяющая шляпа съезжала ему на затылок. Я тогда кивнул, приободряя его, и Блейз буквально расцвел и через несколько секунд уже бежал к столу моего факультета, улыбаясь от уха до уха. Теперь пришла его очередь приободрить меня.
Когда все гости прибыли, а рука уже нещадно болела от пожатий, распорядитель церемонии попросил всех оторваться от закусок и пройти к пляжу. Я направился туда одним из последних, словно пытаясь отсрочить неминуемое. Заняв место возле нарядной арки, цветы на которой были таких же оттенков, что и в моей бутоньерке, я не знал, куда спрятаться от глаз сотен гостей, рассматривающих меня, как диковинную зверушку из Запретного леса. Стараясь успокоиться, я искал в толпе Блейза и нигде не находил, прекрасно понимая, что его и не должно было здесь быть. Лишь когда заиграла музыка, он появился в конце ковровой дорожки, ведя под руку мою невесту. Онория была прекрасна, как никогда. Кремовое платье в греческом стиле ниспадало с полной груди и струилось по ее округлым бедрам до самой земли. У платья не было глубокого декольте, в отличие от ее обычного стиля, и это придавало моей невесте какую-то невинность и трогательность. В высокой прическе были вплетены все те же цветы, но несколько кудрявых локонов спадали на плечи, лаская изящную шею. Ее широкая улыбка, казалось, озаряла все вокруг, и я тоже на миг позволил себе улыбнуться, что делал нечасто. Пока не перевел взгляд на ее серьезного, с плотно сжатыми губами и решительным взглядом, сына. И снова, как и утром, внутри что-то оборвалось. Мы оба понимали, что сейчас прощаемся навсегда. Дойдя до арки, Блейз поравнялся со мной и вложил руку матери в мою, чуть дольше, чем было нужно, задержав свои ладони сжимающими наши. В уголках глаз Норы заблестели капельки слез.
- Просто сделайте это, - шутливым тоном шепнул мальчишка и коварно повел бровями, разряжая гнетущую атмосферу, и Онория хихикнула, озорно взглянув на меня. Я ухмыльнулся, гадая, насколько тяжело Блейзу далась эта напускная радость. Он отошел и занял пустовавшее место в первом ряду скамей, наблюдая за нами. Я слушал распорядителя церемонии, но мысли мои были совсем о другом, а на душе скребли низзлы. И лишь когда я услышал, как произнесли мое имя, то вернулся в реальность.
- Северус Тобиас, берете ли вы Онорию Фэйт в законные жены, чтобы…
Прослушав все остальное, я коротко и жестко ответил:
- Да.
- Онория Фэйт, берете ли вы Северуса Тобиаса…
- Да, - застенчиво улыбнулась Нора.
- В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней. – Довольно объявил распорядитель.
