— Язык, — черт, здесь тоже придется быть аккуратным.
Впрочем, боялся я зря. Мне удалось сделать довольно широкий надрез под подбородком, не повредив при этом артерии, но кровь все равно текла, хоть Тэри и применил нужное заклятие. Пальцы мои не отличались особой утонченностью, так что поддеть и вытащить язык мне удалось только с третьей попытки. Зато отделить его от нижней челюсти я смог одним удачным надрезом. Наконец и эта часть тела была отдана покупателю.
— Берцовая кость правой ноги, — прочел я и уже примерился с чего начать.
— Подождите, — сдавленно попросили меня. — Давайте полностью, вместе с мышцами, я сам разберу, а то еще немного и я блевану прям тут.
— Желание клиента — закон, — с усмешкой отозвался я.
Тэри понимающе хмыкнул и улыбнулся мне уголком губ.
Найдя на столе большой железный топор для мяса, я со всей дури саданул по правой ноге девушки чуть выше колена. Со смачным хрустом под весом топора сломалась бедренная кость, а мою грудь окропила струя крови. Клиент громко сглотнул, но сдержал рвотный позыв. Второй раз я бить не решился, стало жалко стол. Он все же мраморный, можно и отколоть кусок, а мне очень бы не хотелось его портить — я к нему привык. Конечно, ты можешь подумать, что я сентиментален, но я действительно им дорожу. Пришлось сменить топор на острый нож и отрезать, наконец, ногу. Ее я завернул сначала в полиэтилен, а затем в плотный кусок ткани, после чего этот сверток схватил клиент и быстренько удалился. В списке остался последний пункт. Сердце.
— Тэри, — обратился я к вампиру. — Тащи свои пакетики.
Мой помощник метнулся к неприметному ящику в углу комнаты и извлек несколько пластиковых пакетов для крови. Он споро подключил всю конструкцию к вене на руке девушки, и в пустой пакет потекла бордовая кровь. Я тем временем начал вскрывать грудную клетку, чтобы было проще подобраться к сердцу. Когда я закончил, Тэри заполнил уже три пакета по пятьсот миллилитров каждый. После чего он кивнул мне в знак того, что можно теперь и сердцем заняться.
— Сердце, — огласил я, и тут же возле меня появилась молодая ведьма приятной наружности с обычной банкой в руках.
Я взял еще бьющееся сердце в руку, приподнял его, отчего все артерии натянулись, словно струны.
— Подставьте банку, — велел я.
Ведьма протянула мне емкость.
— Ближе, так, чтобы почти все сердце вошло. Давайте же!
Ведьма не стала строить из себя невинность и подсунула банку близко, настолько, что сердце почти полностью оказалось в ней. Я зажал артерии и перерезал их ножницами. Сердце скользнуло и тихонько стукнулось о дно. Вот и все. Последний клиент покинул помещение, а мне предстоит разгрести бардак и прийти в себя.
-
— Ну, как все прошло? — спросил Николас, когда я поднялся в гостиную.
Удивляюсь его выдержке. Или пофигизму. Я был настолько… потрясен, а может просто устал, что единственное, на что меня хватило — это снять окровавленный фартук. Так что в комнате я появился в ботинках, заляпанных кровью недавней жертвы, она же украшала мои рукава и правую штанину. Я стянул с себя тряпку, служащую головным убором и плюхнулся в соседнее кресло. Наводить порядок остался Тэри. Удивительно, но за такой короткий период времени этот вампир стал для меня практически незаменим. Он всегда выполнял поручения так, как это бы сделал я сам. По воздуху ко мне подплыл бокал с янтарной жидкостью. «Водки бы» — подумал я, ловя стакан. Когда я был в России мне удалось попробовать ее. В отличие от огненного виски, русская водка имела приятный нейтральный чуть сладковатый привкус. А еще она не жгла внутренности, а приятно холодила, когда проходил первый обжигающий эффект. Я сделал глоток и мой желудок наполнился огнем. В висках застучало.
— Нормально, — ответил я, бросая взгляд на кровавые следы, оставленные мной на ковре.
— Клиенты остались довольны? — задал еще один вопрос Николас.
— Наверное, — пожал я плечами. — Никто не возмущался.
— Очень хорошо, — улыбнулся дед. — Спасибо.
— Обращайся, только не очень часто, — Ник усмехнулся и отсалютировал мне бокалом.
— Мне пора, — поднялся он. — Увидимся.
Николас покинул комнату, а я устало прикрыл глаза. Устал. От всего устал. Хочу домой в свою комнату. Хочу слышать крики тетушки и недовольное ворчание Вернона. Хочу туда, где мне можно быть собой, а не тем, кем меня хотят видеть. Интересно, есть ли в мире такое место? И кто я теперь? Если бы все вдруг оставили меня в покое и разрешили жить так, как мне хочется, смог бы я? Смог бы я быть никем? Просто Гарри… Я глубоко вздохнул и постарался представить себе эту картину. Вот я иду по улице, растрепанный парень с еле заметным шрамом на лбу и никто меня не узнает. В школе в меня не тыкают пальцем, мне не сходит с рук ни одна из «шалостей», которые я с уверенностью могу назвать преступлением, на Рождество меня встречают родители и Сириус… Мечты, блин! Мне что пять лет? Этого никогда не будет, даже думать смешно! Я открыл глаза и попытался сделать еще один глоток виски, но так и не донес стакан до рта. На меня со всей внимательностью смотрели ясные голубые глаза.
— Привет, — поздоровался Ярослав.
— Здравствуй, — кивнул я и сделал все-таки этот треклятый глоток.
Жидкость пошла комом, отчего глаза мои заслезились и я пару раз глухо кашлянул, прочищая горло.
— У меня водка есть. Будешь? — с еле заметной улыбкой спросил он.
— Предпочитаю виски, — ответил я и сделал еще один глоток, на этот раз поменьше.
— В прошлый раз нам не удалось поговорить, — начал Ярослав.
— Не страшно, — слегка резковато ответил я. — Мы ведь ни сто лет не виделись.
— Действительно, — отозвался он.
— Как дела у Гермионы? — спросил я.
— У Митродоры все отлично, — холодно улыбнулся он. — Моя жена сейчас постигает школьные науки под руководством моей семьи, весной сдаст экзамены и получит аттестат.
— Рад, что все хорошо, — сказал я и призвал графин с виски.
— А у тебя как дела? — спросил он.
— Все отлично, — кивнул я и поставил графин на столик.
Ярослав призвал чистый стакан, после чего наполнил его виски из графина, что стоял неподалеку. В этой комнате вообще почти на всех плоских поверхностях стояли бокалы и напитки разной крепости. Прям бухальная, а не гостиная. Но мне ли жаловаться?
— Я, правда, не мог поговорить с тобой в прошлый раз, в Хогвартсе, — немного тише сказал Ярослав.
— О, не начинай! — отмахнулся я, чуть не расплескав алкоголь. — Мне все равно было некогда.
— Гарри, — он произнес мое имя таким голосом, что я невольно напрягся. — Не нужно притворяться со мной.
— Я и не притворяюсь, мне вообще плевать!
— Ты забыл, — он закрыл глаза, — что мы связаны. Никто не может знать, что ты чувствуешь, но я знаю. Я чувствую. Ты раздражен, обижен и зол, а еще ты надеешься, но я не знаю на что.
Он открыл глаза и взглянул на меня. Чертов идиот! Возомнил себя… Кем? Моим папочкой? Подружкой?!
— Ты ошибаешься! — выплюнул я сквозь сжатые зубы.
Во мне закипал гнев. Я уже чувствовал как в груди закипает чистая ярость, хоть я и сам не понимал отчего так сильно разозлился. Наверное, виной этому самонадеянность Ярослава.
— Знаешь, порой ты ведешь себя так, что мне хочется вогнать нож тебе в руку, пригвоздив ее к столу или подлокотнику, а для пущего эффекта, пару раз провернуть его, — просветил меня Ярослав, запив свой ответ большим глотком виски.
— Чего же ты ждешь? — усмехнулся я. — Боишься, что я отвечу?
— Я боюсь, что тебе это понравится, — спокойно ответил он.
— Это никому не может понравиться, — отозвался я. — Хотя, если сделать небольшой надрез тонким лезвием, скажем на внутренней стороне руки, поближе к вене, это может неплохо взбудоражить.
Ярослав усмехнулся.
— Я убийца, а не мазохист или садист, — сказал он. — Я обучен убивать людей быстро и профессионально. Мучить чужую плоть в мои обязанности не входит. Если бы мне поручили твое устранение, я бы использовал свой первый клинок, который выковал сам на собственное шестнадцатилетие. Он имеет довольно тонкое плоское лезвие, которое легко проскальзывает между ребер, позволяя добраться до внутренних органов. Я бы дождался, когда ты закончишь тренировку и пойдешь в душ. Ты всегда заканчиваешь мыться последним, так что проблем со свидетелями не будет. Когда ты выходишь из душа, то всегда поднимаешь руки вверх, отжимая с волос лишнюю воду, заодно зачесывая их назад. Именно в этот момент я бы воткнул лезвие клинка между четвертым и пятым ребром, вот сюда, — он показал на себе точное место, куда бы нанес удар. — Я бил бы немного испод низу, чтобы буквально насадить твое сердце на клинок. Знаешь, когда лезвие достаточно длинное, то не обязательно вводить его до конца и тогда можно почувствовать, как сердце судорожно сжимается, пытаясь работать и дальше, но вновь и вновь натыкается на кусок метала. Ручка ножа немного вибрирует и колышется в унисон с ударами сердца. Я бы наслаждался последними ударами твоего сердца, а ты в это время хватал ртом воздух, ощущая нестерпимую боль. В твоих глазах появится понимание того, что ты скоро умрешь и сделать ничего не можешь. Забавно, но после короткого мгновения осознания у многих ужас сменяется облегчением. Некоторые рады уйти, только вот не могут сами принять решение. Забавно… Я думаю, ты бы тоже испытал его, облегчение. Ты был бы рад смерти.
