========== Часть 1 ==========
А ты знаешь, что каждая палочка, находящаяся в руках несовершеннолетнего волшебника, подотчетна Министерству? Каждый этот кусок какой-то там совершенно особой древесины с засандаленой в него отпадной сердцевиной, то бишь ошметком волшебного существа, автоматически отправляет отчет после каждого использованного заклинания с указанием времени и геолокации? Вот для меня это было неприятным открытием, сделанным в Лютном переулке. Но об этом потом.
Нет, ты только представь: каждый раз, когда ты делаешь взмах палочкой, думая, что тебя никто не видит и что никто не узнает о том, что ты собираешься произнести, маленькое перышко в маленьком блокнотике царапает заветные буквы произнесенного тобой заклинания. Ничего личного — всего лишь контроль над несовершеннолетними. Удобно, правда? Как удобно использовать эти данные в свою пользу, когда подросток не может и рта открыть в свое оправдание, как-никак факты говорят сами за себя — ты преступил закон, использовал магию вне школы, так что с вещами на выход!
Я задумался об этой проблеме в тот самый момент, когда письмо оглашало приговор. Было обидно и очень страшно. Я боялся, что теперь ход в любимую школу, ставшую мне вторым домом, закрыт, у меня отберут палочку, лишат магии, я больше не увижусь с друзьями. Такие мрачные мысли крутились в моей голове, пока с меня не сняли обвинение.
Все, что я могу сказать сейчас — выкусите! Сосите все, кто хочет прогнуть меня и подчинить дурацким правилам. Я — свободный человек! Я сам имею право решать, как и когда использовать магию, дарованную мне Господом Богом.
В мире взрослых людей голос ребенка не слышен. Он задавлен правилами, правилами и еще раз правилами, а если этого мало, то к правилам прибавляют еще и наказание. Этого обычно хватает всем. Мне интересно, почему Министерство готово простить «случайную» магию, свидетелями которой стала семья из трех человек, но случай самообороны, когда я спасал не только собственную шкуру, но и жирный кусок говна, приходящийся мне кузеном тут же объявляют вопиющим нарушением правил? А потому что все вокруг куплено, а то, что не куплено, готовится к продаже. Забавно даже.
Сколько стоит человеческая жизнь, как ты думаешь? За некоторые я не дал бы и кната, а вот другие стоят целое состояние. За какие-то можно разжиться ценным артефактом, титулом, а возможно и тепленьким местом в Министерстве. Когда переступаешь черту — узнаешь много нового. Первыми приходят знания о том «как?», «где?» и «когда?», ну, а «кого?» тебе покажут пальцем, могут дать колдографию, а особо щедрые клиенты делятся воспоминаниями.
Правительству на всех плевать, это я понял на суде, когда увидел тех, кто управляет нашей страной. Надменные, властные с пустыми глазами люди взирали на меня сверху вниз, как на грязь. Я не мог предложить им ничего, только обещание стать хорошим магом, который встанет на защиту своей страны. Но им этого было мало. Они не верили в меня, для них я был, есть и буду щуплым мальчишкой, которому однажды просто повезло.
Все говорят, что первый раз должен быть особенным. Для меня он был таковым. Взрослый, опытный мужчина, я — маленький, испуганный первокурсник, большая комната и никого вокруг. Мои прикосновения быстрые и неуверенные опалили его, а затем и вовсе убили. Я не помню всего, но помню то торжество, когда понял, что я сильнее, что его жизнь в моих руках и я не собираюсь оставлять его в живых. Наверное, тогда во мне что-то пробудилось, то, что после смерти Сириуса проснулось окончательно. Все профессии важны, все профессии нужны, не так ли? Я выбрал наиболее благородную — киллер. Я стал тем, кто избавляет мир от мерзоты, его заполонившей. Если ты хороший человек, не причинивший никому вреда, то тебе не стоит меня бояться — я на твоей стороне. Но если у тебя за душой водится пара сомнительных делишек, то тебе придется предстать передо мной и будь уверен: от меня невозможно убежать.
Это приносит моральное удовлетворение и является неплохим заработком. Не то чтобы я особо нуждался в деньгах, но делать это из благотворительности я не намерен, уж если умеешь что-то делать хорошо, постарайся извлечь выгоду. Ведь так? Мне нравится убивать, я испытываю неописуемый кайф, когда вижу, как последняя искра жизни гаснет в глазах моей очередной жертвы. Изощренная казнь, медленная и мучительная смерть — это сложный творческий процесс, коим я владею в совершенстве. Это можно сравнить с сигаретой. Ты не торопясь достаешь пачку и извлекаешь из нее одну сигарету. Смотришь на нее, разминаешь пальцами, чтобы туго набитый табак курился легче, подносишь ее к носу и вдыхаешь терпкий аромат, обхватываешь фильтр губами и, наконец, закуриваешь. Прикрыв глаза, ты смакуешь ядовитый дым, проникающий в твое тело с каждой новой затяжкой и вот, когда почти ничего не осталось, дым становится обжигающим и приходит понимание того, что пора бы уже заканчивать. Ты делаешь последнюю затяжку, смотришь на красный огонек и гасишь. Неважно как: в пепельнице, о край урны или подошву туфель — ты просто кончаешь с этим без всякого удовольствия. Все же самый кайф в процессе, а не в завершении. А потом приходит оно — удовлетворение. Ты чувствуешь, как никотин расползается по крови, кружит голову, расслабляет тело. И все о чем ты будешь думать, спустя пару часов, так это о новой сигарете, лежащей в твоей пачке.
Пока я не забыл, ответь вот еще на какой вопрос: что станет с твоей палочкой, когда ты умрешь? «Ее похоронят вместе со мной» — скажешь ты и будешь прав только отчасти. С тобой похоронят муляж, ибо палочка, списанная со счетов Министерства и являющаяся как бы несуществующей — отличное оружие для наемного убийцы, вроде меня. Самые ценные те, чьи хозяева умерли молодыми. Они еще крепки и многие с удовольствием подстраиваются под нового владельца, кем бы он ни был и чем бы ни занимался. Такое оружие невозможно отследить — его же не должно существовать в природе. А знаете почему? Помните маленькие блокнотики в которые записываются все заклинания, используемые несовершеннолетними? Так вот, после достижения семнадцатилетнего возраста они никуда не исчезают, лишь перемещаются в другой отдел, и фиксируют только запрещенные заклинания и наиболее приближенные к ним. Таким образом наши доблестные мракоборцы ищут преступников. Вялая схемка работы, вот что я думаю об этом. После смерти владельца блокнот самоуничтожается, а это значит, что дальнейшие заклинания произведенные палочкой нигде не фиксируются. Этим успешно пользуются мародеры и фарцовщики. Ты удивишься, но чуть ли ни у каждого второго в нашей стране есть вторая «чистая» палочка. Вот и я однажды обзавелся такой в старой лавочке с незамысловатым названием «Волшебные принадлежности».
-
20 июня 1996 года. Прошло два дня со дня смерти Сириуса, а я до сих пор не верю. Поезд методично приближает меня к тому месту, где я меньше всего хочу быть — Литлл Уингинг, так называемый дом. Подвявшая Петуния, свиноподобный дядя Вернон и братец-жирдяй — команда мечты в особом отделении моего личного ада. Не то чтобы я не любил своих родственников… шучу — я их ненавижу! Ненавижу до глубины души, презираю каждой клеточкой своего измученного тела. Почему такие, как они продолжают коптить небо, тогда как мой крестный лежит в могиле? Это просто не честно. Именно в тот момент, когда я решил, что моя жизнь должна скоро наладиться, она окончательно пошла под откос. Я не солгу, если скажу, что в тот миг, когда он умер, мое сердце с хрустом разлетелось на кусочки. Я слышал это, чувствовал. Сначала оно сжалось в плотный комок, а затем треснуло. Оглушительный крик Бэллы заставил меня очнуться, но осколки заново не соберешь, даже отобрав жизнь в отместку. Хотя откуда мне знать? Может стоило убить ее, когда была возможность? Гони плохие мысли прочь, Гарри Поттер, ты же не такой. Ты добрый и храбрый, ты не убийца. Ты не убийца, Гарри.
-
Большой, переполненный маглами вокзал кипел жизнью. Все они суетились, спешили кто куда, вот только теперь в этом огромном мире я чувствую себя совершенно одиноким. Сириус был моей путеводной звездой, моей единственной ниточкой, надеждой за которую я цеплялся, выслушивая очередную порцию оскорблений от ненавистной семейки. Возвращаться домой не хотелось, уж лучше пересидеть пару дней в “Дырявом котле”, пусть это и не безопасно.
