Странно, но я ничуть не уставал от учебы, хотя думал, что это окажется каторгой. Во время очередной прогулки я вспомнил, как меня учил Ярослав и понял, что учитель из него хреновый. Не знаю, чего ожидал Николас, но от русского я узнал непозволительно мало. Думаю, за год обучения у Галиба я бы смог получить такие знания и навыки, которые Дамблдору и Воланде-Морту могут только во сне приснится.

-

В ночь с 23 на 24 августа в окно влетел сокол и разбудил меня пронзительным криком. Убедившись, что я проснулся, он кинул на кровать свернутый в трубочку пергамент и стремительно исчез. В короткой записке было сказано, что у Ромильды отошли воды. Она рожает. Николас будет ждать меня в Абу-Даби, чтобы проводить к месту ее жительства. Через два часа я уже находился в маленьком коттедже, со второго этажа которого доносились приглушенные крики.

Было уже 3:15 утра, но головка ребенка еще даже не показалась. Николас трансфигурировал для нас небольшой мягкий диванчик напротив двери в спальню Роми, вовнутрь заходить было нельзя — это не для мужских глаз. Дед успокаивал меня тем, что нанял лучшую повитуху на всем острове. К слову находились мы сейчас на острове Мэн, что в Ирландском море, в городе Дуглас в его магическом районе, скрытом от маглов. Этот небольшой коттедж перейдет во владение Ромильды когда ей исполнится семнадцать. Разговоры мало отвлекали от душераздирающих криков, доносящихся из-за двери.

— Что ты так дергаешься, будто никогда криков не слышал? — чуть раздраженно спросил Николас.

— Таких не слышал… — пробурчал я.

— Да ладно, маглы, с которых ты кожу сдирал бывало громче орали, — парировал дед.

— Это другое. То — работа, а это… Там сейчас на свет появляется мой сын, а она кричит так, будто ее это убивает. Я не хочу, чтобы она умерла.

Я только успел договорить, как дверь распахнулась и из нее выбежала молодая взъерошенная девушка. Она пронеслась мимо нас и убежала вниз. Я хотел было зайти в спальню и посмотреть, проконтролировать ситуацию, но Николас заставил меня занять исходное положение. Через пару минут та самая девушка пронеслась обратно, держа в руках несколько пузырьков с зельями. Мы продолжали ждать. Николас предложил выпить для успокоения нервов, но я отказался. Нельзя, чтобы мой разум был затуманен — мне еще ритуал привязки проводить. Крики из-за двери становились всё отчаяние. Мне даже показалось, что порой они переходили во всхлипы и рыдания. Еще через пару часов доносилось лишь слабое рычание и причитания повитухи. И вот, наконец, в семь часов утра по лондонскому времени, из-за двери раздался первый крик моего сына. Не дожидаясь разрешения, я влетел в комнату и крикнул:

— Всем стоять!

Девушка замерла с пузырьком у рта Ромильды, а акушерка уже приставила лезвие к пуповине. Изабель тоже была здесь, но участия не принимала. Видимо я не первый такой нервный папаша, потому что все безропотно остановились и посмотрели на меня. Маленький окровавленный комочек плоти лежал на груди Ромильды и тихонько поскуливал. Сама она тяжело дышала и следила за мной из-под ресниц. Я вытащил из кармана серебряный нож и перерезал пуповину, сопровождая действия недавно выученным заговором. Изабель понимающе хмыкнула, повитуха неодобрительно поджала губы. Еще бы, Министерство ведь поставило магию крови под запрет, а я тут беру и вовсю его нарушаю. Какой же я нехороший!

— Милая, — обратился я к Ромильде, — нужно еще немного потужиться.

Повитуха и девчонка встали у нее в изголовье и начали говорить ей что нужно делать, как дышать и для чего это все надо. Мне нужна была плацента. К горлу подкатывал комок, хотелось склониться над унитазом и хорошенько блевануть. Я многое повидал за свои рабочие будни, но роженицы в эти будни не входили. О, мама Миа! Я не уверен, но кажется вся кровь от моего лица отлила, когда я приподнял простынку, чтобы видеть процесс отделения плаценты. Там было много крови, каких-то непонятных сгустков и слизи ну, а уж промежность я не возьмусь описывать. Единственное что я скажу тебе — никогда, слышишь, никогда не смотри как рожает твоя женщина, иначе у тебя на нее больше не встанет! Никогда! У меня просто безвыходная ситуация… Я должен сам извлечь плаценту, иначе ритуал не сработает, а мне очень нужно чтобы все работало. Ромильду заставили выпить какое-то зелье, после чего процесс пошел значительно быстрее. Вскоре я держал в руках скользкий комок плоти, пронизанный капиллярами и висящим отростком пуповины. В животе поселилось примерзкое чувство, тошнота усилилась, я боялся, что не дотерплю до конца.

В подготовленный белый кусок ткани я положил плаценту, срезанный локон волос Ромильды и моего сына. Все это богатство я завязал крест-накрест, сопровождая словами — всего четыре узла. Белая ткань сразу же промокла; впитала в себя кровь и выглядела устрашающе. Теперь нужно закопать этот ведьмин мешок у дома, где будут жить мать и ребенок. Я решил, что раз уж дом Поттеров теперь принадлежит маглам, то этот коттедж вполне сойдет за родовой дом, хотя бы на первое время. Самое главное, чтобы связь продержалась до его совершеннолетия, потом я смогу ее разорвать, если сын захочет.

Я выбрал место рядом с домом под окнами, где не было никаких грядок и розовых кустов, чтобы ненароком не выкопали. Закапывая сей клад я произнес последнюю строчку заговора и, наконец, смог свободно вздохнуть. В высокой бочке я отмыл руки от крови и слизи, но тошнота все еще оставалась, так что в ближайших кустах я вывернул свой желудок наизнанку. Полегчало, как ни странно. Когда я вернулся в спальню Роми она кормила нашего сына грудью. Его успели обмыть, и запеленать в хлопковую светлую пеленку так, что только черный чубчик виднелся да розовые щечки. Браслета на руке Ромильды больше не было, она выглядела уставшей и сонной.

Когда малыш оторвался от соска, его передали мне и выгнали из комнаты, причитая о том, что роды были тяжелыми и ей надо отдохнуть.

— Ричард, познакомься с прадедушкой, — шепнул я спящему сыну.

Николас встал рядом со мной и склонился к свертку.

— Никогда не понимал людей, которые хвалят красоту новорожденных, — задумчиво протянул он, глядя на меня. — На мой взгляд, они все похожи на маленькую недовольную мандрагору.

Мы одновременно посмотрели на Ричарда, чтобы еще раз рассмотреть маленькое личико, а когда снова встретились глазами, то прыснули от смеха. Малыш завозился в моих руках, я немного покачал его и он затих.

— Тем не менее, — прошептал Николас, — он прекрасен. Поздравляю!

— Спасибо, — таким же шепотом ответил я.

Умом я понимал, что прекрасным он станет только через пару лет, но сердце пело дифирамбы его красоте уже сейчас. Малыш родился немного переношенным, так что кожа его слегка отдавала фиолетовым, совсем чуть-чуть. Какого цвета у него глазки можно было только догадаться, при мне он пока что их не открывал. На вид он казался мне таким хрупким, что руки тряслись от перенапряжения — так я боялся его уронить. Ник подержать правнука отказался, мотивируя это тем, что детей никогда раньше не держал и поздно уже начинать. Мне показалось, что он просто боится уронить малыша. Через полчаса Ричарда забрала та самая шебутная девица, что носилась за зельями. Оказывается это няня, которая будет помогать ухаживать за моим сыном.

До возвращения в школу оставалась целая неделя, которую я решил провести с семьей. Так странно звучит… «провести время с семьей». Я понимаю, что наше сборище так назвать трудно, но, все же, я считаю нас семьей. Пусть мы не женаты с Ромильдой, пусть в будущем у нас с Ричардом будут разные фамилии, но сейчас я Поттер и он Поттер. Поттер-младший.

Два дня я беспробудно пил. Приехал Ярослав, Камиль, Тэри и даже Жульен, так что напивался я в компании, а не сам на сам. Николас сразу после смотрин укатил по делам, предоставив мне полную свободу на эту неделю. Изабель не тревожила меня, проводя все время в своих комнатах и саду. Маленький Поттер кушал и спал, впрочем, как и Ромильда. Восстановление шло тяжело, но меня уверили, что скоро ей станет лучше. Она все время спрашивала про Ричарда и вообще была полностью им озабочена. Мы поговорили о будущем. Она разрыдалась, когда я сказал, что готов забрать его через год и предоставить ей полную свободу, молила меня сжалиться и не разлучать с сыном. Я мысленно потер руки — ритуал сработал. Я подарил ей дорогущее вычурное кольцо и такие же сережки в честь рождения сына и милостиво разрешил им пока жить вместе. Кстати, у Ричарда глаза оказались карими с мелкими крапинками болотного цвета.