Антон поднес обе руки к лицу и провел ими ото лба к щекам и губам – жест полнейшего бессилия.

– Ты права, Миа. Cristo en una cruz, tienes razón.

Это я смогла понять, и не требуя перевода.

– Вся жизнь этой девушки вертится вокруг тебя. Знаешь, она сказала мне, что у нее вообще нет друзей, кроме тебя. Что ты – ее единственная семья. Ее лучший друг.

– Она так сказала?

Его глаза потемнели, и он потер рукой подбородок. Я кивнула.

– Черт, Хи всегда была моим лучшим другом.

– А ты когда-нибудь говорил ей об этом?

– Я думал, что она просто знает.

Судя по тону, известие о том, что Хизер несчастна, полностью его уничтожило.

– Знаешь, что говорят о тех, кто слишком много думает?

Взгляд Антона помрачнел, а уголок губ пополз вниз. Он мотнул головой.

– Индюк думал, думал, да в суп попал!

Антон покачал головой и снова зарылся в свое зеленое мороженое.

– Ты чокнутая. Тебе об этом говорили?

– Постоянно, но обычно моя лучшая подруга Джинель описывает это в более красочных выражениях.

Когда я произнесла «лучшая подруга», Антон снова поник. Взяв стаканчик с недоеденным лакомством, он зашвырнул его в мусорку. Между его бровями залегла жесткая морщинка, а красивое лицо исказила хмурая гримаса.

– Пойдем. У тебя репетиция, а я должен поговорить с моей девочкой.

Мысленно я победно вскинула кулак и сплясала торжествующий танец.

Затем поглядела на «Супер Дьюк» под собой и проделала это по новой.

– Еще раз! – проорала Мария. – Нет. Уберите музыку.

Она махнула рукой, подняв ее высоко над головой, и музыка смолкла.

Я стояла в углу, ожидая своей очереди на экзекуцию. Весь день я работала над одной сценой. В основном прогуливалась ультрасексуальной походкой, покачивая бедрами, нагибалась, распрямлялась, трясла сиськами и прогибалась назад. По замыслу, Антон должен был следовать за мной, выполняя свои движения с группой подтанцовки. Некоторые па из тех, что я пыталась выучить, повторялись и в его партии. Говоря откровенно, все это и рядом не лежало по сравнению с тем, что выделывали под руководством Марии другие танцоры, а я уже едва на ногах держалась. Это был чертовски долгий день. Мне нужен был душ, еда и постель. К тому же завтра был мой день рождения, и Антон освободил меня на весь день. А еще это означало, что приедет Уэс.

Когда я думала о своем вальяжном киношнике-серфингисте, во мне в равной степени боролись возбуждение и робость. Мне так сильно хотелось увидеться с Уэсом, что даже зубы ныли. В то же время мне не хотелось остаться с разбитым сердцем, когда я, наконец, сообщу ему, что готова стать для него особенной. Единственной девушкой. Его девушкой. Будем надеяться.

Но, чтобы это случилось, ему придется отделаться от Джины ДеЛука. Больше никакого секса без обязательств с самой горячей кинозвездой страны. Даже при одной мысли о ней зеленоглазое чудовище подняло свою уродливую башку. Если мы собираемся сделать это, нам придется хранить верность друг другу. Вот черт. Верность. Уже очень давно я не произносила это слово и уж точно не связывала его с представителями противоположного пола. В основном потому, что каждый раз, когда я это делала, меня подставляли тем или иным способом.

– Миа, hermosa, иди сюда.

Мария указала туда, где на полу был нарисован жирный черный крест. Именно здесь при съемках видео мне надо было остановиться и исполнить свой собственный кувырок. Мария убедилась, что я точно знаю, сколько шагов мне надо пройти, как расположить руки и ноги и где будут находиться все остальные танцоры. Они с Хизер решили, что все танцоры должны вожделеть меня и отплясывать вокруг меня, пока я иду, сажусь и прислоняюсь к стене. Мне надо было выучить несколько небольших комбинаций, но большую часть я уже запомнила. Мария была благожелательным хореографом и обладала неистощимыми запасами терпения. Каждый раз, когда я ошибалась, остальные танцоры строили хмурые гримасы – они понимали, что придется повторять фрагмент снова. Мария, однако, без лишних слов заставляла их вновь и вновь повторять свои партии. Хореограф утверждала, что только так они добьются совершенства.

Мария поставила меня на нужное место, а сама заняла место Антона.

– Повтори свою комбинацию.

Сказав это, она метнула взгляд на танцоров.

– Я делаю это не потому, что Миа нужна помощь. Вы все не блещете. Мне плевать, что вы устали. Мне плевать, что у вас болят мышцы и натерты ноги. Хотите сняться в лучшем хип-хоп-видеоклипе современности?

Ее голубые глаза, нацелившиеся по очереди на каждого из танцоров, стали холодны как лед.

– Так вот, такова цена. Trabaja por el. Работайте ради этого!

Свое наставление она повторила на английском, как поступала частенько.

– А теперь, Миа, давай с начала.

Я вернулась в угол комнаты и глубоко вздохнула, сосредоточиваясь на том, чего хотела добиться. Это был мой первый музыкальный видеоклип. Мое лицо появится в телевизоре, в Интернете и на экранах смартфонов по всему миру. Ты готова, девочка. Выполни все безупречно ради Марии, ради танцоров, ради Антона… да к черту, я делаю это ради самой себя!

Включилась музыка, свет потускнел, и я начала поводить плечами и покачивать бедрами. Практически в стиле Джессики Рэббит из «Кто подставил Кролика Роджера». Когда зазвучала нужная нота, я двинулась к центру комнаты. Не успела я сделать и пяти шагов, как мне на бедра легла пара мускулистых мужских рук. Музыка заиграла громче. Я зажмурилась и погрузилась в ритм танца, выгибая спину, позволяю Антону вжиматься в меня сзади и положив одну ладонь ему на затылок. Аромат кокоса заключил меня в кокон, где остались лишь веселье и солнечный свет. Бедра терлись о мое тело, руки цепко держали. Затем Антон крутанул меня на месте и прогнулся назад, выгнув спину на уровне моего живота. Я повторила его движение, изгибаясь изо всех сил. Антон упал на пол, как и другие танцоры, словно я его оттолкнула. Затем, встав на колени, он принялся активно поддавать бедрами, без стеснений демонстрируя свою мужественность.

Музыка идеально соответствовала нашим движениям. Ближе к концу песни Антон продемонстрировал сумасшедшую пробежку по зеркальным стенам студии в стиле ниндзя, после чего спрыгнул вниз, приземлился на ноги, схватил меня за талию, встал на одно колено и перебросил меня через него. Моя спина прогнулась почти до пола – и Антон с силой впечатал поцелуй в мои губы.

И тут это произошло… снова.

Я успеваю неплохо съездить ему по рту, разбив губу, прежде чем он одной рукой сжимает мои руки, а второй принимается меня тискать. Ярко-алые капли текут по его подбородку, окрашивая зубы в тошнотворно-красный, зловещий цвет. Он с силой вдавливает меня в бетонную стену. Я ощущаю острую боль – жесткая поверхность сдирает нежную кожу с моей спины. Он еще сильней прижимает пах ко мне, снова и снова, трахая меня всухую. Его эрекция, словно стальной прут, вгрызается в мою киску.

Я кричу, но он прижимает губы к моему рту так быстро, что вырывается лишь серия приглушенных, нечленораздельных звуков. Слыша тошнотворный звон расстегиваемой пряжки и треск молнии на штанах – щелчок каждого зубчика раздается так явно, словно в замедленной съемке, – я кричу изо всех сил. В отместку Аарон прокусывает мне губы и бьет головой о стену. В глазах пляшут звезды и радуги, и зрение слабеет. Он грубо дергает подол моего платья и задирает на талию. Прохладный воздух касается обнаженной кожи. В глазах бегают световые пятна и полосы, я несколько раз моргаю, стараясь не потерять сознание. Аарон грубо проводит пальцами по моему животу и нащупывает свою цель. Он резко сжимает мою киску, вдавливая ногти в мягкую плоть. Я слышу собственные всхлипы. Рот наполняется желчью, горло жжет так, что меня начинает тошнить.