Снова пауза. Только жесткий ставший настороженным взгляд синих глаз что-то напряженно ищет в лице псионика.

– Допустим, – негромко и медленно ответил Нарэш. – Смотря в каких рамках.

– Я… – Нир отвел взгляд на несколько секунд и пожал плечами. – Не в том положении, чтобы требовать, правда? Могу я просто побыть рядом? Мне нужно восстановить силы и…

Он замялся, не в силах объяснить всей той бури эмоций и чувств, что назревала у него в душе на протяжении этих трех лет. И бессильная ярость, и гнев, и тоска по Рэву, и отчаянное нежелание умирать, несмотря ни на что. Но как донести это до совершенно незнакомого танка? Как заставить его понять? Да и надо ли?

Обогнув стол, Райнэ приблизился к капитану и осторожно, словно опасаясь спугнуть зверя, коснулся пальцами его груди, совсем как тогда. Чем дольше он находился в такой невыносимой близости от танка, тем труднее было сдерживаться и не терять нить мысли. Следить за всем сразу – держать себя в руках, чтобы снова не повиснуть на капитане и опять до зеленых холисов нажраться его энергии, оказалось невероятно тяжело.

– Слушай, подыхать так не хочется, – снова поймав сумрачно-синий, как осенний вечер, взгляд, просто выдохнул Нир куда-то в район танковой шеи. – Не гони, а?

***

В жизни и на войне все воспринимается совершенно по-разному. Когда находишься в эпицентре бушующего урагана, вокруг раздаются взрывы, а воздух разрезают лазерные лучи, всюду летят кровавые ошметки монстров и ты весь в их черной слизи, покрыт ею с ног до головы, – все неважно. Важно только то, что в руках ты сжимаешь твердый ствол лазерного оружия, что есть цель и задача одна – укокошить к такой-то матери как можно больше этих межгалактических тварей. И все. И мир сужается до этой задачи, все остальное перестает существовать.

Жизнь же гораздо хлопотнее. Нужно отдавать приказы, помнить о своем статусе, принимать важные решения, следить за множеством вещей сразу, но и это не кажется трудным, если делаешь это каждый день. Постепенно все решения начинаешь принимать на автопилоте, приказы отдавать по инерции, и когда ночью ложишься в холодную постель, мозг просто отключается, как у андроида. А утром встаешь по часам, как этот самый андроид, и снова катишься вперед, отдавая приказы, принимая решения…

Но то, что происходило сейчас, не вписывалась в привычную картину мира капитана Нарэша. Как себя вести, что делать – два главных вопроса смешались в голове, мозг замкнуло, и мир сжался до горячего дыхания, коснувшегося шеи над жестким воротничком формы. Тело словно оцепенело, и Кэйл пожалуй впервые за всю свою не такую уж длинную, но порядком богатую событиями жизнь ощутил себя… танком.

Он уже успел позабыть, кем является. Считал себя обычным универсальным пробирочным солдатом, и правило в его жизни было одно, простое, как дважды два – подчиняйся начальству, старайся обойтись как можно меньшим количеством смертей своих солдат, потому что ты капитан. Все. А что же, галактическая бездна все это пожри, делать сейчас со всем тем, что вдруг начало твориться с его телом и мыслями?

Что сделал псионик, Кэйл так и не понял. А он точно что-то сделал. Потому что никогда в жизни Кэйл не ощущал мурашек, бегущих вдоль позвоночника, а сейчас хребет буквально пробрало мгновенной и опаляющей дрожью, волосы на загривке встали дыбом, а дыхание замерло на вдохе. Кэйл окаменел, лихорадочно пытаясь понять, что говорит ему псионик. Все внимание было сосредоточено на внутренних ощущениях.

Отчего-то это невинное, даже неощутимое прикосновение парализовало его, заставило ощутить себя беспомощным щенком. Это дурацкое полузабытое чувство еще со времен Академии вернулось. Снова вспомнилось, как он, будучи зеленым рекрутом волнуясь (насколько вообще может испытывать волнение танк) стоял в общем зале Отбора и ждал, когда его выберет псионик. Хоть какой-нибудь. И те несколько минут до того, когда к нему подошел Эйл, казалось, тянулись целую маленькую вечность.

Внезапно взметнувшаяся буря чувств, вызванная прикосновением Райнэ, испугала Кэйла. Он понимал, что это, должно быть, обычная психосоматическая реакция на присутствие псионика после долгого одиночества, но все равно было страшно вот так неожиданно оказаться посреди эпицентра собственных эмоций. Будто в открытом космосе без троса и кислородной маски.

Мозг наконец-то отомкнуло, и первым делом, недо-танк попытался вспомнить, нормальна ли подобная реакция для такого пробирочного солдата, как он, в принципе или это все же какой-нибудь дефект от долгого отсутствия псионика?

Понятие «возбуждение» было знакомо капитану Нарэшу только понаслышке, когда он краем уха или глаза цепнул это в учебниках. Возбуждение никогда не трогало трезвого разума капитана, даже в момент самых горячих битв. Он оставался удивительно холодным, как льды, покрывающие полушарие Холиса круглогодично.

Естественно, Кэйл не сразу осознал, что с ним происходит. Он попытался понять, окунувшись в воспоминания тех дней, когда с ним рядом еще был Эйл, но ничего подобного с ним тогда не происходило. Вроде бы такая реакция могла быть вызвана только псишкой, если тот сам захочет активировать эти функции в организме своего танка или нет? В голове почему-то лихорадочно бился термин «тактильный контакт». И он повторял его про себя как мантру, пытаясь вспомнить расшифровку.

«Тактильный контакт, тактильный контакт»…

Блять, Нарэш, вспоминай, папу твоего дивина!

Строчки из учебника по взаимодействию ТиП, всплыли перед глазами, хотя читал он его много лет назад: «Тактильный контакт – это связь, устанавливающаяся между танком и псиоником на пороге восьмого уровня. Для достижения этого уровня обоим объектам нужно…»

Дальше мозг опять замкнуло, Нарэш хрипло откашлялся, попытался сделать шаг назад, но к своему удивлению не смог оторвать ногу от пола даже на пару сантиметров.

– Ты мне действительно очень нужен, Кэйл. Я же сдохну без тебя, хочешь ты того или нет, – жаркий шепот снова коснулся судорожно бьющейся жилки на шее – единственной, выдававшей состояние танка, и Кэйл вздрогнул. Собственное имя, сорвавшееся с чужих губ, словно заклинание, парализовало его волю.

Псионик, чертов псионик не давал ему отойти. Осознанно или нет, но Кэйл, догадавшийся снова внутренне осмотреть себя, увидел, что пси-векторы оплетают его, подобно кокону. Может быть, Нирэн не мог залезть ему в мозги, но управлять им, как марионеткой, уже был вполне способен. Потому что он сам ему это позволил, не оттолкнув чертовы пси-щупы.

Кэйлу некстати вспомнились тентакли (фу гадость какая!), видел он как-то голограммку с изображением жадных щупалец, оплетающих чье-то тело на какой-то из планеток. Кажется, это была афиша кино. К капитану внезапно вернулось дыхание, он сделал жадный глоток воздуха, и эта ассоциация с тентаклями вернула ему даже память. Что там следовало за пунктом «поймать, обездвижить и оплести жертву»? Правильно.

Тактильный контакт – он же физический и сексуальный.

Теперь Нарэш начал задыхаться, но силком заставил себя успокоиться и порадовался, что пока не ощущает присутствия псионика у себя в мозгах. Он понимал, что ему не избежать всего того, что между ними происходит.

Поздно рыпаться. Он сам раскрыл энергетические потоки чужим векторам, установив контакт. А значит подписался и на все остальное, что предполагает эта чертова связь, но это не отменяло того факта, что Нирэн Райнэ по-прежнему оставался для него совершенно чужим существом.

Нужно было что-то ответить, а в голове как назло так пусто… Словно вакуум образовался.

Кэйл попытался поднять руку и на этот раз у него получилось. Осторожно перехватив худющее прозрачное запястье псионика, Кэйл убрал его руку от своей груди и слегка отстранился.

– Не так быстро, – хрипло выдохнул он, глядя в серые глаза, требовательные и в то же время полные надежды. Наверное, именно этот контраст помог ему найти необходимые слова. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тебе, Райнэ.

Комментарий к Глава 2