**Нари*** – уважительное обращение к азари с золотыми глазами. Социальное общество азари делится на три класса. Сероглазые – низший слой общества, голубоглазые – средний класс и золотоглазые – аристократия и самый малочисленный класс.
**Стандартные сутки*** – 60 часов.
**Амри’с*** – уважительное протокольное обращение к адмиралу звездного флота и главе дивинского общества.
========== Глава 3 ==========
Легкая дрожь, прокатившаяся по телу непоколебимого, словно скала, капитана, стала для Нира полнейшей неожиданностью, как и то, что уловил он ее не столько физически, сколько на психологическом плане восприятия.
Осознав, что наделал, Райнэ запоздало испугался. Любая коммуникация танка и псионика, ранее никак не контактировавших, могла быть чревата последствиями, которые невозможно прогнозировать. Ведь то, что УКЭ Нарэша подходит ему, еще ни о чем не говорило, потому что в остальном они оставались незнакомцами. Нир не знал, как конкретно этот танк взаимодействует с окружающей социальной средой, как он реагирует на различные факторы, что является для него зоной комфорта, что – раздражителем, а что послужит спусковым крючком. И вот так соваться в чужое пекло, не узнав предварительно, чем это грозит, было невероятно опасно и неосмотрительно с его стороны.
От танка можно было ожидать в прямом смысле чего угодно. Даже под угрозой мучительной смерти Нир бы не решился предугадать его реакцию на подобное. Сознание Нарэша было окружено защитным энергетическим каркасом, за который пока не было ни единого шанса пробраться.
Парадокс, мысли единственного существа, в которые Райнэ так страстно хотел проникнуть, были наглухо закрыты. Оставалось довольствоваться отголосками эмоций, доносившимися до него через пока еще слабую связь.
Желая узнать что же его ожидает (чтобы иметь минимальный запас времени для стратегического маневра в случае неотвратимого пиздеца), Нир осторожно сунулся к капитану, легко скользнул по его э-каналам вверх, с головой окунаясь в чужие эмоции.
И оказался совершенно не готов к тому, что его захлестнет сокрушительной волной. Кто же знал, что в душе с виду такого неприступного капитана бушует настоящая буря?
Но не это поразило Нира. Он ожидал чего угодно, даже того, что Кэйл окажется в ярости, будет разозлен, возненавидит его, попытается избавиться от него, если не убить. Все это Нир готов был принять, хоть и жутко боялся, но реальность оказалась куда более непредсказуемой.
Танк был в ступоре. Танк был озадачен. Танк был смущен, напуган, растерян. И возбужден. Танк ненавидел. Но совсем слабо, неубедительно. Скорее то, что он сейчас испытывал, можно было охарактеризовать, как настороженность.
Но в то же время – что удивительно – Кэйл жалел, сочувствовал. Он был и категорически против, и вместе с тем соглашался.
Все эти противоречивые чувства оказались настолько сильны, что Нир сам растерялся, не зная, как реагировать. Он замер напротив танка, не в силах прервать странную связь, возникшую между ними или хотя бы отгородиться от чужих эмоций.
– Закройся, – с трудом собравшись с собственными мыслями, из последних сил выдохнул Райнэ. – Я не могу… Прекрати это!
Кажется, капитан растерялся, услышав это, но, надо отдать ему должное, быстро догадался, в чем дело. Псионик был слишком ослаблен, чтобы ставить ментальные щиты, и ему приходилось очень тяжело.
– Прости, – автоматически извинился Нарэш и, будто только сейчас вспомнив, что все еще держит Нира за руку, наконец-то отпустил. – Попробую тебя экранировать, но я давно этого не делал, – предупредил он, закрывая глаза, чтобы сосредоточиться, и одновременно с этим сузил свои э-каналы, оставив лишь тоненькие ручейки.
Псионик с любопытством следил за его манипуляциями, переключившись на второй план зрения. Он все еще испытывал дискомфорт от эмоционального шторма, шквальные волны которого налетали на него по связи, но это уже не было так мучительно, потому что Кэйл полностью сконцентрировавшись на своей задаче, задвинул все чувства на задворки сознания.
Закрыв глаза, Нир увидел всю окружающую обстановку совершенно иначе. Разноцветные цифровые столбики, линии, ленты, принимавшие самые различные фигуры, вились вокруг него летучим роем. Стены кабинета отдалились, пол превратился в сияющую голубую платформу из кодированных символов. Все, что окружало псионика, стало своего рода уникальной матрицей. И только танк напротив виделся как пылающий шар. Причем Ниру показалось, что у Нарэша не один очаг, и даже не два, а целых три, что, конечно же, было невозможно – танк с таким огромным количеством энергии выжег бы сам себя. Наверное, действительно показалось. Он просто слишком сильно устал, вот и барахлит зрение.
Меж тем Кэйл попытался слепить из собственной сырой энергии щитовую сферу, но у него ничего не получалось, сколько бы раз он не пробовал. Нир видел, что энергетические потоки (сияющие алые нити) слушаются своего хозяина неповоротливо и тяжело, как будто Нарэш хотел построить из сухого песка замок, а он рассыпался снова и снова, не желая складываться в нужную форму.
Кэйл нахмурился и принялся искать обходные пути. Он сделал сырую заготовку – энергетический каркас вокруг разума псионика. Поначалу было непонятно, что он собирается делать дальше. Но затем…
Нир наблюдал за тем, как танк плетет из сияющих красноватых нитей энергии причудливый хаотичный узор, точно такой же, как тот, что защищал мозги капитана. Это было подобно плетению макраме – узоры, один за другим, накладывались друг на друга до тех пор, пока между ними не осталось ни одного зазора и стало казаться, что это монолитный купол, надежно скрывший разум псионика. От пси-атак такая сфера бы не защитила, но от эмоциональных всплесков – запросто.
Райнэ был впечатлен. Такой способ создания энергетического щита был куда сложнее, чем если бы Кэйл сотворил «солнышко». Но, видимо, первое ему было куда легче сделать, чем второе. Нир знал наверняка, что танки так не поступают. Столь ювелирная и кропотливая работа была им чужда. Танкам свойственно идти напролом: либо ударить кулаком в стену и разнести все к холисовой матери, либо наоборот окружить высокой толстой стеной. Но никак не выплетать хитрые кружева.
И хотя эти самые кружева казались намного уязвимее монолитной стены, на самом деле эффективность такого «тэмари»* не уступала обычному «солнышку». Интересно, сам капитан догадывается, насколько уникален его стиль?
Удовлетворенный проделанной работой, Нарэш посмотрел на псионика.
– Ну что, так легче? – спросил он, снова открывая полный доступ к энергии через каналы. – Теперь до тебя должны долетать лишь слабые отголоски чужих эмоций, и ты в любой момент сможешь спрятаться за моим плетением.
Нир открыл глаза, переходя на первый план зрения. Теперь окружающая обстановка виделась так же, как и обычно. Стены, потолок, стол, окно… Кэйл. Сосредоточенное и слегка встревоженное, хмурящееся лицо которого нависало над ним. Оказывается, капитан успел усадить его в кресло и теперь стоял рядом, пытаясь определить, точно ли получилось у него задуманное, ведь танки не могут переключаться на второй план зрения. Вместо этого у них есть тепловое, чтобы иметь возможность работать с энергетическими структурами.
Райнэ тряхнул головой и не ощутил больше давящей тяжести чужих эмоций. Он прислушался, попытавшись уловить отдаленные всплески мыслей и чувств. И у него это получилось, но теперь чужие сознания не затягивали его, словно черные космические дыры. И вообще, дышать стало намного легче, а в каюте как будто бы посветлело.
Самый большой страх, с которым Нир жил последние три года после смерти Рэва, наконец растаял. Считается, что самое страшное, что может случиться с псиоником – потеря контроля над своими возможностями и способностями. Не угроза потерять танка – постоянный генератор необходимой для жизни и нормального полноценного функционирования энергии, нет.
