Желание – сумасшедшее, абсурдное, горячее, неудержимое – завладело всем его существом, наполняя каждую клеточку знакомым опаляющим жаром. Это было почти также восхитительно, как чувство наполняющей его живительной энергии танка. Здравый смысл, сдержанность, хладнокровие, рассудок – все это Нир без зазрения совести заткнул в жопу. Как и свою гордость сутками ранее.

О, да плевать! Разве можно отказаться от возможности дотронуться до этого великолепного тела? В конце концов, он жутко изголодался по тем ощущениям, что дарил секс, а Кэйл вот он, так близко, да еще к тому же почти обнаженный…

Рука, словно обладая собственным разумом, двинулась в волнительное путешествие – пальцы осторожно коснулись правого соска, потом дальше, вниз, периодически замирая, когда спотыкались о выступающие мышцы.

Это было какое-то наваждение, и Нир боялся даже вдохнуть, пока его ладонь скользила все ниже и ниже… Остановившись только когда наткнулась на пояс форменных брюк.

Кэйл тихо вздохнул, – псионик замер и превратился в каменное изваяние, – но не проснулся, только повернул голову так, что жадному взгляду предстала сильная линия бычьей шеи, выраставшей из бугрившихся мускулами плеч. Ну как тут можно удержаться?..

Нир даже не пытался. Склонился, прильнув губами к медленно и спокойно бьющейся жилке пульса, помедлил – если уже зашел так далеко, зачем останавливаться? – и провел по ней языком. Чуть солоноватый от пота вкус кожи заполнил собой все рецепторы восприятия псионика, и его замкнуло окончательно. Мозг опьянел, тело само бесконтрольно прижалось к танку, руки беспорядочно заскользили по груди и животу – проснется Кэйл или нет, было уже не важно. Пьянящий густой запах танка – это все, о чем Райнэ способен был сейчас думать. Потянувшись, он провел носом у него за ухом, снова спустился ниже, заскользив губами по линии челюсти и дальше, вдоль шеи, к ключицам…

Псионик млел от ощущения дремлющей под его руками мощи, не замечая, что тело, которое он с таким упоением исследовал, вдруг закаменело.

Голова кружилась, по спине от собственной смелости толпами бегали мурашки, скатываясь вдоль позвоночника вниз, а в животе скопилась томительная горячая тяжесть желания, побуждая Райнэ на еще большие глупости. В этот момент он забыл о том, где он, кто он, что делает, осталась лишь эта сумасшедшая потребность трогать руками ровный жар, исходящий от его солнца, и целовать, целовать, целовать, собирая губами выступившие капли пота и такой дурманящий запах…

Этот родной, вожделенный жар нарастал, и Ниру уже начинало казаться, что он загребает голыми руками горячие угли. Он не слышал, что к его тихому дыханию примешивается частое дыхание Нарэша, и не ощущал тяжелого пристального взгляда, следившего за каждым его движением.

Псионик только сполз ниже, и не заметив, что давно уже влез на Кэйла, и губами теперь скользил вдоль его живота, подбираясь все ближе к поясу брюк. И в ту же секунду, как добрался, почувствовал, как его рывком опрокидывают на постель. Он даже не успел ничего понять, только ошалело заморгал, дезориентированный быстрой сменой положения.

А когда смог сфокусировать взгляд, то увидел, что Кэйл стоит у стены, как можно дальше от кровати, сжав ладони в кулаки, весь подобравшись, словно хищник перед прыжком, и сверлит его горящим взглядом.

Твою мать, блять!

Смазанные образы, которые Нир успел уловить перед тем, как танк снова захлопнул перед его носом щиты на своем сознании, накрыли его очередной волной желания. То, что он сейчас видел в мыслях Кэйла, теперь читалось и в его глазах, полыхавших двумя яркими сапфировыми огнями. Желание сгрести Нира в охапку, сорвать с него одежду и хорошенько…

– Что ты твориш-ш-шь, Райнэ?! – голос Кэйла был необычайно низким и возбуждающе хриплым.

Связь омывала сознание псионика волнами неконтролируемого вожделения, которое сейчас испытывал танк. И пламя этого вожделения разжег он сам. Только что.

Понимание этого очень медленно доходило до опьяненного мозга Нира, а вместе с ним запоздало пришел и ужас. О черт. Что же он натворил?

– Ох, Кэйл… – растерянно прошептал он. – Прости я… Я не подумал.

Жалкое оправдание.

Особенно если учитывать, чего Райнэ только что избежал. В таком состоянии он вряд ли бы смог выдержать все то, что Кэйл хотел и мог с ним сделать прямо сейчас, судя по его голодным глазам. Зачем он к нему полез? Знал ведь, что это чревато…

Да святые азари! Их связь была нестабильна и непредсказуема, и реакция на попытку слишком рано установить психофизический контакт могла быть абсолютно любой, вплоть до полной потери контроля у танка, чего к счастью не произошло.

– Не подумал. Ты не подумал, – почти прошипел Кэйл, глядя на него так свирепо, что Нир невольно поежился и испытал острое желание забиться куда-нибудь в угол. – Ты хоть представляешь себе, что я сейчас чуть было… Ах, ну конечно ты представляешь.

Синие глаза гневно сузились, и Нарэш сделал шаг к кровати. Нир невольно вжался в стенку, широко распахнув глаза и ожидая чего угодно. Например, того, что сейчас его голова снова пострадает.

Но Кэйл шагнув к нему и протягивая руки так, словно хотел придушить его, тут же отпрянул, точно обжегся. Запустил пальцы в взлохмаченные со сна волосы, нервно заходил по комнате. Это выглядело так, как будто он не мог остановиться, испытывая физическую потребность в постоянном движении. Периодически он приближался с явным намерением сделать что-то очень нехорошее с глупым псиоником, но одергивал себя и почти отбегал на безопасное расстояние.

Нир видел, каких усилий ему стоило сдерживаться, чтобы не воплотить это самое намерение в жизнь, и сжимался от стыда за свое мальчишеское поведение. Тупой, тупой псионик! Безмозглый!

Но делать или говорить что-либо не пытался. Уже достаточно наделал. Оставалось только сидеть и ждать, пока Нарэш возьмет себя в руки.

К его удивлению, танк смог сделать это почти сразу же. Просто в какой-то момент резко остановился посреди каюты и тяжело уставился на него.

– В следующий раз, – процедил он с едва сдерживаемой яростью, от которой слегка дрожал голос, – в следующий раз, Райнэ, я прошу тебя… Прошу, хорошенько подумать о том, дорога ли тебе твоя задница, прежде чем решаться на такие идиотские эксперименты! Ты что, только что выпустился из Академии, раз не можешь держать себя в руках?! Или едва перешагнул восьмой уровень, а?

– Нет, нет, – замотал головой Нир, закусывая губу.

Каждое слово хлестало его, словно кнут. И дело было даже не в справедливых упреках, а в том, что ему было стыдно перед самим собой за такое поведение. Действительно, увидел полуголого танка, и как какой-то зеленый юнец, едва окончивший седьмой курс, пустил слюни и потерял голову! Позор…

– Идиот, – припечатал напоследок Нарэш, решительно направляясь в купальный отсек, и скрылся за дверью, бросив на него быстрый обжигающий взгляд.

И непонятно, чего в этом взгляде было больше – досады, праведного гнева, жгучего разочарования, желания придушить или же откровенной похоти, от которой Нира пробрало крупной дрожью.

Несколько минут он тупо сидел и пялился на захлопнувшуюся за танком дверь, а потом обессиленно сполз по стеночке на подушки, закрывая лицо руками.

– Идиот – не то слово, – простонал он, испытывая мучительное желание дать самому же себе по башке, раз последние мозги растерял, и вместе с тем облегчение от того, что, кажется, пронесло.

Если бы Нарэш потерял над собой контроль, то неизвестно, чем бы все это закончилось. Хотя если честно, Нир сам еще не до конца понял, хотел ли он, чтобы Кэйл окончательно утратил самообладание и трахнул его, или нет. И неважно, как потом ему будет плохо от передоза энергии, как будет болеть его задница, и вообще все тело, которое пока не способно выдержать такие физические нагрузки…

– Нет-нет-нет, стоп-машина, – сам себе приказал Райнэ. – Не надо об этом думать, ладно? Ты же еще не настолько спятил, правда? Кэйл ведь слышит.