Знал тогда что-то из психиатрии? Разумеется, "нет", и сейчас ничего не знаю в самой тёмной из наук о поведении человека. Уверен: тот командир сапёров знал о силе воздействия женских слёз на большую часть мужчин мира, потому ничем не возразил вою Матрёны. А, следовало!

- Мужская идиосинкразия всегда была, и впредь будет "пятой колонной" при общении мужчины с женщиной. Женщина только один раз бывает побеждена мужчиной, но иэто сомнительно:

- "Ожидала большего..." - и следует череда выплат "неустоек" и "контрибуций" - Что за намёки? О чём?

- Непонятно? Вой женщин "велик, могуч, суров и непобедим", и мужскими "арсеналами" остановить невозможно, будь ваше мужество бспредельно. И тогда две воющие русские бабы оказались сильнее немецкого офицера вместе с командой военных борцов с огнём.

Все немцы были европейцами, уважающими и почитающими женщин плюс частная собственность. Не всегда и не все уважали частную собственность, война всё же, не до этики, но всё же случалось. Возможно, что в иных оккупированных городах и весях союза были другие захватчики, и, согласно записям в отечественной литературе, в других местах всё происходило иначе: если и поджигали строения - не пытались гасить.

Где-то враги поголовно, без исключения, были "хамы, грабители, убийцы и насильники", сволочи, наконец - для захватчиков такое поведение естественно, зачем захватчикам быть иными, но в начинавший гореть монастырь на тупорылых грузовиках прикатили какие-то нестандартные, ненормальные немцы, рисковавшие жизнями не понятно во имя чего! Да и офицер у них был не совсем настоящий фашистский офицер, а так, какое-то недоразумение! Для чего они прикатили?

Не могу представить, что думал иностранный борец с огнём о двух монастырских бабах, грудями вставших на защиту домовладений от разрушения:

- Беся, случаем, не слышал, не произнёс вражеский офицер традиционное "Dummkopf!" в сторону воющих баб? Воздержался?

- Воздержался, воздержался, всё же европеец! Он только подумал об этом.

Повторяю: негодное дело старые события определять новыми мерками. Что немецкий офицер не по собственной инициативе в разгар приличной бомбёжки прикатил с подчинёнными тушить чужой монастырь - об этом и говорить не надо, его послало высшее начальство. Первый вопрос. Второй: была нужда тушить чужой монастырь с риском потерять своих солдат от советских бомб? Что для него чужой монастырь? Чем был на то время монастырь? Бревенчатые избы возрастом за сто лет? Труха, а не жилища! Чего их было спасать? Какое напутствие получили солдаты от своего фюрера перед "драг нах остен"? "чем больше будет уничтожено этих русских - тем лучше", а эти, коих кто-то послал тушить пожар в чужом монастыре, явно не выполняли "предначертаний вождя"? Так надо вас понимать, господа?

Ах, как хотелось бы сегодня войти в общение с душой далёкого немецкого борца с огнём! Как это сделать? Могу ли сегодня фантазировать и сказать то, что он и не произносил?

- Валяй!

- Горите к чёртовой бабушке, а мне не резон подставлять под чужие бомбы своих солдат! - могли у него зародиться такие мысли?

- Немецкий специалист по тушению русских монастырей от советских бомб был в душе лингвистом и филологом "в одной упаковке". На тот момент не только знал с дюжину ваших поговорок и пословиц, но и придерживался их - ещё раз влез помощник в правое ухо.

- Какие "русские пословицы и поговорки" не позволили выполнить приказ командиров?

- Первая и основная: "своя рубашка ближе к телу". Вторая, не уступавшая первой по силе воздействия на здоровый рассудок: "на погосте жить - всех не оплачешь". Третью помянуть?

- Какую?

- "В чужом пиру похмелье" переведённое на немецкий добила немецкого специалиста по борьбе с русскими пожарами, после чего и последовала команда подчинённым покинуть горящий монастырь. В тупорылых машинах была взрывчатка, и случись близкое приземление отеческой бомбы...

- Добавь: "пожар" это когда горит человеческое жилище, а когда огонь поедает что-то иное это "возгорание"

- Хочешь сказать, что была опасность взрыва?

- Это и хотел сказать. Случись взрыв - "сдуло" не три кельи, как предлагал вражеский офицер, а более... И тебя не стало в этом мире, близко находился от транспорта с взрывчаткой.

Но обошлось. Удивительное дело, но в ту ночь не было жертв, никого не ранило и не убило.

Помню лицо немецкого борца с огнём в русских монастырях. И форма была не такая, какую потом показывал гражданам "страны советов" родной кинематограф, не было ни стека под мышкой и монокля в глазу. Недоразумение, не офицер. Пожалуй, это был не офицер, чином ниже, но знающий подрывное дело.

- Пожалуй. Немецких офицеров без монокля в глазу и стека под мышкой в советских фильмах не было, а тогдашний чузеземный борец с огнём почему-то обходился без указанных вещей.

- Как принимать тогдашнего командира: офицером, унтером?

- Какая разница сегодня? Монастырь-то сгорел...

Сколько было у борца с огнём побеждённых пожаров, сколько взорвал объектов "гражданского и военного назначения", сколько в практике было случаев, когда горящие слёзно умоляли дать возможность сгореть без помех со стороны?

- Ни единого! О, великая и неразрешимая загадка русской души! Пожалуй, что офицер не стал тушить кельи от удивления.

- Как понимать?

- Чтобы унять огонь, остановить беду, люди просят помощи, а тогда иноземный борец с огнём впервые в практике столкнулся с просьбой ничего не делать. Огонь, налёт, плач и просьба не взрывать жилища заморочили сознание вражеского офицера.

Из всей бомбовой благодати, что пролилась в ту яркую ночь с неба от советской авиации городу досталось совсем мало.

...и когда ночь превратилась в белый день с лёгкой окраской в желтизну - вторая, или третья волна отечественной авиации взялась обрабатывать территорию за стеной к западу от обители. Земля за стеной монастыря называлась "сельской", и в мирное время монастырские юноши с большим, не исправляемым креном в уголовщину - ходили меряться силой к "деревенским" сверстникам. Любимым "оружием" монастырцев в завоевательных походах были приличные куски красного кирпича, выломанные из стены. "Походы" почему-то всегда были пьяными.

В ту яркую ночь и у "деревенских" были пожары, что говорит о о масштабности действия родной авиации.

Не обошли и греховные соображения: "монастырь заполыхал случайно, но почему за стеной направлением юг-север что-то горело? Только фугасы применяла родная авиация, или с небес падало что-то горячее фугасок"?

Не держу обиду на штурманов бомбардировочной авиации двух стран, люди выполняли порученную работу и на законном основании могли задаваться вопросом: "что так ярко и хорошо может гореть, отчего быстро увеличивается площадь пожара?" - что подумает нынешний бомбометатель в схожей ситуации?

Одно: "накрыл, гадов, "в десятку" влепили! Не меньше, чем вражеский склад горюче-смазочных материалов накрыли"! - горящие одновременно семьдесят шесть бывших монашеский столетних келий, деревянных и сухих - такого яркого пламени дать не могут, даже если все и подпалить одновременно"! И всё же:

- "Добавим огоньку! Поздравляем"!

"Кто виноват"? Понятное дело, немцы!

Herr Offizier, обвиняю тебя в слабости, и не в борьбе с огнём, в борьбе с огненной стихией тебе не было равных среди подобных специалистов гарнизона, обвиняю в слабости перед двумя бабами, кои не позволили взорвать свои кельи!

Если пришёл на чужую землю, как "хозяин" - будь таковым, веди себя как хозяин! Отправляясь на Восток - что знал из того, как ведут себя в таких случаях "хозяева" из аборигенов? Нет? Помогу: одной бабе "пересчитал зубы", а другая вмиг бы поняла серьёзность момента и что различные возражения и противодействия силе обойдутся дороже взорванной кельи. Так почему ты, бравый офицер Вермахта, отличный сапёр, не последовал чужим обычаям, и не заехал Матрене в физию, и после малой экзекуции не занялся ликвидацией "очага возгорания"!? К тому времени на твоей совести лежал список