Происходил Колька из семьи эмигрантов, коим удался побег в Китай от прелестей расползавшейся советской власти в памятные многим времена. Родился и вырос в китайском городе Циндао. Родившись на китайской чужбине русского языка не утерял, и, возвратившись на родину в составе семьи в сорок седьмом принялся порождать великим, могучим и правильным русским языком внушительных размеров порции "враждебных высказываний в адрес существующего строя" Выражался умно, осторожно, а случись допрос свидетеля Колькиных антигосударственных выступлений ни один из слушателей не смог внятно объяснить суть враждебных высказываний товарища. Да, было, говорил, а что - непонятно...
- "Непонятный вариант", а непонятный переиначить и всунуть что угодно вплоть до "свержения существующего государственного строя"
Публичных объяснений увиденного на исторической родине бардака не делал, а кухонные разговоры считал глупыми. Редкое явление: вырос в чужой стране, но русский язык знал лучше многих "русских" никогда не переступавших "священных рубежей родины в ненужном и враждебном направлении".
Знал английский, но знания наполовину вражеского языка не выставлял на прослушку товарищам по службе, остерегался вопросов бдительных соотечественников:
- Откуда знаешь английский!? За бугром обучился?
- "Осторожность мать Мудрости" - на время возвращения товарища из-за кордона мода на доносы в отечестве прошла, но прибавила работы органам: если прежде бдительные совецкие люди активно принимали участие в очистки родины от враждебных элементов - совецкие люди сорок седьмого года охладели в доносах.
Проживая в Китае не знал китайского языка, а на вопросы о "великом китайском народе" ничего не давал, не считая мелочи: русские эмигранты брали в жёны китаянок, производили красивых детей с намерением убедиться насколько расизм китайцев выше расизма белых людей. Получалось, убеждались: ханьцы открыто презирали полукровок, да так рьяно, что ни одному белому расисту не снилось.
Не могу сказать, по какой причине запомнился мелкий факт из жизни русских эмигрантов в Китае, но, пожалуй, потому, что русский везде будет чужим, а Китай более расистский, чем другие азиатские земли.
Сошлись на музыке: Колька в полголоса пропел на английском кусок из марша американских солдат - в ответ воспроизвёл мелодию Лили-Марлен. Обмен музыкальными фразами выглядел паролем "свой-чужой" с взаимными пояснениями:
- Что исполнил?
- Лили Марлен, любимую песню немцев. Губные гармошки.
- Где с немцами общался?
- Оккупация познакомила с "Лили" - вот она, великая и бессмертная "рыбак рыбака...", вот она, встреча меченых! Один помечен рождением в китайском Циндао, другой оккупацией, а чей козырь старше не выяснили.
В минуты откровенности поминал недобрым словом старших родичей за неутешную русскую ностальгию и за слёзные просьбы савецкому правительству дозволения вернуться на историческую родину. Допросились: в одна тысяча девятьсот сорок седьмом году "от рж. Хр." совецкая власть оказала милость и впустила заблудшихся сынов и дочерей своих в пределы отечества. Иногда Колька поминал маразм предков нехорошими словами:
- Почему не проситься в Англию, в страну демократии? Я просился на историческую родину, рвался? Нет, меня не спрашивали, мной распоряжались предки, моя родина Китай!
Товарищ обладал удивительным даром: если видел компанию скучающих сослуживцев в курилке на свежем воздухе - мгновенно понимал, что общество давно и обо всём поговорило, обкурилось дешёвой махоркой до одури, и всё, что можно заплевать вокруг - заплевало, а до обеда ещё много времени.
В чистом таежном воздухе висела смертная скука, а архангельские комары громадные и лютые, неумолимые и непобедимые, напоминали служащим: "армейская служба тяжёлая штука!"
Но появлялся Колька - исчезали комары и непобедимый "гнус", мелкий, но сильный количеством кровососущий паразит. Три лета службы хватило для вечной памяти о гнусе архангельских болот.
Вонючий препарат в звании диметилфтолат малое время сдерживал атаки гнусных тварей, а прекращалось действие "химзащиты" - и рои мелкой гнусности шли в атаку с намерениями компенсировать прошлый недобор крови военнослужащих.
Обстановка вокруг впору удавиться, но Колька редким талантом не позволял суицидам вырваться на оперативный простор и учинить потери в рядах вооружённых сил.
Это был редкий талант "чистильщика мозгов" с уточнением "гениальный"
Тайга, как море, и в море пять островов-бараков из фанеры, в коих недавно содержались осуждённые по неизвестным статьям граждане "страны советов" Зеков в пятьдесят третьем распустили по домам, на их место позвали меня и ещё четыре сотни человек покалеченных "совецкой властью" Так родился "сапёрный батальон" солдат срочной службы.
А вокруг, на многие километры одно от другого, разбросаны по тайге малые селения с одичавшими жителями кого "совецкая власть на заре становления" не убила немедленно, но "проявила пролетарскую милость" и выслала из центра России.
- Соловки-то не резиновые, в самом-то деле!
- Не перебивай...
Сосланные проживали, в отличие от солдат, в полном мраке без ежедневных утренних напутствий (наставлений) майора-замполита.
Как-то доблестные сапёры воинского соединения числом в три боевые единицы в поисках спиртного забрели в одно из таких селений и попросили воды. Не мучила жажда воинов, в архангельской тайге влага везде: делай каблуком сапога вмятину во мху (земле), подожди немного, наклоняйся и пей из "копытца", в лося не превратишься, проверено...
Просьбой испить водицы на Руси зачинают разговоры с окончанием "где достать выпить", и на прямой вопрос "есть в селении самогон" обитательница дома, древняя, дикого вида старуха, в ажитации ответила:
- Крест на маузер, а не воды вам! - с неугасимой и далёкой по времени яростью старая женщина не из простых приняла воинов-рабочих за чекистов времён "становления советской власти"
Поняли старую и не судили: любая военная форма, отличная от гусарской, приводила женщину в ярость. Объяснять, что забредшие в глухомань люди в поношенной форме неизвестного рода войск положением недалеко ушли от ссыльных? Во всей "стране советов" шёл пятьдесят пятый год двадцатого столетия - обитатели одичавшего таёжного поселении дальше двадцатого года не ушли. Пожалуй, они и о прошлой войне не знали - такой была "неучтённая" глухомань. Чем жили, чем питались - не мог представить. Кругом тайга, болота, песок и чем гиблые места кормили человека? - заблуждения о возможностях тайги в прокорме продолжалось недолго, хватило года пребывания.
Но об этом - в другом месте.
"Идеологией" в батальоне заведовал майор, от недавней войны остался, дослуживал. Не было и дня, чтобы перед отправкой на валку леса, не "благословлял" нас очередной "молитвой от ЦК КПСС" и прочими "политзанятиями". Первое выступление майора поразило: "главные и основные слова жизни совецких людей" майор произносил неправильно: "кумуническая" партия, но в первую встречу с майоровым выступлением не задумался о причине искажения "основы жизни совецкого народа" Только на третье, или пятое "благословение на труд и подвиг" понял, что майору не давалось произношение "руководящего и направляющего" слова времён "цветения социализма", политический воспитатель стройбатовцев выпускал иной звук, присутствие коего не мог объяснить и под пыткой третьей степени.
- Помянул "пытку третьей степени" - давай и объяснение пытке.
- Пытки делятся на "мужские", "женские" и "детские" Какую выкладывать?
- Мужскую, естественно.
