Ночь окутала все вокруг, еще чернее стали балки и овраги. На небе ни звездочки. Только изредка из-за мохнатых туч покажется месяц, бросит на землю; бледный свет и снова исчезнет.
Над Карпатами гулял ветер, срывал с горных вершин клочья тумана. И тогда как бы раздетые и еще больше обнаженные среди ночи вершины угрюмо упирались в небо своими лысыми, безлесными вершинами.
Не спалось. Где-то рядом жужжали электродрели, мелькали под тентами "переноски", слышался глуховатый разговор. Техники "штопали" поврежденные машины, готовили их к предстоящему вылету.
Вышел во двор и Николай Пушкин: вытянул "беломорину", закурил.
- А помнишь наш разговор, Иван? Когда ты возвратился с госпиталя... Тогда я, грешным делом, подумал: отлетался сокол. - Он гулко стукнул меня по спине. - Молодец, даже генералов искупал в реке. Хлебнули тогда водички, побарахтались.
- Брось, Терентьевич, воспоминания, давай лучше обмозгуем, как завтра фрицев выкуривать из ущелья. Пехота истрепала себе все нервы: как кость в горле сидят те танки у нее. Жалко ребят - столько прошли и гибнут.
В составе шестерки Ил-2 пошел на задание с ведущим группы Николаем Пушкиным. Пошли я, Кобзев, Харченко, Полукаров, Сатарев... Темно-зеленые тела штурмовиков плыли среди мглистых облаков и, словно горные орлы, стремились к желанной цели.
.. Как к ней дойти? Облака, острые вершины, огонь... В глаза глядят три смерти.
При переходе линии фронта вражеские зенитки прямо-таки взбесились. "Эрликоны" сплетали огненную паутину вокруг машин, сыпали снаряды.
Здесь следует сказать, что лейтенант Н. Пушкин, много раз водивший группы, никогда не нес потери от огня зенитной артиллерии.
Примерная схема его маневра строилась так: при подходе к зоне огня он начинал плавные довороты в пределах десяти - пятнадцати градусов с одновременным изменением высоты и скорости. В это время группа размыкалась на интервалы в пятьдесят - семьдесят метров, сохраняя дистанции. Огонь зенитной артиллерии среднего калибра, встречавший самолеты еще на подступах, к цели, оказывался совершенно неэффективным. Сближаясь с целью, штурмовики выполняли индивидуальный маневр, вместе с тем не нарушая боевого порядка. Экипажи подавления переходили в атаку на обнаруженные батареи, после чего вся группа начинала штурмовку. При отходе от цели маневр повторялся в обратном порядке.
В горах же действия значительно усложнились трудностью маневра: часто исключалась возможность повторных атак, а заход на цель и выход из атак приходилось производить только в одном направлении - вдоль долины, где самолеты подвергались боковому обстрелу зениток гитлеровцев, расположенных на скатах и вершинах хребтов.
Вражеских зенитчиков мы благополучно обошли. Моторы ревут все глуше и сильнее. Все звуки в горах, казалось, сникли, пропали, бушует только бешеная сила двигателей.
Заходим в каменную горловину.
Узковато.
Небо снова покрылось шапками зенитных разрывов, серыми головками дымных одуванчиков. Несмотря на безупречную маскировку, танки в ущелье мы заметили.
В то время было известно, что танк "тигр" оснащен мощной пушкой. Идти "тигру" в лоб - означало погибнуть. Надо обвести фашистов, перехитрить.
Пришли на цель на высоте 1800 метров и начали за ведущим поодиночке делать заходы с левым разворотом, с последующим пикированием и одновременным скольжением самолета в одну сторону. Делалось это, чтобы исключить попадание снарядов противника в машины атакующих. Вражеские наводчики орудий не могли быстро установить угол опережения, или, как у нас называется, снос. Термитный снаряд при выстреле обходил наш самолет сбоку и, не причинив вреда, улетал в пространство.
* * *
Таким путем мы подвели штурмовики к цели и с дистанции 600 метров открыли пушечный и пулеметный огонь, бросали бомбы, дабы завалить входы в ущелье.
Нажимаю на кнопку бомбосбрасывателя. Черные чушки посыпались на танки, заполнив грохотом ущелье. Чтобы не врезаться в скалы, надо было бросать машины почти вертикально вниз и вверх. Словно клопы, ошпаренные кипятком, начали вылезать из своих убежищ стальные коробки.
Тридцать минут непрерывной штурмовки, и в узкой горловине заполыхали черно-багровые костры. Смрад чувствовался даже в кабине. Над поверженным металлическим зверьем взвивались десятки огненных штопоров, а по крутым каменистым стенкам в разные стороны карабкались обгорелые гитлеровские танкисты. Мы их поливали пулеметным огнем, не давая выскочить из ловушки.
Исполнен страшный, но справедливый по своему смыслу приказ "Убей врага!".
На аэродроме вышли из машин пошатываясь...
Лейтенант Пушкин доложил командиру полка, а тот лишь махнул рукой и молча обнял. Потом пришло личное поздравление от генерала Кирилла Семеновича Москаленко. Он от души благодарил за чистую работу штурмовиков, а командование представило меня к награде - ордену Славы I степени, которая нашла меня лишь в конце 1958 года.
* * *
Сложную задачу в районе Кросно пришлось решать и нашему Бате - майору А. Девятьярову. Увлекшись наступлением, оказались отрезанными от своих частей конники из корпуса генерала В. К. Баранова. Выручить кавалеристов, подбросить им подкрепление можно было только по одной дороге. Ее же оседлали немецкие артиллеристы и прицельным огнем сдерживали тех, кто пытался прорваться к кавалеристам.
Генерал Рязанов приказал штурмовикам полка ослепить фашистов, закрыв участок дороги дымами.
Шестерку "илов" повел А. Девятьяров. При подходе к цели комэска взяли сомнения, что это именно она, и он развернул группу в свою сторону.
Командир корпуса, не поняв маневр Девятьярова, сразу же спросил:
- Куда стал разворачиваться, шел-то правильно?..
- Не уверен в точности захода на цель. Попробую снова...
- Действуй!
Сориентировавшись по шоссейной дороге и реке, старший группы приказал штурмовикам следовать за ним. А чтобы привлечь внимание генерала Рязанова, энергично начал качать крыльями.
- Понял. Идешь правильно, - ответил тот. - Внизу горит земля, видишь?
Действительно, внизу желтыми мазками на серых каменистых волнах виднелось несколько очагов пожара.
