Откашлявшись, Эрик поднял верхний листок и подул на него, чтобы высушить чернила.

— Я просто записываю несколько мелодий, которые вертятся у меня в голосе.

Выпрямившись, Брилл отложила книгу в сторону.

— Почему ты ни одной не играешь?

— Я не хотел докучать тебе.

— Это нелепо. Ты знаешь, что мне всегда нравилось слушать, как ты играешь.

Неуютно поежившись, Эрик отвел взгляд.

— Я думал, ты могла привыкнуть к тишине… кроме того… не всякая музыка подходит для того, чтобы исполнять ее в любое время.

Закатив глаза, Брилл поднялась и прошла по комнате. Отгоняющим жестом она вынудила Эрика подвинуться на скамейке и уселась рядом с ним.

— Не будь таким вредным, Эрик… Я с ума схожу от всей этой тишины. Думаю, немного музыки могло бы мне помочь. Сыграешь что-нибудь для меня?

Зыркнув волком, тот отодвинулся от нее подальше, с чрезмерным тщанием следя за тем, чтобы их тела разделял по меньшей мере дюйм пространства.

— Не думаю…

Положив руку Эрику на локоть, Брилл сверкнула торжествующей улыбкой:

— Пожалуйста… сыграй что-нибудь. Я стану умолять, если хочешь.

Широко распахнув глаза и отвесив челюсть, Эрик глянул сперва на ее руку на своем локте, затем снова на ее лицо — где мгновенно залип на ее улыбающемся рте, и у него перехватило дыхание. Рассеянно кивнув, по-прежнему не отводя взгляда от ее губ, Эрик с трудом сглотнул.

— Ну хорошо же… Полагаю, это… э… никому не навредит.

Пойманная в обернувшиеся вокруг нее цепи его глаз, Брилл шевельнулась на скамеечке, неосознанно придвигаясь к нему. Ее разум опустел, а лицо запылало ярко-розовым. На миг она уверилась, что умрет, если Эрик не наклонится и не поцелует ее, положив конец этой невыносимой пытке ожидания и незнания. Но в итоге тот ничего не сделал, и момент прошел, оставив Брилл дрожащей и разочарованной.

Разрывая обжигающее прикосновение своего взгляда, Эрик опустил глаза на клавиши и занес над ними подрагивающие руки. Он опустил пальцы, чтобы слегка неровно ударить по первой клавише, но, по мере того как стал чувствовать себя более уверенно, принялся извлекать ноты из органа ласкающими движениями, словно тот был его возлюбленной — медленно, даже нежно. Брилл уже видела это прикосновение раньше, когда Эрик гладил лошадей в стойлах, спокойно убеждая подчиниться ему. Наблюдение за его игрой лишь напомнило ей о том, как эти длинные, изящные руки могли бы ощущаться на ее собственном теле.

Эрик исполнял какую-то скучную мелодию, что-то легкое, но, несмотря на это, чем дольше он извлекал песню из инструмента — как фокусник, извлекающий кролика из шляпы, — тем сильнее Брилл начинала ощущать ревущую глубоко во внутренностях страсть. «Просто быть рядом с ним… жить здесь с ним… Боже, я не могу этого вынести! — Спустя всего лишь несколько минут игры Брилл выбросила руку и положила поверх руки Эрика, отчаянно стремясь остановить эти великолепные пальцы, ощущая наводняющее разум опасное желание. — Я больше не в силах это выносить… Я так сильно люблю его, что иногда думаю, что могу умереть от этого».

Эрик чуть повернул голову, чтобы вопросительно посмотреть на нее, но смущение умерло в его глазах, когда он заметил ее румянец. Все его тело одеревенело, а затем он попытался отвести взгляд — но Брилл до белых костяшек сжала его руку.

— Не отводи взгляд…

Эрик попытался вытащить руку из ее хватки, на его стиснутых челюстях заходили желваки.

— Брилл, я думаю, ты должна пойти в свою комнату, — выдавил он сквозь зубы. — И… запри дверь, — добавил он после короткой паузы.

Отказываясь отпускать его, Брилл не сдвинулась ни на дюйм.

— Зачем… ведь помимо нас с тобой здесь никого нет? — возразила она.

Вскочив на ноги, Эрик вырвался от нее и попятился.

— Вот именно! — воскликнул он. — Пожалуйста, Брилл… иди к себе… или я не знаю, что могу сотворить.

Тоже вскочив, Брилл последовала за ним через комнату.

— Ты сводишь меня с ума, тупица! — закричала она, надвигаясь на Эрика, пока не очутилась достаточно близко, чтобы потрясти пальцем у него под носом.

— Тупица? — захлебнулся Эрик, и, когда он осмелился вновь опустить взгляд на ее лицо, тот был преисполнен скорее негодованием, нежели отчаянием.

— Да, ты самый тупой мужчина из всех, кого я когда-либо встречала! — заорала Брилл, раздраженно вцепляясь руками себе в волосы. — Что я должна сделать, чтобы заставить тебя поцеловать меня, чертов идиот?!

Открыв было рот, чтобы гневно парировать, Эрик со стуком захлопнул его, когда осознал, что она сказала. Выглядя так, словно его ударили в живот, он врезался в стол, остановивший его поспешное отступление.

— Что? Прости… я тебя не понял.

— Ты чертовски хорошо понял, что я сказала! Но, если хочешь, я могу повторить это на пяти разных языках, — огрызнулась Брилл, подойдя к нему так близко, что ее юбки проехались по низу его брючин. — Я пыталась ронять намеки там и сям… но ты безнадежен, и теперь мне приходится повлиять на ситуации чуть более агрессивно! Я знаю, что не должна, но еще я знаю, что если не сделаю этого, мы застрянем тут навечно, вытанцовывая друг вокруг друга, пока оба не помрем от старости! Я устала ждать…

— Нет… погоди… ты сбита с толку. Ты только что сказала, будто хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

— Я не сбита с толку.

Выражение лица Эрика быстро помрачнело, и он вытянул руку, чтобы удержать Брилл на расстоянии.

— Думаю, этот несчастный случай все-таки повредил твой мозг. Бога ради, Брилл… ты же видела мое лицо… вот почему я… э…

— Ты поэтому показал мне, как выглядишь? Чтобы напомнить мне, насколько ты уродлив… чтобы напомнить мне сохранять дистанцию? — тихо спросила Брилл, приблизившись еще на волосок, чтобы провести пальцем по краю его лацкана. — Потому что мне кажется, ты не справился с задачей… потому что это лишь укрепило мое решение. Это заставило меня осознать, что я ждала тебя всю свою жизнь. Что мы не просто встретились по счастливой случайности. Разве ты не задаешься вопросом, почему именно я была в тот день на ярмарке… и почему именно я нашла тебя под Оперой? Возможно, все это время Бог пытался показать нам путь друг к другу.

Взявшись рукой за мягкую ткань лацкана его пиджака, Брилл резко дернула. Перехватив ее руки своими, Эрик сделал последнее отчаянное усилие, чтобы оттолкнуть ее.

— Брилл… прекрати это… ты не можешь иметь в виду, что… Я смирился со своей участью… Я ни за что бы не… не…

Отвлекшись на ощущение ее пальцев, ласково гладящих его большой палец, Эрик так и не закончил фразу. Его хватка на руках Брилл ослабла, а после и вовсе исчезла. Наконец-то обретя свободу, Брилл потянула за его пиджак, приподнялась на цыпочки и одновременно коснулась губами его губ. От этого легкого прикосновения Эрик замер, как истукан, — а затем потянулся к ее рту, со стоном лишившись остатков сопротивления, и обхватил ее лицо руками. И в этот самый момент Брилл поняла, что страсть снедает его так же, как и ее.

Откинув голову назад, она сдалась скручивающемуся в теле опьяняющему желанию, отринув все вопросы и тревоги, пока не осталось ничего. Она может пожалеть обо всем, кроме прожигающих кровь восхитительных взвихрений и ощущения рта Эрика на своих губах. «Это то, чего я хочу… Это то, чего я ждала…» Это ощущалось именно так, как она и хотела, так, как она мечтала, — безрассудно и всепоглощающе.

Поцелуй поначалу был нежным, даже неуверенным, но это довольно быстро изменилось. Обхватившие лицо Брилл руки Эрика скользнули назад и накрепко запутались в ее распустившихся волосах, полностью изменив характер их объятий. В мгновение ока все эмоции, что целый год росли между ними, вскипев, вырвались на поверхность с такой яростью, что заполыхал сам воздух.

Став теперь распаленным и ненасытным, Эрик повторял каждое движение Брилл с удивившим ее рвением. Потянув за волосы, он запрокинул ее голову назад, как одержимый насилуя ее губы. Задохнувшись от причиненной его грубостью легкой боли, Брилл в отместку куснула его нижнюю губу — и ее действие подстегнуло Эрика именно так, как она и ожидала. Обвив руками его шею, она практически кинулась в объятие, пока их тела не оказались накрепко прижаты друг к другу. Когда на стоявший позади Эрика стол обрушился их сдвоенный вес, тот отъехал, и с него с грохотом упал подсвечник.