Убить ребенка физически нельзя, поэтому родители пытаются уничтожить его психически. Действуя таким образом, можно избежать угрызений совести, даже если при этом ребенок потеряет всякое чувство собственной значимости. «При домашней тирании и личной безысходности смерть добивается своей цели: ощущения, что ты не существуешь. Поскольку физически убить ребенка — это преступление, организуется психическое убийство: сделать так, чтобы ребенок ничего собой не представлял. При этом родители хорошо выглядят в своих глазах: нет следов, нет крови, нет трупа. Мертвец жив и все нормально»[5].
Даже когда насилие со стороны родителей очевидно для окружающих, его нельзя разоблачить юридически, так как установить его наличие не всегда просто.
Почти сразу после рождения стало ясно, что было б лучше, если бы Жюльетта не появлялась на свет, хотя она и не была нежеланным ребенком. Она мешает, а это никому не нужно. С самого рождения она виновата во всех неприятностях: если она плохо себя ведет, это ее вина, если возникают хозяйственные трудности, то тоже по ее вине. Что бы она ни сделала, ее ругают. Если она плачет, ее попрекают слезами и шлепают: «Вот теперь ты знаешь, почему плачешь!», если она не реагирует, ей говорят: «Такое впечатление, что тебе наплевать на то, что тебе говорят!»
Отцу очень хотелось бы, чтобы Жюльетты не было на этом свете: когда ей было девять лет, ее «забыли» в лесу после пикника. Жюльетту подобрали крестьяне и заявили в полицию. Отец оправдывался следующим образом: «Чего вы хотите, это невозможная девчонка! Она все время сбегает из дома!»
Насилие над Жюльеттой осуществляется скрыто, ее кормят, хорошо одевают, в противном случае социальная служба взяла бы ее под свою опеку. Однако постоянно присутствует ощущение, что она не должна была появиться на свет.
Ее мать подчиняется воле всесильного мужа, но все же старается защитить свою дочь. Она сопротивляется как может, иногда угрожая мужу уйти от него вместе с дочерью, но, поскольку она не работает, у нее нет средств и она полностью зависит от этого сложного человека.
Жюльетта любит своего отца несмотря на насилие, которое он совершает, и когда у нее спрашивают, как дела дома, она иногда отвечает: «Мама всегда устраивает сцены и говорит, что хочет уйти от папы!»
Единственным прибежищем детей-жертв извращенной агрессии являются механизмы защитного расслоения, а это ломает их психический стержень. То, что не преобразовалось в детстве, вновь проявляется во взрослом возрасте в постоянно повторяющихся поступках.
Не все дети, испытавшие на себе моральное насилие, становятся плохими родителями, но нельзя отрицать существование этого разрушительного круговорота. Любой из нас может быть вовлечен в него, когда выплескивает свою внутреннюю агрессию на других, Алиса Миллер[6] показывает нам, что со временем дети или иные жертвы, подвергшиеся насильственному воздействию, забывают об этом — нужно лишь избавить их от желания знать, но впоследствии они воспроизводят насилие, направляя его на самих себя или же на других людей.
Родители передают ребенку не только положительные качества, например честность и уважение к другим людям, они также могут под видом «изворотливости» приучить их к недоверию и неуважению закона. Это закон хитрости. В семьях, где извращение является нормой, нередко среди предков можно найти известного преступника, но его существование не скрывается, напротив, его считают героем, потому что он стал известен благодаря своей пронырливости и изворотливости. Если его и стыдятся, то не потому, что он преступил закон, а потому, что ему не хватило хитрости, чтобы не попасться.
Латентный инцест
Наряду с извращенным насилием, имеющим целью разрушить индивидуальность ребенка, можно встретить семьи, где царит нездоровая атмосфера, созданная из двусмысленных взглядов, случайных прикосновений, сексуальных намеков. В таких семьях нет четких барьеров между поколениями; нет границы между обычными и сексуальными отношениями. Речь идет не об инцесте, в полном смысле слова, а о том, что психоаналитик П.-К. Ракамье назвал инцестностью: «Инцестность — это атмосфера, где веет ветер инцеста, но самого инцеста нет». Я бы назвала это мягким инцестом. С юридической точки зрения здесь не к чему придраться, но извращенное насилие присутствует, хотя и без явных признаков.
Что подразумевается под мягким инцестом?
Это мать, которая рассказывает своей двенадцатилетней дочери о сексуальных неудачах своего мужа и сравнивает его гениталии с гениталиями своих любовников.
Это отец, который регулярно просит свою дочь сопровождать его и ждать в машине, чтобы обеспечить себе алиби, пока он навещает своих любовниц.
Это мать, которая, просит свою четырнадцатилетнюю дочь осмотреть ей гениталии, чтобы проверить, нет ли там красноты: «В конце концов, мы не чужие друг другу, это между нами, женщинами!»
Это отец, который соблазняет подружек своей восемнадцатилетней дочери и ласкает их в ее присутствии.
Такое поведение порождает атмосферу нездорового сообщничества. Барьеры между поколениями не соблюдаются, дети занимают не свое место детей, а вовлекаются в сексуальную жизнь взрослых в качестве свидетелей. Такой эксгибиционизм часто преподносится как один из способов родителя быть современным, «модным». Жертва не может защищаться; если она противится, это порождает насмешки: «Как ты зажата!» Следовательно, она должна отказаться от собственных принципов и, чтобы не сойти с ума, принять те, которые считала нездоровыми. Парадоксально, но бывает и так, что подобное либеральное поведение уживается с другими строгими воспитательными принципами, например с сохранением девственности дочери. Извращенное воздействие со стороны родителей мешает жертве ясно осознавать ситуацию и делает невозможным изменить ее.
Извращенные отношения могут быть основой семейной пары, поскольку партнеры сами выбрали друг друга, но не могут явиться основой отношений на предприятии. Тем не менее даже вне контекста семьи такие отношения выполняют сходные функции. Следовательно, модель, действующая в семейной паре, может помочь в понимании определенного поведения, проявляющегося на рабочем месте.
На предприятии моральное преследование и насилие порождает именно столкновение жажды власти и извращенности.
В такой ситуации процент серьезных деструктивных извращенных проявлений невелик, но зато вполне привычны ежедневные мелкие извращенные поступки.
В рабочей среде, университетах и организациях способы преследования намного более стереотипны, чем в частной жизни. Но они не менее разрушительны, даже если жертвы менее длительное время подвергаются преследованию, так как чаще всего, для того чтобы избежать насилия, жертвы решают уйти с работы (временно по болезни или уволиться). В общественной сфере (в рабочей политической, в различных ассоциациях) эти способы чаще всего разоблачаются именно жертвами, которые, объединившись, как, например, работницы фабрики «Марифло», рассказали о том, что им пришлось пережить и насколько это было невыносимо.
2. Моральное преследование на предприятии
О чем идет речь?
Под моральным преследованием на рабочем месте нужно понимать противозаконное поведение, проявляющееся, в частности, в жестах, словах, письменных документах, действиях и посягающее на личность, достоинство, физическую или психическую целостность человека, а также подвергающее риску его работу или ухудшающее рабочую атмосферу.
Хотя моральное преследование на работе — явление такое же старое, как и сама работа, только в начале этого десятилетия оно было действительно определено как явление, ухудшающее рабочую обстановку, уменьшающее производительность труда, а также способствующее прогулам из-за морального ущерба, который оно наносит. Это явление в основном изучалось в англосаксонских и северных странах, где оно получило название моббинг — от слова mob: толпа, сборище, чернь.
