Столкновение Пенелопы, Смотрительницы и Генри, наконец, происходит.

Если бы дело происходило в Пьесе, то грянул бы гром, или какие-то ещё спецэффекты, которые сделали бы происходящее куда более интересным и не обычным. Но реальный мир не спектакль и не кино-драма, поэтому небо над головами -- самое обычное -- не чистое, не затянутое тучами -- просто небо с редкими облаками. И день тоже самый обычный -- не слишком солнечный и не пасмурный. День как день.

Пенелопа приближается к Библиотеке обычным шагом, ничего особенного не придумав, просто собирается сесть перед зданием и ждать. Рано или поздно -- появится или Смотрительница, или даже брат. Поступить проще и зайти в обе гостиницы -- Пенни не приходит в голову, -- она плохо помнит о их наличии и том, где те находятся.

Генри правда появляется перед Библиотекой. Он торопится, спешит и, запнувшись за неровные камни -- едва не падает. Он выглядит так же, как и всегда, Пенелопа не видит в брате изменений, -- лососёвая толстовка, обычные синие джинсы и кроссовки, которые нужно уже менять. Пенелопа бы выкинула их, не сомневаясь. Она приподнимается, не обращая внимания на заинтересованно разглядывающего её и брата араба, сидящего надругом концу скамьи.

Генри взбегает по лестнице быстро и, не соблюдая городской традиции, тянет на себя двери библиотеки. Минотавр встречает его в дверях, они замирают напротив друг друга и Генри выдаёт растерянную улыбку. Тесей не пускает его, помня, что Смотрительница запретила. Он оборачивается и зычным басом тянет в Библиотеку:

-- Госпожа Смотрительница!

Реджина появляется быстро и обтекает минотавра, всё так же не пропускающего Генри. Тот старательно не смотрит на него.

Пенелопа подрывается в какой-то момент этой сцены, спешит вперёд, перепрыгивает клумбу с розами и запинается уже перед самой лестницей. В отличие от брата она падает на ступени и ударяется коленкой. Когти оставляют борозды на камнях и шок в глазах Генри. Он замирает, полуобернувшись, широко распахнув глаза смотрит на сестру и молчит, раскрыв рот.

Тесей складывает руки на груди и хмурится:

-- Опять ты?

Смотрительница хочет проигнорировать мизан-сцену, ей всё равно кто пришедшая и куда интересней зачем появился Генри. Реджина уже знает, к кому попробует пристроить охотника, но ещё даже не начала договариваться о встрече. Она представления не имеет, зачем пришёл Генри и потому он полностью владеет её вниманием -- она чего-то не знает.

-- Генри! -- Пенелопа поднимается на ноги, тянет к брату когтистые руки и тот всё ещё замерший, смотрит на неё растерянным взглядом. Пенни чувствует себя неловко, втягивает когти, заискивающе улыбается. На её плечи, словно мягкое одеяло, ложится чувство вины и в несколько секунд становится неподъёмным. Генри отступает на шаг и в его взгляде больше сомнений и опасений, чем чего-то ещё. Непонимание -- во всём его теле, в том, как он поджимает губы и хмурит брови, в позе, в которой он отступает и том, что он вообще делает шаг назад.

Реджина с недоумением рассматривает его и появившуюся блондинку. Разглядывает пушистые ресницы, чёрные пряди и руки в которых скрылись когти -- видит, что перед ней оборотень и задумывается -- в чём причина реакции Генри. Блэк выглядит испуганным ребёнком, становится как-то осязаемо слабым, маленьким. Реджина чувствует любопытство, замирает между ним и оборотницей, а скрыв их друг от друга, в ожидании объяснений поднимает обе рыжие брови.

Пенелопа кусает губы и опускает протянутые вперёд руки, почти жалобно выдыхает:

-- О, Генри.

Блэк только сильнее хмурится и не может решить, верить ли собственным глазам или он просто наконец-то сошёл с ума. Может быть -- он давным-давно спятил. Генри жмурится и надеется, что открыв -- увидит мягкие стены и побеленный потолок.

Пенелопа чувствует почти детскую обиду, хочет рычать и плакать и надуться на младшего брата. Интуиция ей подсказывает, что этот план не сработает и не стоит пробовать. Пенни прислушивается к своему голосу разума и молчит. Раздумывает.

Реджина ждёт и гадает -- что происходит. Она думает, что может быть эти двое знакомы, она плохо знает реакции Генри и не знает, как трактовать его испуг и недоумение.

Тесею всё равно.

Генри нуждается во времени, чтобы прийти в себя и начать реагировать, -- всего, что с ним происходит -- этого слишком много. У Блэка нет времени, чтобы понять происходящее, ему приходится реагировать на ходу, он нахмурившись смотрит в лицо той, что выглядит как его сестра и гадает -- как выяснить кого он видит? Кто перед ним?

Выглядящая, как Пенни, хмурится как-то обиженно, надувает губы и неловко кусает их. Генри думает, что она один в один Пенелопа и от того только теряется больше, не знает, как правильно реагировать, как проверить и выяснить.

Блэк открывает рот, хочет спросить -- кто она. Хочет узнать сестра ли это. Хочет выяснить -- кто перед ним. Генри закрывает рот, понимая, что не имеет представления, как задавать вопрос. Он в растерянности, бросает взгляд в сторону Реджины и впервые по-настоящему ждёт от неё помощи, потому что больше не от кого.

Реджина не улавливает молчаливого призыва, но всё равно помогает, как может. Выгибает одну бровь, складывает руки в тонких чёрных перчатках на груди, и, выпрямив спину, спрашивает, своим шуршащим как сухие ветки друг о друга голосом:

-- Вы?

Пенелопа растерянно смотрит на Смотрительницу. Рассматривает старое платье в пол, потрёпанные кружева на воротнике и манжетах. Пенни кусает губы, глядя на очки-половинки, руки в потрёпанных перчатках и тусклый цвет волос. Василиски распространяют вокруг себя ауру тоски, Пенелопа чувствует, почти физически, что перед ней именно представитель этих жутких мутантов. Пенни снова и снова кусает губы, отходит на шаг и, оступившись, едва не падает снова. Коленку с содранной кожей саднит. Смотрительница в ожидании поднимает брови, её взгляд остаётся таким безразличным, что Пенелопа испытывает желание укусить её за руку, или сделать что-то другое -- неожиданное и глупое.

Пенни умеет.

Пенни ничего не делает.

Пенни продолжает кусать губы.

Пенни хмурится тем сильней, чем спокойней становится Генри.

Пенелопа осознаёт, что где-то была допущена ошибка и почти готова её немедленно решать.

Хрустящий голос василиски выводит её из комы собственных мыслей, заставляет обратить внимание на мир, не только на брата.

Интонация Смотрительницы даже не вопросительная:

-- Кто. Вы.

Пенелопа приходит в себя настолько, чтобы догадаться ответить:

-- Хельга Пенелопа Блэк.

И не настолько, чтобы догадаться что-то объяснить.

Генри разевает рот, и выглядит так же мило, как в пять лет, когда задался вопросом регенерации любимого дедушки. Пенелопа ощущает, как посасывает под ложечкой. Чувствует, как пудовое одеяло на плечах становится тяжелее, укутывает её в одеяло из чувства вины сильней, пеленает так, что вздохнуть трудно. Генри смотрит с жалобной обидой, так, словно ему шесть и Пенелопа не поделилась с ним сладостями.

Смотрительница вскидывает брови, оборачивается на Генри и с обвиняющим недоумением спрашивает:

-- Как ты мог не знать о Нелюдях?

Смотрительница не думает, что пришелица врёт, но понимает, что и Генри по-настоящему ничего не знает. Её рыжие брови вскинуты в удивлении, она не знает как реагировать, отступает в сторону.

Генри, наконец-то, находит вопрос, который может задать:

-- Это, правда, ты?

Пенелопа задыхается в чувстве вины, кусает губы, прокусывая до крови, кивает.

Генри не знает, как реагировать, облизывает губы в растерянности бросает взгляд на отошедшую в сторону Реджину. Он бы и дальше терялся, не зная, что предпринять, не понимающий собственных чувств и погребённый ими целиком. Его сестра не человек. Нелюдь. Кто-то когтистый и не известный ему. Это его Пенни и она ничего не говорила. Генри ощущал накатывающую сжимающую грудь боль и ощущал себя брошенным щенком.