– Я не подведу вас, – твёрдо ответил Джейсон, принимая бумаги. Он просто не имеет права поступить иначе, раз ему дают такой шанс. Правда немного неприятно, что теперь-то он точно «пробивается через постель», пусть и не намеренно. Эту возможность Уэйн дал благодаря тем отношениям, что были между Джейсоном и Диком, а не потому, что сам Джейсон был кем-то выдающимся. Да, можно успокаивать себя, что Уэйн всё равно должен был видеть потенциал в своём работнике, раз пожелал тратить на него своё время, и что, если бы он этот самый потенциал не видел, махнул бы рукой и сделал Джейсона каким-нибудь телохранителем, им тоже верность нужна… Но всё же… Тем более нельзя облажаться.
Кларк никогда не «болел» с таким удовольствием. Вот, оказывается, какой уровень сервиса предоставляют богачам. Все врачи и медсёстры улыбались, интересовались малейшими прихотями, еда была как в дорогом ресторане (серьёзно, можно было выбирать из меню! Разве что шампанское не предлагали, и то, потому что нельзя мешать алкоголь с лекарствами), телевидение было кабельное, ну и поставили Кларка на ноги в рекордный срок. Персонал предлагал остаться ещё на недельку (наверное, не ради самого Кларка, а чтобы мистер Уэйн продолжал платить за аренду палаты), но Кларк не хотел больше отлёживаться. Дела, в конце концов, ждали. И Кларк был бы рад отправиться в Метрополис от греха подальше, но… Дело было даже не в том, что Уэйн оставался интересным паззлом, который хотелось разгадать, всё было гораздо проще - у Уэйна остался планшет с заметками и текстом статьи! По крайней мере в своих вещах, Кларк его не нашёл.
Было странно вновь приходить сюда. Самому. После того, как в прошлый раз его буквально притащили под руки, показывая, как сильно не хотят видеть какого-то журналиста, лезущего не в своё дело, в Готэме. А теперь… Ну да, он входил в двери особняка по собственной воле, а его никто не задерживал. Как интересно поворачивается жизнь, однако. И в кабинет позволили беспрепятственно войти – чудеса.
– Не ждал вас так рано, мистер Кент, – Уэйн даже не соизволил оторваться от ноутбука, продолжая там что-то печатать.
– То есть вы меня вообще ждали? – ответил вопросом на вопрос Кларк. На этот раз они даже не размениваясь на приветствия.
Уэйн молча вытащил из ящика стола знакомый планшет и передал его Кларку. Тот едва не выхватил родной агрегат, на котором, можно сказать, была вся его жизнь. Планшет был целым, на проверку ничего не пропало, и текст статьи был на месте со всего тремя правками. Да и правки эти были не особо серьёзными – Уэйн уточнял формулировки, хотя те были и без того не особо двусмысленными – Кларк и не собирался писать ничего такого. А ещё он подозревал, что правки вообще существовали только для того, чтобы Уэйн мог показать своё влияние, мол, это мне не нравится, значит этого здесь не будет, потому что я так сказал. Просто жест власти, не более. А с учётом того, что Кларку эти самые правки были не критичны, противиться этому жесту он не собирался – только отношения испортит, а ничего важного не добьётся. Он приехал эту статью заканчивать не ради того, чтобы отстаивать «свободу журналистского слова».
Кларк как раз заканчивал читать отредактированный вариант и думал о том, как бы разрушить довольно неловкую тишину, как в дверь кабинета постучали.
– Что у тебя, Джейсон? – а вот теперь Уэйн соизволил оторваться от того, чем бы он там ни занимался. Кларк обернулся к открывшейся двери. Тот самый Джейсон. Джейсон, который принёс, судя по всему, какие-то бумаги, а сейчас недоверчиво и как-то недобро зыркал на самого Кларка. Ну а ему-то он чем не угодил?
– Я закончил с правками к уставу УэйнФарм согласно новым правилам сертификации, – Джейсон передал половину из тех бумаг, что держал у себя на руках. – И тут предварительные отчёты по распределению средств из фондов, – Джейсон протянул оставшуюся стопку.
– Хорошо, я просмотрю позже. А пока съезди в суд и забери копию встречного иска от Куин Консолидейтед. Иск завезёшь в офис, мне скинешь на почту краткую выжимку.
– Да, босс, – Джейсон кивнул и вышел из кабинета точно так же, как и вошёл, только ещё раз успел мазнуть по Кларку странным нечитаемым взглядом, но явно не слишком дружелюбным.
– А… – Кларк поздно спохватился, что тут не стоило ничего говорить, но раз он уже открыл рот, вылетела первая попавшаяся мысль, – я думал, что он, ну… телохранитель?
– Он – помощник юриста в моей компании, – сухо ответил Брюс.
– Вы его взяли на работу ради сына? – Кларк понимал, что его несло, что ему бы следовало просто заткнуться и всё, но не получалось. У него всегда было так – если он нервничал, то начинал говорить и говорить, спрашивать, уточнять. Часто для журналиста это было плюсом, но сейчас хотелось дать себе по голове и свалиться в безопасный обморок, чтобы ещё чего не ляпнуть.
– Я не руководствуюсь чьими бы то ни было личными отношениями в бизнесе. Я взял его мальчишкой шесть лет назад, когда он украл покрышку с моей машины и собирался украсть и вторую.
– И вы взяли под опеку мальчишку, который украл колёса с вашей машины, а не…
– Я не знаю, что вы обо мне себе надумали, Кент, – по холоду, который был в голосе, Кларк понял, что точно сморозил несусветную глупость. – Но я не из тех, кто причиняет вред детям за то, что они хотят есть. Раз уж подняли тему, если мальчику приходилось красть колёса, чтобы выжить – это была не его вина, а моя. В моём городе у детей должно быть будущее, а не страх и голод. И если я не сумел уберечь мальчика от выживания на улице, то был обязан дать ему шанс на нормальную жизнь так или иначе.
– И поэтому он обязан вам? Жизнью?
– Я дал ему то, что обязан был дать. А его решение работать на меня – это именно его решение, которое я не могу не уважать.
– Я… я хотел бы написать статью, – вот теперь всё, теперь уж точно можно гроб себе заказывать, не иначе.
– О Джейсоне? – Уэйн удивлённо выгнул бровь.
– Нет, о вас. О Готэме… Вы так говорите… Это ведь значит, что вы изменили множество жизней? Я читал, сравнивал. Многие видят в вас лишь лицемерного преступника, наживающегося на криминале, но… Я хотел бы показать вас иначе, то, что вы делаете для таких детей, каким был Джейсон, я хотел бы… – Кларк нервно облизнул губы, пытаясь подобрать больше слов.
– И зачем это вам, а, мистер Кент? – Уэйн больше не выглядел злым или холодным, скорее… насмешливым?
– Ну… я… Потому что это правда?
– Вот значит как? Интересно.
– Ну… мне надо съездить обратно, отдать редактору уже имеющуюся статью, но я хотел бы приехать опять, написать о вас, позволите?
– Это будет интересный опыт, – повторился Уэйн.
Кларк же поспешил на выход, и только за пределами особняка понял, как сильно дрожат у него колени. Ну кто его за язык тянул? Зачем ему это? Зачем он сам лезет в пасть льву? Ему вообще не стоило возвращаться в Готэм, так нет, решил тут «прописаться», ходя по лезвию бритвы рядом с самым влиятельным и опасным человеком города. Лоис права – ему пора провериться у психиатра.
Брюс ещё минут десять смотрел на закрытую дверь кабинета, когда журналист удалился. Он был… странным. Да, именно странным и непонятным. Его не получалось раскусить, как большинство людей, с первого взгляда. Наверное, именно поэтому Брюс согласился на ещё одну статью. Было интересно, очень интересно. Хотелось понять, что за винтики работают внутри этого человека, какова его цель. Чего тот вообще хочет? Обычно людьми двигают пороки – похоть, власть, деньги и их совокупность в разных пропорциях. Что же нужно этому мистеру Кенту? Чего он добивается? Он не просит денег, не ждёт ответных услуг, да и славы статья не принесёт. Пулитцеровскую премию обычно приносят скандальные статьи-разоблачения, а не статьи, где пытаются обелить известного криминального авторитета. Скорее, другие журналисты нос отворотят, мол, продался. Да и если бы славы хотел, то продвинул ту статью о Дике и случившейся с ним трагедии, причём в той версии от Зукко – вот уж точно собрал бы все лавры. И отомстил за коллегу, которую держали в психушке, но нет, даже правду не напечатал, хотя и тут света софитов бы перепало. Кларк Кент со всех сторон оставался тёмной лошадкой, некой загадкой, которая не выходит из головы, пока не подберёшь к ней ключ. Наверное, это было одной из слабостей Брюса – докапываться до истины, какой бы та ни была.
