– Нет, ты всё же не способен вовремя заткнуться, – Дик извернулся, а потом толкнул Джейсона в грудь, самого роняя на постель. – А мне нравится, когда ты затыкаешься. Ну, или когда я тебя затыкаю.
Джейсон попытался было что-то промычать в ответ, но отвечать на поцелуй было куда более интересно. И удобно. И вообще возможно.
– Хэй, а почему на тебе до сих пор штаны? – Дик даже слегка отстранился и подёргал за пояс оных.
– Тебе нужен конструктивный развёрнутый ответ?
– Нет, лучше просто их сними. Сейчас же.
Как уже говорилось, кто смеет спорить с самим Ричардом Уэйном? Джейсон с преувеличенно горестным вздохом потянул вниз свои джинсы, а бельё уже стащил с него сам Дик, выглядя как ребёнок, срывающий цветастую бумагу с подарка – нетерпеливо, с горящими глазами. Вот уж точно богатенький мальчик и его игрушка. Джейсон в очередной раз мысленно задал вопрос «за что?!» Небесам. И в очередной раз ответа не последовало. Зато Дик перебрался поцелуями на шею и привычно уже присосался к коже, явно оставляя яркие следы. Уж метить Дик просто обожал, Джейсон чуть ли не молился на наступившую зиму и холода, которые позволяли носить что-то кроме водолазок с высоким горлом (которые уже капитально прижились в гардеробе): теперь можно было под предлогом холодов носить и шарф. А Дик ведь каждый раз определённо наслаждался, издевался одним своим взглядом и усмешками, смотря на то, как Джейсон пытается закрыть следы бурных ночей. А потом Дик делал всё, чтобы поставить такие, которые и ворот не скроет. Засранец, одним словом. И самое ужасное, что на следы Джейсон каждый раз злился, но вот в процессе по-настоящему воспротивиться не мог – приятно слишком. Едва ли не приятнее, чем весь остальной процесс. Возбуждало неимоверно, более того – могло возбудить даже тогда, когда до этого заинтересованности в происходящем практически не было. Вампирский фетиш какой-то, мать его…
Джейсон нетерпеливо обхватил Дика ногами, только почувствовав прикосновение влажных пальцев к своей заднице. Обхватил и сам себя мысленно отругал. Слишком рано, слишком быстро показал, как сильно этого хочет. Это ведь было что-то вроде постоянной негласной игры, где Джейсон до последнего играл роль какого-то мученика, которого каждый раз затаскивают в постель под страхом смертной казни или чего похуже. Конечно, сам Джейсон знал, что хотел этого, Дик это знал, но игра была привычной и даже ещё более распаляющей, а вот сегодня Джейсон сдался быстрее. На стресс можно списать, а на какой именно… будто мало этого самого стресса одновременно у студента и члена мафиозной Семьи? Ну вот. Хотя стон он попытался сдержать, когда по всему телу прошёл словно электрический разряд от уверенных и безумно умелых массирующих движений внутри. Прекрасно, просто прекрасно. Именно Дик научил его наслаждаться процессом. Раньше, до него, были лишь быстрые перепихи с какими-то девицами (с парнями тоже хотелось, но Джейсон себе их не позволял, считая, что в Семье всякие нетрадиционные наклонности будут плохо восприняты и повредят карьере. Кстати, именно эти страхи как-то задвинули на второй план душевные метания «как это, я хочу парней?», а потом был Дик, да). Те самые быстрые перепихи, когда хотелось лишь побыстрее закончить, а «задерживаться» на процессе приходилось только ради самих девиц. Ведь если им не понравится, то опять в постель не лягут… И другим расскажут, и тогда вообще никто не ляжет. Прослыть хреновым любовником никому не хочется, особенно в жестокой студенческой среде. С Диком же было приятно просто медленно сходить с ума, получая удовольствие от сладкого ожидания, от томления, от откладывания самого сладкого напоследок.
– Готов? – жарко шепнул ему на ухо Дик, в очередной раз надавливая пальцами именно туда, куда нужно, так, что позвоночник сам в пояснице мечтал выгнуться в дугу.
– Да, – выдохнул Джейсон. – Давай уже быстрее, – фыркнул он, стараясь всем своим видом показать, что все эти нежности ни к чему. Хотя да, стоило отметить, что при всём своём «не могу ждать, давай потрахаемся вот прямо щас» и «раздевайся немедленно и быстро, почему на тебе ещё штаны?», Дик, доходя до самого процесса, никогда не был настолько поспешен, чтобы сделать по-настоящему больно даже тогда, когда мышцы были не настолько привычны и податливы. Нет, в первые разы было, конечно, и неприятно, и даже болезненно, но никогда так, чтобы это не могло быть искуплено и перекрыто возбуждением. Сейчас, вообще-то, спустя несколько месяцев постоянных «тренировок», можно было и просто смазкой ограничиваться, но Дику, кажется, нравился сам процесс подготовки, как таковой, да и Джейсону, если честно, тоже. Эдакое проявление заботы и просто приятная прелюдия.
– Нетерпеливый какой. И смысл было делать вид, что тебе этого не хочется? – Дик улыбался, Дик усмехался, Дик нависал во всём своём великолепии, закрывая собой целый мир. От него было жарко, как от печки, пальцы скользили по спине, мокрой от пота и ещё частично покрытой маслом, а его член так знакомо скользил внутрь сквозь достаточно расслабленные мышцы, чтобы сразу начать дарить удовольствие.
– Кто сказал, что я хочу? – выдавил из себя смешок Джейсон, продолжая старую игру. – Может, просто желаю, чтобы ты побыстрее закончил и отстал? – и, противореча своим же словам, Джейсон притянул Дика ещё ближе, буквально роняя его на себя.
– Много болтаешь, – фыркнул Дик и мстительно укусил в шею. Опять. Прямо около сонной артерии. Почти до крови. Угрожает он так, что ли?
Джейсон лишь улыбнулся на это замечание-угрозу и прикрыл глаза, откинувшись на подушку. Иногда было приятно перестать язвить, бороться, а вместо этого получать удовольствие, не особо это скрывая, больше не сдерживая тихие гортанные постанывания. Прикосновения и поцелуи Дика окутывали словно жарким маревом, постепенно увеличивая накал, пальцы на члене ровно и ритмично двигались, так, чтобы сразу не подводить к концу, но и не особо дразня. Ощущения накатывали волнами, жаркими, как и Дик над ним. Это было немного похоже на то, как в детстве раскачиваться на качелях: вперёд-назад, всё наращивая амплитуду, чувствуя всё большую лёгкость и одновременно тянущую инерцию между нею. И в самом конце на высшем пике качели, наконец, не останавливаются, а делают полный оборот, даря на секунду ощущение полного полёта и сосания под ложечкой, а ещё теряется верх и низ, глаза ослепляет солнце, а потом всё срывается в эйфорию полёта и невесомость падения.
Джейсон недовольно заворчал, выныривая из приятной неги. Было не то чтобы особо больно, но несколько неприятно от продолжающихся ощущений в заднице. Нервные окончания были слишком чувствительны после оргазма, а стимуляция из удовольствия стала раздражающей. Дик же прижал его сильнее к кровати, словно боясь, что тот вдруг возьмёт и убежит. И, наконец, через секунд десять сначала мелко задрожал, а потом напрягся всем телом и обмяк сверху.
– Салфетки дай, – буркнул Джейсон, постепенно приходя в себя и возвращая привычную холодную маску. Хорошего понемногу, уж Дику так точно. И без этого как сыр в масле катается, пусть хоть чего-то не получит.
– Знаешь, нормальные люди после секса говорят что-то вроде «ты был прекрасен, милый!», «спасибо за лучший секс в моей жизни, дорогой!» или «твой член – всё, о чём я мог только мечтать, трахай меня не переставая, о, свет моей жизни!»… – пространно изложил Дик недовольным и немного издевательским тоном, но всё-таки скатился в сторону и достал упаковку влажных салфеток из того же ящика, где и хранилось всё остальное для повседневных постельных игр.
– Ты меня так заебал, солнышко, – фыркнул Джейсон, вытираясь, а после кидая липкую салфетку в небольшое мусорное ведро прямо у постели. – Такой комплимент сойдёт?
– Ну, если ты в прямом смысле, то сойдёт. Так и быть, забирай свои пописульки, – Дик, тоже вытерев руки (спасибо и на этом, а мог бы и заляпать), передал ему потрёпанную временем записную книжку.
– Спасибо, – Джейсон чуть ли не вырвал своё сокровище из чужих рук. Работа половины его жизни. Наблюдения за конкурирующими криминальными синдикатами, их возможные слабые места и стандартные схемы их работы; свои собственные планы, как стратегические силовых операций, так и пути коммерческого захвата предприятий, способы протолкнуть те или иные вопросы в разные управленческие структуры города. Его гордость, его возможность показать себя с лучшей стороны. Показать как ценного специалиста и члена Семьи.
