- Поэтому гипноз и слаб, - припечатывает Алиса, наконец настроив проектор. – Поэтому они с ним и борются, - она с улыбкой человека, который провел всю ночь в поисках и все же нашел то, что искал. Она действительно думает, что близнецы боролись с собой. Иначе, почему её жизненно важные органы не задеты, хотя пробит защитный костюм и собственный подкожный слой жира у нее, кажется, отсутствует. Иначе, почему парень мог размазать Клинта по стене, но просто ударил его. Почему когда рухнул дом, они отделались лишь царапинами и легким испугом?

С еще одного экрана на “Мстителей” смотрели молодая девушка и парень, такие разные, но одновременно похожие.

- Это они? – спросил Стив. Добытые им размазанные снимки не смогла восстановить ни одна компьютерная программа.

- Да, - Алиса была горда собой. – Ванда и Пьетро Максимофф, двадцать три года, они действительно брат и сестра. Переехали в Штаты из Европы, в полицейском досье на Пьетро записано, что они воспитывались в цыганской семье, но были приемными детьми. Пропали три года назад, сначала Пьетро, за ним и Ванда. О пропаже сообщила соседка Ванды по комнате в общежитии колледжа, - Шутер переключила что-то на клавиатуре, и вместо фотографий показалось полицейское дело на Пьетро. – Пьетро Максимофф задерживался по подозрению в семнадцати эпизодах краж, но его отпускали за неимением доказательств. Из семнадцати три раза у него находили украденные вещи, но доказать, что он сам их украл, не могли, - следующая комбинация щелчков являет на экране короткую анкету Ванды на сайте колледжа. – В противовес ему Ванда Максимофф, прилежная ученица, участница команды поддержки, активистка “зеленых”. В принципе, полиция задерживала её только за это.

- Как ты их нашла? – прищурился Тони. – Опять третировала свои мозги? Джарвис, я же просил присмотреть, чтобы она ничего мощнее миксера не трогала.

- Джоди Пиколт, “Сторож сестре моей”, - девушка пролистывает еще пару страниц. За столом тихо, поэтому она смотрит на Тони и объясняет: - Я нашла книгу в библиотеке. По сюжету старший брат был наркоманом и пироманом. Поэтому я решила поискать в полицейской базе белого парня до двадцати пяти лет со светлыми волосами, у которого есть сестра близнец. Потом в списке из семидесяти шести личностей нашла его. В личном деле была записана и Ванда, как член семьи.

- Подожди, - Тони машет руками. – Тебе помогла книга? Даже не какая-то книга, а романчик для девочек-подростков с сопливым и пафосным названием?

- Во-первых, Тони, художественная литература не является растопкой для печи, - вздыхает она. – Во-вторых, если я уже несколько лет не живу в лесу, то не нужно думать, что я перестала быть охотником и перестала читать знаки. Я все еще это прекрасно делаю.

- Кто-то еще хочет спросить меня, почему я схожу от неё с ума? - подал голос Клинт.

- Они мутанты, - неожиданно говорит Ал, понимая, во что выльется этот разговор.

Зал затихает. С четверть минуты все взгляды обращаются на неё. Шутер пожимает плечами и захлопывает ноутбук. Экран, на котором была информация, мгновенно темнеет.

- Это была одна из первых казней мутантов. Они не придумали ничего лучше, чем казнить два десятка человек в десятую годовщину гарлемского пожара. И они не придумали ничего лучше, чем несколько месяцев крутить особо яркие фрагменты на уличных мониторах, - она ежится, страх десятилетней девочки в толстовке с символикой Капитана Америка и плюшевым Халком в большом кармане возвращается, вновь терзая хрупкую детскую психику тепличного растения, высаженного на уличную клумбу. Она почесала запястье, рассматривая раздражение от крапивных ожогов. – Их имена показались мне знакомыми, поэтому я просмотрела свои материалы.

- Ты не удалила их? – Стив, до этого внимательно её слушавший, наклонился вперед. Он сам предложил сжечь все старые и ненужные Ал вещи, он сам месил палкой в баке горящую одежду и вещи, которые Клинт с жуткой бессонницей и темными кругами под глазами носил на крышу. Особенно хорошо горели планы и материалы её миссий. Он сам сидел рядом с Наташей, подбирая цветовую гамму для новой формы Колибри. Он сам сидел за её ноутбуком две с лишним ночи, чтобы зачистить все электронные документы.

- Не важно, - отзывается Алиса.

Не важно. Тьма внутри поднимает голову и скалится миллионами улыбок.

Не нужно. Не важно. Не здесь. Не сейчас.

========== Глава 25. ==========

Они странные. Они действительно странные, не понимают, что она лишь хочет помочь. Она выбыла из актива на срок лечения, исчезновение чувствительности тоже играет роль, делая её значительно слабее. Но это не значит, что она не может думать и действовать. У Алисы трясутся руки, когда она выходит из зала. Тьма внутри плещется, как море в шторм, радуется, что вернулась. Кажется, голова сейчас взорвется. Мыслей много, ощущений внутри много, ощущения из внешнего мира ничего не дают. Боли внутри много, а сил мало.

Ал забивается в угол комнаты, под подоконник, это создает лишь иллюзию уединения. Это выматывает её. Все это. Убийца просыпается внезапно, с новыми силами бросается на прутья своей клетки, те гнутся, но пока выдерживают. Охотница слаба, слишком слаба для сопротивления. Алиса прислушивается к себе, словно хочет вновь услышать тиканье часов, отмеряющих остаток её жизни. Если они не стучат сейчас, то скоро хронометр запустится. Есть такое понятие, как ремиссия – полное или частичное исчезновение симптомов хронической болезни. Но когда период ремиссии заканчивается, то болезнь наваливается с новой силой. И, кажется, сейчас у неё получиться дойти до того самого конца. Если подумать, то на что она рассчитывала? Её двадцатый день рождения уже близко, она специально не хочет узнавать ничего о Джин, не хочет знать, сохраняет в себе эту иллюзию независимости.

Она становится опасна для окружающих. Раньше, когда выходила на волю Шутер – грациозная походка хищника на охоте и наметанный взгляд, жаждущий крови, – она могла отделять своих от чужих. Запах, ощущения, реже голос, ведь зрение пропадало. Теперь же, теперь, если бы она не знала, что люди рядом – её друзья, то возможно ли, что она могла на них наброситься? Посчитать их врагами?

Иллюзия уединения, иллюзия независимости, иллюзия жизни. Кажется, в её жизни все – иллюзия. Иллюзия собственного обмана.

Телефон напоминает о себе неожиданно громкой музыкой. Голову простреливает болью, когда Ал подскакивает и бьется макушкой об подоконник. Выбросить бы его к черту, открыть окно и узнать, как далеко можно метнуть плоское прямоугольное тело весом чуть меньше плитки шоколада. Но один телефон она уже уничтожила, бросив в огонь и рассматривая, как он растекается лужицей по земле. Девушка даже не успевает вспомнить номер, что высветился на экране, она просто не хочет думать и перебирать цифры в возбужденном мозгу. Если это из ЩИТ с вопросом, почему вы сбежали, и приглашением на допрос, то пусть, не важно. В крайнем случае, можно опять прокусить губу изнутри и пустить кровь.

- Слушаю, - получается сухо и с присвистом, горло перехватывает и тянет внизу живота.

- Мисс Шутер? Это Мэри Маккини, психиатр, - уверенно отвечают на том конце.

Алиса прижимается лбом к стене. Сколько она уже пропустила сеансов? Достаточно, чтобы любой специалист начал волноваться, тем более психиатр. Мания преследования на фоне обострившейся шизофрении – это вам не шутки, как говорила Дона Жура из бразильского телесериала “Клон”.

- Да, Мэри, здравствуйте, - выдыхает она, собираясь с мыслями.

- Добрый день. Надеюсь, у вас все в порядке? Я давно вас не видела.

- Я… Я немного болею, - выдавливает Ал.

- Надеюсь, ничего страшного? – участие и волнение в голосе слишком искреннее. Алиса не помнит, чтобы за неё так волновались по сути своей чужие люди.

- Да, ничего страшного, но я не могу выйти из дома.

- В любом случае, поправляйтесь. Как ваши, - доктор отдельно выделила это слово, чтобы Алиса поняла, - дела?