- Не смей игнорировать меня! – судя по тому, как искажаются черты красивого лица, она кричит и сердится.
Бартон ей совсем не удивлён, хотя и расстроен, ему нужны не светлые волосы и ровный тон кожи, а конопушки и тонкие губы, которым он легко придаст жаркую пухлость и пошлый цвет. Он усмехается, закрывая руками уши. С его стороны это выглядит как издевательство, но он хочет увидеть больше эмоций Барбары, вывести её из себя. Но все получатся наоборот: женщина каменеет лицом, разгадывая его желание, плотно сжимает губы.
- И что это за ребячество? – спрашивает она, сверля его глазами.
Клинт берет блокнот с тумбочки и пишет: “Я потерял слух”. И тут же, не давая Бобби что-либо сделать или сказать: “Я тебя здесь не ждал”. Это грубо с его стороны, но он зол за то, как они расстались в прошлый раз.
“Он убийца!” – кричала Барбара.
“Капитан Америка – террорист!” – кричала она.
Клинт едва не умер, спасая то, что было его жизнью последние несколько лет, он совершенно не хотел это терять. Глядя на то, как в новостях показывают разрушение ЩИТ авианосцами, он думал о своём прошлом, о цирке, о тюрьме. Он думал о том, как ему повезло стать агентом и спасать мир вместо того, чтобы слоняться по улицам разных городов, выполняя грязную работу каких-нибудь мафиозных шишек. Он думал о том, что потерял теперь, и он не справится, если потеряет свою команду и Алису. Он не хотел возвращаться к тому болоту, из которого его достали. Хотя, если бы у него была Алиса, то они бы нашли себе работу по душе. Они могли бы открыть небольшую секцию для детей, он бы учил их стрелять из лука, а Ал, например, учила бы девочек готовить и шить. Они бы жили в его доме, чинили бы вместе неполадки, помогая квартиросъёмщикам.
Бобби этого не понимала.
- Я хотела знать, как ты? – говорит Барбара.
- Хорошо, - кивнул он. – Ухожу через пару часов.
- Думаешь, я могу вернуться в Башню?
- Вернуться в Башню? – уточнил Клинт. – Ты действительно это хочешь?
- Послушай, меня тоже это убивает. ЩИТ был моей жизнью, я пошла на многое ради организации. И пойду еще дальше, если потребуется. Мой мир тоже рухнул, не думай, что ты и Романофф такие особенные.
- Я читаю по губам, Бобби, но не надо так экспрессивно. У “Мстителей” сейчас основные цели – безопасность семей и поиски пропавших.
- Безопасность Виржинии Поттс и поиски агента Шутер и доктора Росс?
- Хорошая осведомленность. Только это…
- …личные дела команды, я помню. Только скажи мне, что ты будешь делать, если найдешь Алису мёртвой? Погибло много агентов, где гарантии, что она не в числе зашитых в мешки трупов?
- Пока тело не найдено, человек считается пропавшим без вести, - громко чеканит мужчина, выплевывая заученные до зубного скрежета слова из Устава организации, который учат наизусть дети, пришедшие в Академию ЩИТ. Он отходит к окну и отворачивается от Бобби, показывая, что не хочет продолжать разговор.
В архивах, на пыльных стеллажах хранятся стопки папок с подобными штампами: “пропал без вести”. Когда-то он смеялся над этим, считая, что поиски – лишь средство успокоить совесть, но теперь, благодаря рассказу о Зимнем Солдате, понимает смысл. Если бы кто-то из команды Капитана Америка спустился в ущелье, чтобы забрать труп Баки и вернуть его на родину в лакированном гробу, то был бы крайне удивлен, не найдя тела. Но они пытали Золу, прорабатывали новый план атаки, а потом им было не до этого. Они занимались более важными вещами, пока сержанта Барнса раскладывали на кусочки, чтобы покрошить и выбросить всё лишнее.
Он не хочет думать о том, что будет делать, если найдет Алису мёртвой. Потому что такого не может быть. На волосок от смерти, едва живой, даже с необратимыми повреждениями – да, но не мёртвой. Алиса Шутер не может умереть. И он уверен, что она думает то же самое о нём. Мы не можем умереть, мы бессмертны.
Можем, на самом деле, и она знает об этом лучше, чем кто-либо на этой Земле. Не думать, не думать, не думать! Ему хочется сжать в тисках рук свою голову и сжимать до тех пор, пока боль и давление не вытеснят из мозга этот страх. И сны, дурацкие, муторные, реальные в своём ужасе сны, где он задыхается от сухих рыданий, где он держит на руках разорванное, распотрошенное тело, пласты кожи и мышц, обломки костей. То, что когда-то было Алисой Шутер, и уже никогда её не станет. Обугленный кусок мяса. Завернутые в пленку отдельные части тела. Чистый скелет, без единственного клочка ткани. Кровь между бедер и непреодолимое желание умереть на месте от наполнившей её грязи. Клинт сам за годы жизни на улице и работы в ЩИТ подвергался разным видам насилия, но для Ал это будет равносильно смерти. И даже его уверения будут пустыми. Он держит её умирающую на руках и ничего не может сделать, он опоздал, он мог прийти раньше, но не пришел, позволив Г.И.Д.Ре продолжить издеваться и насиловать её. Он был занят чем-то, что важнее девушки, которую он любит.
На плечо ложится ладонь, сжимает, тревожа поврежденное место. Бобби мягко разворачивает его к себе.
- Я могу подождать, пока ты разберешься с бумагами, и отвезти в Башню. Или ты на метро собрался передвигаться?
- Как знаешь, - Клинт одним движением плеч стряхивает её ладонь.
***
Тони хочет убивать. Это противоестественное желание преследует его уже долгое время. Он хочет слышать захлебывающееся в крови, слышное за хрустом костей “Хайль Гидра”. Это не та жажда мести за убитого друга, что толкала его из пещеры в пустыне, не та злость за раненного Хэппи, что вырвала из его разума слова о мести Мандарину. Это ярость.
Он с усилием трет грудь под водолазкой с ярким принтом очередной рок-группы. Несколько дней назад с него сняли все аппараты, оставляя тело заживать естественным путём. Сердце Тони, настоящее, живое, спасенное от перспективы превратиться в пережаренный бифштекс, стучало ровно и правильно впервые с того момента, когда он увидел уродливую сеть шрамов, тянущуюся, кажется, изнутри и разрывающей его. Ночью, когда ему не удается заснуть от тревожащей боли (точнее, от её отсутствия), Пеппер мягко гладит это уродство, целует в висок, едва тронутый сединой. “Это ничего не значит”, - шепчет она, закрывая ладонью то место, где раньше был реактор. У них теперь не так много времени, чтобы просто побыть вместе, с падением ЩИТ увеличилось количество нападок на них, и ей приходилось много ездить по миру, подтверждая обязательства и контракты, заключая договоры, укрепляя пошатнувшиеся позиции “Старк Индастриз”. Но в такие минуты, когда за прочными дверями оставались все заботы мира, они позволяли себе молчаливо мечтать об общем будущем. Будущем, где большой дом в тихой Англии, скрытый вековыми деревьями, где детские голоса и звуки музыкальной шкатулки малышки Рейчел, под которые она будет засыпать. Будущее, в котором, Боже, Тони Старк хочет остаться. Каждому нужна семья, каждому нужно место, куда он может вернуться разбитой мозаикой и надеяться, что теплые руки легко соберут картину.
Пустота всё еще бесновалось в нём, заставляя заполнять её работой, помощью команде, поисками и подготовкой к свадьбе, которую пришлось отложить на неопределенный срок. Пеппер однажды привезла из очередной своей поездки небольшую бутылочку из толстого прозрачного стекла, закрытую винной пробкой. Внутри бутылочка была заполнена какими-то блестящими вырезками и предметами: цветами, сердечками, листьями, звездами, ключиками, серпантином, крохотными бусинами разных форм, свернутыми записками-секретами. Тони покрутил сувенир в руках, постучал по стеклу, открыл крышку, высыпав часть содержимого себе на ладонь.
- Сувенир на память? – спросил он.
Пеппер снисходительно улыбнулась, забрала бутылочку и рассыпала конфетти по столу.
- Это ты, - она протянула ему бутылочку, - такой, каким ты себя считаешь: холодный и пустой. – А это, - она взяла щепотку цветного блестящего мусора, - то, чем ты наполнен на самом деле.
- Чепухой? – он иронично изогнул бровь.
- Ты наполнен красотой, - девушка положила в бутылочку цветок, - ты наполнен мечтами, - к цветку присоединилась звездочка, - ты полон секретов, - блестящий ключик упал на дно, - наполнен жизнью, - легкий лист тихо спланировал вниз, - радостью и праздником, - витой серпантин упруго оттолкнулся от дна. – Любовью, - пластиковое сердечко нарушило тишину. - Ты уникален, Тони Старк. Ты – Железный Человек, и ничто в этом мире не сможет разрушить тебя, - её рука, прижалась к его груди, ровно там, где билось сердце. - Твоя боль ушла, но осталась скорлупа от неё, пустое пространство, где должна быть боль, но на её месте лишь ожидание боли. Боли больше не будет, Тони, всё хорошо, ты больше не будешь бороться с этим один.
