Перед выпиской Байонис явился с вестями уже касательно той идеи, которую они разворачивали в Грозовом Мире. Пока что её решили опробовать лишь там. Уже назначили Герцога, никому не известного представителя Тиргирхольдов, работавшего на оккупированной территории даже в годы войны. Знание региона, очень сильный дар и политический опыт стали причиной этого выбора, как говорил Маршал, но Хор имя Герцога Грозового Мира слышал впервые.

Эстилис Тиргирхольд. Эстилис Эссентессер.

***

В качестве пропуска в здание правительства предъявляли приглашение от одного из Эссентессеров. Юнари продемонстрировала сразу четыре, не сумев не покрасоваться. Солдаты на входе придирчиво изучили каждое и в конце концов пропустили, а она, довольная, зашагала дальше по коридору, устеленному коврами, к приемным всех Эссентессеров.

«Колечко, колечко, выйди на крылечко», — пробормотала Юнари полную ерунду, убедившись, что никто не слышит. В эту игру они играли совсем маленькими, но довольно редко, потому что игроков требовалось человек пять, а желательно — ещё больше. Не всегда находилось столько желающих развлечь малышку Мистераль, хотя сама она эту забаву любила. А колечко она вчера вечером положила в карман — позолоченное, с эмалью, способное хранить в себе любые воспоминания.

Первым делом Юнари решила зайти к Регенту Объединенного Мира, Ориасе Эссентессер. В приемной оказалась хмурая секретарь лет сорока, пристально оглядевшая посетительницу и только после этого отправившаяся сообщить Регенту. Вернувшись, она передала, что нужно подождать ещё полчаса. Юнари с легкостью кивнула: что-что, а вот ждать она умела. Ждать и наблюдать.

Колечко, колечко, выйди на крылечко. Оно выйдет, хоть и не сразу решится.

Секретарь старательно составляла какой-то список, перелистывая две папки, лежащие на столе. Отчего-то интересно оказалось наблюдать за тем, как она опускает перьевую ручку в чернильницу: поднося к самому отверстию, замирая, затем стремительно макая, вытаскивая и снова замирая, чтобы дать излишку чернил стечь обратно. Лишь после этого ручка степенно двигалась к листу бумаги, чтобы оставить там аккуратный темно-синий след, по цвету почти такой же, как и платье секретаря. Юнари смотрела, как другая её рука, ухоженная, с ровно подрезанными ногтями, подцепляет уголки страниц и листает, листает, а сосредоточенный взгляд удостаивает вниманием каждую строку.

Сидела она за маленьким столом, напротив окна, и свет оттуда падал на все документы. Медный светильник дожидался вечерних часов, стоя строго слева, чтобы при письме не мешала тень от правой руки. Юнари восхищало то, как грамотно и с порядком обустроили эту комнату и наладили жизнь в ней. Стены выкрасили в тускло-спокойный голубой. Поставили два стола, соприкасающиеся углами и стоящие параллельно дверям, одна из которых вела в кабинет Регента, другая — в коридор. Над столом Ориасы висел портрет Фэйна Эссентессера, сбоку от окна — часы, чтобы на них без особых усилий могли смотреть и Регент, и секретарь, и посетитель, располагавшийся на удобном кресле по другую сторону стола. Все здесь было выверено с математической точностью, более свойственной мужчине, чем женщине.

Наконец дверь плавно открылась, и оттуда вышла Ориаса Эссентессер. Ей было тридцать шесть. Целеустремленная женщина с уверенным взглядом черных глаз из-под тонких бровей, короткой стрижкой волос того же цвета и резко выраженными складками возле рта, Регент походила на строгую учительницу, которая всем ставит оценки.

— Здравствуйте, леди Мистераль, — она прошествовала за свой стол и села, сложив домиком гибкие красивые пальцы музыканта.

— Здравствуйте, госпожа Эссентессер, — Юнари Мистераль склонила голову, выражая уважение к правительнице Объединенного Мира.

— Рондер говорил мне о вас, — Ориаса пододвинула к себе блокнот. Кроме него, чернильницы с пером и хрустального графина, наполненного водой, на столе ничего больше не было.

— Маршал Грозового Мира предлагал мне поехать с ним, — произнесла Юнари как кокетливая дама, выбирающая, какому из поклонников отказать, какого — выбрать на этот вечер.

— Ну а вы? — быстро спросила Ориаса.

— А вы? — теперь Юнари уже была серьезна.

— А что я-то? — не поняла собеседница. — Я хотела знать, принимаете ли вы его предложение.

— А я хотела знать, одобряете ли вы его предложение, — честно пояснила Юнари. — Увы, я, в отличие от вас, не могу знать, происходит ли там в действительности что-либо серьезное и значимое, что желательно увидеть своими глазами.

— Оно там произойдет, — пообещала Регент, нахмурившись. — Как раз сейчас вы можете наблюдать, как далеко зайдет идея Маршалов преобразовывать управление регионами.

— Мирами, — мягко поправила её Юнари. — Не принижайте их достоинства. Благодарю за совет, пожалуй, я действительно отправлюсь вместе в Грозовой, а что выйдет дальше — решит уважаемая судьба. В конце концов, мое дело не спасать эту страну, а только смотреть.

— Смотреть можно по-разному, — голос Ориасы был суров, хотя в глазах виделось несколько иное выражение. — Как Регент благодарю вас за то, что вы делаете.

— А я благодарю вас за готовность помочь, — улыбнулась Юнари и встала. — Я напишу вам из Грозового Мира, а теперь позвольте мне не отнимать больше драгоценное время Эссентессера.

— До встречи, — с внезапной искренней доброжелательностью произнесла Ориаса.

Следующим по коридору располагался кабинет Маршала Объединенного Мира, одного из немногих, кто в разные периоды сочетал в себе два Эссентессерских поста, причем довольно успешно. Он был самым старшим и самым опытным среди всех правителей, однако не пользовался безоговорочным уважением, поскольку предпочитал большинство планов выполнять в тайне от остальных. Несмотря на то, что на всех совещаниях Байонис Эссентессер вел себя, как честный член их союза четырех, он позволял себе выходки государственного масштаба, порой совсем неясные. Одним из таких предприятий и стала перестановка в управлении регионами, повлекшая за собой появление новых правителей.

В приемной Маршала секретаря не оказалось. Зато там сидел Маршал Грозового Мира собственной персоной. За прошедшие с последней встречи дни он явно не похорошел: лицо выделялось бледностью, и на нем лихорадочно горели карие глаза, ставшие, казалось, немного темнее — или же такой эффект создавал цвет кожи. Слабый росчерк бровей, тонкий нос с темневшей справа родинкой, совсем коротко подстриженные волосы, ссутуленные плечи и упрямо стиснутые губы. Мальс Эссентессер тщательно что-то записывал до скрипа ручки, до прерывистой из-за нехватки чернил линии, резким движением обмакивал её в чернильницу и писал дальше. Произошедшее месяц назад нарушило в его жизнь точность и гармонию, надолго выбив из равновесия, но Юнари была уверена, что новый Маршал сможет отвлечься от всего этого, если займется следующим серьезным делом.

— Добрый день, — произнесла Юнари, усаживаясь на предназначенное посетителю кресло.

Мальс бросил на неё мрачный взгляд из-под сведенных бровей и кивнул.

— Добрый день. Вы к господину Маршалу?

— Их тут два. — Чем скорее он привыкнет к своему статусу, тем лучше. — Я к господину Байонису, но была рада увидеть и вас.

— Что-то важное? — Мальс, в очередной раз обмакивая ручку в чернила, отвлекся, и стол украсило синее пятнышко.

— Нет, — пожала плечами Юнари, наблюдая, как он убирает ненужной бумажкой чернила. — Однако мы договорились на это время. Впрочем, я не против подождать, если у господина Байониса дела.

— У него всегда дела, — Мальс с досадой отложил свой документ в сторону. — Но какие-то он отложить может, какие-то — нет. Я сообщу.

— А я, к сведению, прекрасно слышу, — на пороге кабинета стоял сам Маршал Объединенного Мира. — Добрый день, леди Юнари. Очень мило с вашей стороны нанести мне визит, и прекрасно, что сейчас у меня достаточно времени на беседу с вами.

— Это замечательно, — кивнула Юнари. — Если только у господина Мальса нет к вам сейчас разговора.