«Элронд бы такого не одобрил. И уж точно не обошелся подобным образом даже с врагом. Убить — убил бы, но вот так издеваться?» — мрачно размышлял воин.

Даже любимое чтение не помогало, он отвлекался, глаза проскальзывали по страницам, не успевая вникать в содержимое, буквы переставали что-либо значить, закручиваясь в спираль бессмысленного графического рисунка.

С досадой он отложил книгу. Долго стоял, уперевшись руками в переплет окна и глядя в никуда. Ветер шевелил перепутанные пряди легких светлых волос. Они спадали на плечи, окаймляли узкое лицо, и сзади спускались почти до пояса. Он не считал нужным вылизывать прическу, как многие из подданных Трандуила. У лесных эльфов от природы волосы часто торчали во все стороны, окружая голову светлой короной, а привычка гладко укладывать их шла от немногочисленных синдар, что тоже не сильно нравилось военачальнику. Синда пришли в наш лес, чтобы соединиться с природой, принять наш язык и обычаи! А зачастую получалось наоборот… Лаиквенди лишь заплетали две косички у висков — чтобы волосы не мешали стрельбе из лука, что тоже не приветствовалось синда. Они носили прически, как у государя.

Быстро накинув плащ, он обошел все уровни замка, кроме закрытого для него последнего, проверил все караулы, заглянул напоследок в тронный зал. Гвардия стояла навытяжку, не дыша, в одинаковых позах, с мечами наголо и луками за спиной, по обеим сторонам трона, хотя владыки там и не было.

В очередной раз поразился нарочитости происходящего. Как будто именно здесь, под троном, прятались все враги короны!

Заглянул в оружейную, отчитал праздную молодежь, увлеченную новой настольной игрой с множеством фигурок. Эльфы лишь удивленно переглянулись в ответ. Начальник заставил парней прибраться, перетряхнуть и вычистить все оружие и доспехи. Не найдя, чем еще занять внутри, поднял всех во двор, отрабатывать удары на мечах и стрельбу из лука. Здесь он подобрел: у его подопечных получалось хорошо — постоянные тренировки пошли им на пользу. Собрал и отправил небольшой отряд в рейд по Чернолесью — проверить численность пауков, отогнать их подальше или попросту уничтожить, также истребить прочую нечисть, то тут, то там появляющуюся около пещер.

Лучше не стало.

Вспомнив, как плохо кормят пленницу, взял краюху хлеба, завернул ее в чистую тряпицу, спрятал за пазуху. И спустился на предпоследний уровень подземелья. Двое гвардейцев, играющие в карты под сводами главного коридора, сразу вскочили, преградив ему путь. Прямого запрета здесь не было, просто ребята выслуживались перед королем.

— Вы намерены помешать мне? — тихо и медленно произнес он.

В его голосе вроде и не слышалось никакой угрозы… Узкое лицо его с высокими скулами и запавшими щеками в отблесках факелов стало очень похоже на меч. Хищный, острый, ждущий малейшего повода для удара… Охрана отшатнулась от того, кто был герольдом Орофера в дни Последнего Союза.

Молодежь зеленая, да и наглая к тому же. Орков на них нет!

— Вон отсюда! Ждите меня в верхней караулке. Вернетесь, когда я разрешу. За девицу не беспокойтесь — проходить сквозь стены она не умеет. А ключа от нижнего яруса у меня нет.

***

Девушка сидела в углу на соломе и ожесточенно ковыряла стенку, процарапывая на ней уже восьмую зарубку. Она бросила на эльфа полыхнувший яростью взгляд и продолжила свое занятие. Стена была твердой, как и положено стене тюремной камеры, но пленница скребла ее всем, что под руку попадется — даже тарелкой — и в результате осталась без нормальной пищи: теперь ей выдавали только корку хлеба, которую никак нельзя было употребить в качестве лопаты. Она дергала решетку, и выбить её пыталась, когда рядом никого не было, но лишь заработала пару синяков. Прутья тонкие, но прочные, ни разогнуть, ни пролезть, как она ни пыталась. Пол, тщательно исследованный, не давал ни единой надежды — каменный: ни люка, ни тайного хода. Дверь закрывалась на прочный навесной замок. Оставалось только ждать непонятно чего, меряя шагами камеру, или сидеть в углу.

Охрана торопливо удалилась. Эти жаловаться не побегут, шакалята серые, испугаются, что самих накажут!

Лесной эльф подошел ближе и оказался у самых прутьев решетки. Недобро взглянув на него, девушка уселась, охватив колени.

— Откуда у тебя эта кольчуга?

— Что, решить не можете, кто носить будет?

— Я не враг тебе.

Эльф вздохнул. Наклонившись, протянул ей хлеб сквозь железные прутья, положил поверх тряпицы на землю.

— Отравленный?..

Эльф отщипнул кусочек и съел у нее на глазах.

— А ты, вроде, главный надсмотрщик получаешься? — девушка не смогла унять нервный смешок. — И зачем тебе это? Думаешь, я все расскажу за жалкую подачку?

— Я воин, — его голос легким эхом отражался от стен, дробился в полумраке…

…Черный дым застилал свинцовое небо и море остроконечных шлемов, сверкали выставленные вперед острия длинных копий. Развевались стяги, разили мечи, и эльфы, залитые кровью, гибли в последней обреченной атаке…

— И я знаю, как надо обращаться с врагами, а как — с пленными, — сухо закончил пришедший.

— А знаешь ли ты, что — по приказу твоего короля! — делают с моим? — зло сказала Жанна, отвернувшись; голос предательски дрогнул посередине фразы.

Образ смертного боя пропал.

Вне себя от страха за Торина, сейчас она ненавидела эльфов всем сердцем. Хотя этот казался не похожим на других. Какая разница — вот оно, хваленое эльфийское гостеприимство! Все — она не желала больше общаться ни с кем из них! Жанна, разозленная и взволнованная сверх всякой меры, отвернулась к стене.

Военачальник тяжело вздохнул, сам еще не отойдя от того, что творили с его бывшим союзником. И это в мирное время, в его родном доме!

— К моему великому стыду и сожалению, да…

— Ты видел его?! — ее глаза распахнулись, Жанна, забыв обо всем, стремглав вскочила, прижалась к прутьям. Голос зазвенел, но не от слез, а от тревоги и отчаянного беспокойства. — Как он?

И тут же смутившись, отодвинулась. Он же лесной эльф! Да еще вроде тут за главного. Но Элронд тоже был эльфом, хоть и наполовину…

— Жив твой гном, — усмехнулся военачальник, — его так просто не сломить.

Жанна, отвернувшись, хмуро молчала. Она была недовольна, что не смогла сдержаться, и все же ликовала в душе.

— А хлеб возьми, силы тебе понадобятся, — продолжил эльф, отступая. — Не думаю, что ты назовешь себя. А меня зовут Ринглин.

Жанна, подняв на него глаза, хмыкнула. Лесной эльф удивленно раскрыл глаза.

— Ринглин? — начав смеяться, она уже не могла остановиться. — Так ты Ринглин?!

— Что смешного в моем имени? — в замешательстве нахмурился тот.

— Ничего, ничего! — Жанна перестала смеяться. Теперь она точно поверила, что чудеса в этом мире случаются. — Просто меня просили передать тебе привет, если вдруг увижу!

***

Эльф сидел рядом с девушкой. Их разделяла только решетка и они шептались, как заговорщики. Пламя факелов играло на их лицах, отбрасывало пляшущие тени. Стены темницы исчезли, оставив их наедине со временем и друг с другом.

Жанна съела хлеб, стараясь не показать, что готова заглотить его не жуя. Она решила принять помощь Ринглина. Взяла маленькую флягу с водой, спрятав ее под рубашкой.

Девушка, опустив подробности и умолчав о цели их похода, рассказала о посещении Ривенделла, о своем знакомстве с Элрондом и о его помощи. Эльф недоуменно качал головой, поражаясь, как его друг, гордый и неприступный, далеко не сразу доверяющий чужакам, мог так близко к сердцу принять судьбу девушки.

Ринглин рассказал все, что мог, о состоянии Торина. Жанна смотрела на эльфа с такой болью, что он, не выдержав, на миг опустил глаза. Ринглин поведал, что все гномы живы, хотя чудом избежали смертельной опасности, и теперь находятся под его личным надзором, потихоньку оправляясь от лесных ужасов под кровом сухих и светлых комнат.

Только известия об отряде смогли отвлечь девушку от горестных размышлений о судьбе Торина. Она посмеялась над Фили, который, едва держась на ногах, обозвал окруживших их эльфов «волосатыми чудищами похуже пауков». Жанна смогла вздохнуть спокойно, первый раз за много дней. Правда, ее насторожило, что эльф не упомянул Бильбо, но она решила обдумать это позже.