Готовые завтракать, гномы неторопливо расселись вдоль длинного стола, продолжая весело переговариваться и подшучивать друг над дружкой. Только Гэндальф сидел в углу сгорбившись, погруженный в свои невеселые мысли.
Наверху хлопнули тяжелые окованные железом двери, и на галерею разом вышли хозяин и хозяйка. Улыбаясь, неспешно спустились к гостям, каждый по своей лестнице, Берта — справа, Беорн — слева. Оборотень на этот раз был одет в рубаху цвета старого дуба с темно-коричневой вышивкой по косому вороту и в широкие холщовые штаны, подпоясанные простой веревкой. Его обманчивая громоздкость скрывала хищную грацию дикого зверя. Хозяйка плыла неторопливо, одетая в цвета спелой пшеницы и ранних листьев, оттеняющие яркую зелень ее глаз, белизну чуть тронутой загаром кожи и волосы цвета темного меда. Беорн присел на низкий табурет, сразу уменьшившись в росте, и все же остался выше всех. Справа от себя оборотень пригласил сесть Короля Гномов, к которому после своего двухдневного отсутствия стал относиться с гораздо большей симпатией.
Повинуясь негласному приказу, звери быстро накрыли на стол. Серый пес, расположившись у камина, положил тяжелую морду на вытянутые и скрещенные лапы и, сощурив глаза, наблюдал, как мелкие собаки и барашки на задних лапах снуют между гномами, разнося угощение. Еду подавали в мисках из твердой, чуть грубоватой керамики, расписанной простыми узорами, и в деревянных толстых тарелках. Мяса ни в каком виде не было на столе, чему гномы поначалу весьма опечалились, но всевозможная рыба - копченая с запахом дымка, тающая во рту, жаренная в масле и муке до хрустящей корочки, запеченная целиком в панцире из соли, который нужно было вначале разбивать молотком, фаршированная грибами и сыром - их очень порадовала. Фруктов, овощей и зелени было вдоволь, радовал глаз и дразнил обоняние нарезанный крупными ломтями свежевыпеченный ноздреватый хлеб с зернами и семечками. Сыр всевозможных сортов, орехи, молоко, масло, яйца, лепешки и мед — еда была разнообразна и сытна.
Двалин крякнул от удовольствия, подвинул поближе к себе гору мелкой жареной до хруста рыбы. Стал есть не торопясь, обмакивая ее в кисло-сладкий брусничный соус, отгоняя всех от своей большой тарелки. На Бильбо, пытавшегося по-тихому вытащить одну рыбешку, гном зарычал гневно и чуть не шлепнул по руке. Хоббит, обидевшись, завертел головой и успокоился, только вытащив к себе на тарелку запеченного целиком крупного карпа.
Бомбур подметал все, что оставалось на тарелках, приговаривая, что если он и умрет завтра от несварения желудка, то умрет совершенно счастливым!
Сегодняшний завтрак был впечатляющим. Беорн поднял бокал, переглянувшись с Бертой. Кажется, этот день был для них особенным, но и Жанну погрела теплота чужого дома.
Торин сидел прямо, беседовал с Беорном, сам ел мало и аккуратно, но с еле заметной улыбкой поглядывал на своих подданных.
Беорн гулко захохотал в ответ на какой-то его вопрос, и хоббит аж подпрыгнул на месте от испуга. Берта чуть коснулась плеча хозяина, оборотень сразу сбавил голос, и Жанна позавидовала их молчаливому взаимопониманию. Она сидела в другом конце стола, между Фили и Кили, которые не уставали подкладывать ей всякие вкусности с самым умильным видом, так что она просто не могла им отказать.
— Смотри, какой сом!
Фили, набычившись и опустив брови, смешно выпятил губы вперед, и его усы с точностью повторяли усы рыбы, лежащей у нее на тарелке. Жанна, не удержавшись, рассмеялась. Кого из них есть, непонятно!
За рыбой последовал кусок пирога, и уже не в первый раз. Вскоре даже ее вежливости не хватило, чтобы съесть все, что они ей подносили. Пора было их остановить, она уже едва дышала.
— Извините, достаточно! — строго сказала Жанна. — Хватит! Я больше не могу.
Кили озорно прыснул и подтолкнул брата под локоть:
— А ты говорил, ругаться будет.
— Нет, — усмехнулся Фили. — Я сказал, что ее не хватит надолго.
— Вы это нарочно придумали? Да я столько съела, что в дверь не пройду, — Жанна опять засмеялась, не в силах сердиться на эту парочку.
— Нас просили немного подкормить тебя, кое-кто обратил внимание, что ты совсем ничего не ешь…
Жанна в эти дни ела очень мало. Ее лихорадило, и кусок не лез в горло. Слова Фили сбили веселье и заставили посмотреть на короля гномов. Кому еще могла прийти в голову такая мысль? Торин, поймав ее взгляд, смотрел спокойно, да и во всем облике не чувствовалось обычной напряженности.
Девушка почувствовала чью-то теплую руку на плече. Обернувшись, она увидела хозяйку. Как она подошла, Жанна и не заметила…
— Пойдем, милая, мне нужно поговорить с тобой, а возможно, другого времени уже и не будет…
Жанна поднялась вслед за Бертой на второй этаж. Плавная грация ее движений завораживала, особенно в контрасте со стремительностью Беорна. В комнате с большой кроватью под балдахином пахло сухими травами и цветами.
Хозяйка присела к резному столику, подперев голову рукой, и не отрываясь смотрела на Жанну. Той стало немного неуютно от ясного света ее зеленых глаз.
— Я хотела бы помочь вам. Я пыталась увидеть будущее с помощью зеркал и свечей, и не увидела ничего. Вообще ничего! Со мной такое впервые, — она вздохнула, — хотя не так уж гадание и полезно, как оказалось. Сыну своему я дальнюю дорогу нагадала, а отговорить его так и не смогла…
«Вот в чьей комнате я живу!» — поняла Жанна.
— Ох, милая, я не могу предсказать, что вас ждет впереди… Но сердце - а оно-то у меня не ошибается никогда - подсказывает, что вскорости ты найдешь то, что и так уже принадлежит тебе! Ну, а я помогу хоть в малом, — на её губах заиграла улыбка и отразилась в зелени глаз ласковыми изумрудными звёздочками.
Она достала с полки небольшой, отделанный вышивкой мешочек с круглым дном и завязками сверху. Жанна, развязав его, с любопытством заглянула внутрь. Смена белья, благоухающего лавандой, маленькое металлическое зеркальце, деревянная расческа с большими зубьями и искусным узором по краю, рушник - тоже весь в вышивке… И еще множество полезных и необходимых в дороге мелочей, собрать которые путешественнице в дорогу с любовью и заботой может только другая женщина. У Жанны перехватило дыхание, слова благодарности застряли в горле.
— Не за что, милая, — еще теплее улыбнулась хозяйка.
Жанна без слов схватила подарок, прижав к груди.
— Вы идете в края, опаленные дыханием зла, — Берта вздохнула, улыбка пропала с ее лица, и сразу стало видно, что женщина прожила долгую, трудную жизнь, в которой было не одно только хорошее.
Она протянула на открытой ладони амулет каплевидной формы, сверкнувший серебром, с непонятными письменами по краю. В центре его продирала черная глубокая борозда.
— Это талисман нашего рода, — глухо сказала Берта. — Никогда не снимай его в Лихолесье.
И сама повязала его на шею Жанны прочным кожаным шнурком.
«Найду то, что и так уже мое? И что это может значить?» — думала Жанна, покачиваясь на своем вороном в хвосте отряда.
Девушка обернулась.
Дом. Дом с большой буквы, залитый ярким солнцем, окруженный острым частоколом бревен, провожал их хлопаньем ставень, глазами квадратных окошек, темным деревом стен, кивал вслед высокой крышей, выложенной черепицей…
Вскоре дом с хозяином и хозяйкой, что стояли у двери и махали им на прощание, исчез из вида, и от теплой обители Беорнов, как и от многого в ее жизни, остались одни лишь воспоминания.
========== Часть 15. Дорога к Лихолесью, или Мавр сделал свое дело-мавр может уходить ==========
Серый пес трусил рядом с Жанной, виляя пушистым хвостом. Пытаясь спастись от жары, он низко свешивал розовый язык. Поднимал хитрую морду к всадникам; то забегал вперед, то снова возвращался к девушке, которая ехала в самом конце растянувшейся цепочки путешественников. Подскакивал и щелкал зубами в воздухе, делая вид, что хочет укусить вороного. Тот отмахивался от пришедшего в игривое настроение друга, фыркал беззлобно. Кажется, конь вовсе не чувствовал навьюченную поклажу; даже разрешил ради длительного перехода надеть на себя седло и уздечку. А Жанна радовалась и быстрой езде, и яркому солнцу, и тому, что весь этот груз не приходится нести на своих плечах.
