Жанна щурилась от яркого света — у нее вновь разболелась голова. Ей привиделись над эльфами за спиной Элронда туманные тени — белые, голубоватые, розоватые, золотистые, бликующие на фоне водопада, куда их привели для беседы. Девушка резко выдохнула, и тени пропали.

Гэндальф стоял между гномами и эльфами, как бы показывая свою нейтральность и готовность всех мирить. Рядом высовывалась любопытная мордочка Бильбо. Балин справа от Торина, Жанна — слева, рядом с королем, но на шаг позади. Рука ее была на эфесе меча. Хоть и эльфы вокруг, но мало ли что…

Король гномов вновь смотрел на всех сверху вниз, даром что эльфы много выше его.

Эльфы разглядывали гномов, а гномы — эльфов. И не сказать, что с большим восторгом.

— У тебя манеры твоего деда. Я знал его, — говорит Элронд Торину очень доброжелательно и спокойно.

Жанна была удивлена… Он знал деда Торина?! Это сколько он прожил на земле? Сколько воевал, скольких друзей оставил на поле битвы! И не потерял интереса к миру и к жизни.

Тем временем Гэндальф представил друг другу гномов и эльфов, оба народа кивнули головами в знак приветствия. Поведал о схватке в лесу. Потом маг и Торин обнажили найденные клинки.

— Эти мечи ковали не тролли, - промолвил владыка Ривенделла.

Элронд говорил о простых вещах, но его голос, казалось, проникал в самое сердце.

Эльф осторожно разглядывал лезвие, прикасаясь пальцами, как к живому существу. Рассказывал о долгой истории меча Торина, его изготовлении, о его имени и о своих предках. Вернул Оркрист гному, и тот, в первый раз за все время путешествия, с волнением принял его, склонив голову в знак уважения:

— Я буду носить его с честью.

«А ведь сначала чуть не выбросил, — усмехнулась Жанна, вспомнив рассказ Гэндальфа об обретении чудесного меча Торином, — да и потом относился, как к полезному орудию. А сейчас зауважал. Только так оружие будет служить верой и правдой».

Меч, доставшийся магу, оказался не менее славным и носил имя Гламдринг.

Эльфы исчезли неслышно, оставив владыку после легкого жеста. Гэндальф осторожно спросил Торина о карте, видимо, не без причин опасаясь отказа. Тот открыто взглянул на Элронда и молча протянул ему сложенную бумагу — без колебаний, как другу. Несмотря на то, что Балин хотел удержать его. Очевидно, они много раз обсуждали, как вести себя с Элрондом, и о чем стоит говорить, а о чем — умолчать. И, похоже, Король-Под-Горой повел себя не по-задуманному.

«Волшебник снова оказался прав, — размышляла Жанна. — Владыка Ривенделла действительно очень понравился королю гномов. Вряд ли тот решился бы передать семейную реликвию кому-нибудь другому. Наверное, они и вправду могли бы стать друзьями — если бы дружба эльфа и гнома была возможна».

Она слушала про лунные руны, про день Дьюрина, до которого нужно поспеть к Эребору, про закрытую дверь, которую невозможно увидеть, и недоумевала:

«Зачем меня вообще позвали сюда? Из гномов здесь лишь Торин и Балин, даже Двалина нет. Как лишний меч?»

Стемнело. В воздухе потянуло прохладой и тяжелым сладковатым ароматом ночных цветов. В лунном свете Полуэльф и гномы вместе рассматривали карту, разбирая еле видные письмена. Водопад над их головами искрился мириадами капель, создавая призрачную стену.

Элронд свернул карту, отдал Торину, и тот сразу бережно спрятал ее. Затем владыка Ривенделла обратился к вздрогнувшей Жанне:

— Вижу, ты решила сопровождать Торина в его походе.

Полуэльф, как его прозывал маг, приблизился плавно, незаметным для глаз движением. Раскосые внимательные глаза улыбались по-доброму, без насмешки; темные, гладкие волосы, спускаялись на плечи ровной волной, серебрились в лунном свете. Прямая осанка и ловкие движения мастера клинка говорили: владыка Ривенделла не только ложку в руках держал, но много и тяжело сражался за свою многовековую жизнь. Он был много выше Жанны, но не подавлял ни ростом, ни великолепием. Она сама потянулась к нему и тут же одернула себя, решив, что это не вопрос, и ей отвечать не нужно.

— Я слышал о тебе от Гэндальфа. Теперь вижу, что он не ошибся. Столь чистую и сильную душу редко встретишь среди людей. Королю-под-Горой везет на преданных друзей. Я постараюсь помочь хоть немного. И желаю, чтобы у вас с Торином все получилось.

«Что — все? Кто — друг? Какой я ему друг?! — удивилась и рассердилась Жанна, скрывая чувства за поклоном. — Ничего эти эльфы не понимают. Я не ровня королю. Мое дело — служить и оберегать в походе. Быть его клинком, как Оркрист. Отдать за него жизнь, если потребуется. И ничего больше!»

Элронд насмешливо улыбнулся — искорки сверкнули во тьме непроглядных глаз — будто враз прочитал все ее мысли, и они его порядком позабавили.

Поднял руку и длинными, изящными пальцами, совсем не казавшимися слабыми, коснулся виска Жанны. Боль, мучившая ее, тупой иглой сверлившая голову, исчезла. Эльф резко отдернул руку, будто обжегшись. Жанна широко раскрыла глаза, а Торин, кинувшийся было к ней, замер.

— Ты пережила многое, и видишь многое, что другим не дано, — медленно, с расстановкой сказал Элронд. Он был печален и больше не улыбался. — Верь в себя и защити тех, кто стал тебе дорог. Помни — нет судьбы, кроме той, что мы выбираем.

Жанна не мигая смотрела на него. Он говорил то, на что так хотело надеяться ее сердце!

Торин, простившись с Элрондом, молча проводил девушку, не обращая внимания на ее заверения, что она сама прекрасно знает дорогу. И плотно прикрыл дверь ее комнаты.

Оказавшись одна, Жанна с недоверием покосилась на постель — стоит ли ложиться?

Уснула, едва коснувшись головой подушки…

…И увидела небо, полыхающее огнем. Мерзкие твари на оскаленных псах. Орки на варгах, уверена Жанна. Слишком подробно их описывали гномы. На белом, самом большом звере, предводитель. «Больг», — раздается шепот. Он машет рукой вперед — чего, мол, ждете, добыча-то рядом. Взять! Орки с мерзкими гримасами несутся на гномов — на ее гномов! — сидящих на ветках высокой сосны. Маг поджигает шишки, бросает их Фили и Кили. Они, раздувая пламя, яростно швыряют вниз огненные снаряды. Даже Бильбо участвует по мере сил.

Гномы торжествуют: кругом огонь, орки отступают, звери несутся прочь, жалобно скуля от боли. Но подкопанная злобными бестиями сосна начинает крениться в сторону обрыва. Жанна замирает от страха: Кили цепляется за ветку, Гэндальф с трудом удерживает двоих гномов, успевших зацепиться за посох. Двалин, покачнувшись, едва не падает в пропасть.

Но в глазах Торина нет страха — только боль, отчаяние, застарелая ненависть и бешеная ярость. Он спрыгивает с сосны, стиснув в руке Оркрист и бежит на Больга сквозь горящее пламя. Один. На всадника. Лицо его светлеет, он улыбается, будто гора свалилась с плеч. Таким счастливым и свободным Жанна его еще не видела.

«Не надо!» — изо всех сил кричит она. Но ее никто не слышит.

— Нет! — вторит ей Балин. Но Торина уже не остановить.

Больг, на миг опешив, посылает варга вперед. Вот так гном — сам своей смерти ищет! Страх мелькает в узких глазах орка, сменяясь яростью и восторгом. Он встречает Торина и с маху, с высоты всадника, бьет в грудь. Жанна ахает — гнома отбрасывает назад. Он с трудом поднимается и вновь летит на камни от нового удара.

Больг лениво отдает приказ зверюге, и она треплет поверженного. Торин приглушенно рычит и, ощерившись, из последних сил достает тварь мечом. С воем та швыряет его далеко на каменный выступ.

Вожак снова приказывает своим, словно не желая или не решаясь подойти к противнику, пусть и полумертвому. Речь орков непонятна, но Жанна догадывается:

— Принесите мне его голову.

Орк с кривым ятаганом подходит к лежащему. И заносит оружие.

Король пытается нащупать отброшенный меч — не победить, так погибнуть как воин, с оружием в руках…

В небе раздаются птичьи крики, и далеко в вышине Жанна видит силуэты летящих орлов.

Кривой ятаган опускается все ниже. Жанна не сможет ни спасти, ни погибнуть вместе с ним. Он умрет там, один, на холодном каменном лбу!