— Правда? Скажи, ты же не можешь солгать!

— Правда в том, что осталось три королевства.

— А было? — Этайн распахнула глаза.

— Несколько больше… Черный замок бережет нас. Отсюда можно уйти, куда пожелаешь. А вернуться сюда могут лишь волки.

— Можно пройти и так? Без зеркал?

— Можно. И наткнуться на дерево или на копье. Не самое приятное ощущение. Особенно, если не оттолкнет, а пронзит. И хорошо, если это будет не сердце или шея — единственный способ убить…

Грудь кольнуло, и Мидир осекся. Волки на стенах оскалились, взвыли, предупреждая и скорбя.

— Что?! — тревожно спросила Этайн.

— Мне нужно уйти немедля. Замок в твоем распоряжении, моя красавица. Через пятьдесят шагов — спуск в парк.

— Что случилось, Мидир, что?! — Этайн не интересовали ни замок, ни парк, ни мир.

Она выглядела столь встревоженной, что Мидир не удержался. Заключил в ладони ее лицо и коснулся губами ее губ.

— Мой волк умер.

Женщина ахнула, а Мидир, обрисовав круг рукой, шагнул в искрящуюся тьму. Туда, где серебристой нитью мерк жизненный свет его волка.

***

Когда Мидир вернулся, был уже поздний вечер.

— Джаред… — выдохнул он устало.

— Я знаю, Мидир, знаю. Мне тоже очень жаль. Но об отдыхе думать рано, не все еще кончилось. У нас новости в замке. От верхних. От Эохайда.

— Как?! Он же не может попасть сюда!

— Он и не попал. Вы закрыли все входы и выходы, но совсем их сомкнуть не под силу никому.

— Хорошо. Заодно гляну, что нового у галатов.

— Кроме украденной королевы?

— Советник! Ждешь, чтобы я зашил тебе рот иголкой?

— Простите, мой король. Это был не упрек вашего подданного, а свершившийся факт. Жду вас в зале приемов.

Мидир проходит порталом прямо в зал приемов. Заодно касается магией земли Верхнего. Змейка, затаившаяся в тени до времени, поднимает голову, показывая королю волков, что происходит в покоях Эохайда.

Судя по одежде, ночь Лугнасада они провели здесь.

Король галатов меряет шагами пол. Гератт стоит у двери, тяжело опираясь на палку. Грюнланд допивает кубок и наливает себе вновь. Боудикка на полу, посреди комнаты, трогает пальцами опаленные края дыры. На ее коленях веревка, что связывает два мира, сплетенная из коры ясеня. Та самая, которая два дня назад передала Мидиру послание от Эохайда.

— Готово? — рыкает король галатов.

— Мой король, позвольте… — начинает Гератт, но Эохайд останавливает его жестом.

— Пиши! — командует Эохайд Боудикке.

Та кивает.

— Где?! Моя?! Этайн?!

Боудикка вяжет узелки и опускает нить в клубящуюся синим туманом дыру размером с палец.

Мидир в Верхнем, усмехаясь, диктует Джареду ответ.

Нить натягивается в руках советника, дергается и лезет обратно. Боудикка вытаскивает, перебирая костлявыми пальцами переплетение узелков. Смотрит на Эохайда искоса.

— Читай уже! — рычит тот.

— «Моя Этайн дома», — отводит глаза Боудикка.

— Мой король… — пытается произнести что-то конюший, но Эохайд отворачивается и от Гератта, и от Грюнланда.

— Молчите все! Отвечай: я убил твоего коня.

Боль пронзает грудь Мидира, но сейчас на нее нет времени. Он отвечает Джареду, в руке которого второй конец нити:

— Коней много. Этайн — одна!

— Верни ее! Или поймешь сам, как больно терять, — диктует Эохайд.

Боудикка вытаскивает нить снова:

— «Руки коротки».

— У меня — да, — отвечает Эохайд.

— «Друиды на моей стороне», — хмыкая, произносит Боудикка слова Мидира.

— Друиды ни на чьей стороне! — рычит Эохайд.

Боудикка вытаскивает вместо ответа расплетенный конец нити.

Волчий король не любит долгих переговоров.

Глаза змейки закрываются: свою службу она сослужила.

— Боудикка, — нюхает пальцы Джаред и морщится. — Вот уж не думал, что еще раз услышу это имя… Зря вы, мой король, столь доверяете друидам.

— Они должны нам!

— Они даже свой долг оборачивают себе на пользу.

Мидир, отмахиваясь от Джареда, уходит и не слышит, не знает, чем заканчивается разговор у короля галатов. За его спиной, за высокими стрельчатыми окнами Черного замка полыхает изумрудный закат Нижнего мира.

— Ты убил его коня?! — спрашивает Грюнланд в гробовом молчании. — Это не понравилось бы Этайн.

— Но ее здесь нет! — срывая голос, кричит Эохайд. — Нет!

Падает в кресло, растирает лицо руками.

— «Его Этайн!» Как?! Как он сломал ее гейс?

— Сломать не смог. Иначе она уже была бы мертва, — отвечает Боудикка. — Он обошел его. Наверняка Этайн любит Мидира, думая, что он ее муж.

— Это невозможно! — произносят одновременно Грюнланд и Эохайд.

— Это возможно, — тихо отвечает Гератт. — Друиды практикуют подобный обман для своих целей.

— Сложно в исполнении, — добавляет Боудикка и бросает язвительно: — Однако, что Мидир хочет, то Мидир и получает. А ради Этайн он мог и расстараться.

— Люди ведь могут пройти через холмы. Могут или нет?!

— Мой король, — склоняет голову Грюнланд. — Силы ши огромны…

Старый галат подходит к Эохайду, тяжело наваливается на плеча.

— Нам всем сейчас тяжело. Но ты наш король, ты должен думать о будущем. Еще день-два исчезновение Этайн можно будет скрывать, но и только. Мне больно это говорить, однако…

Эохайд недоуменно поднимает голову.

— Он прав, мой король, — договаривает Гератт. — Сегодня утром пришла голубиная почта от двух кланов: королю и королеве желают счастливого праздника в наших, — закашлялся он, — и не наших землях. Половина галатов ставила на то, что вы продлите брак, половина доказывала, что Этайн — лугнасадная потеха. Сплетни уже ползут по нашему миру. Есть только одна лазейка. Пока еще есть.

— Да о чем вы?!

— Вы взяли Этайн без согласия родни, — негромко произносит Гератт. — В присутствии двух ближайших родичей вы, пока не закончен Лугнасад, еще можете произнести слова развода. И жене при этом присутствовать не обязательно. Грюнланд беспокоится о вашей чести, о чести короны. Этайн — не девчонка, для которой объятия ши — радость и благословение богов, не жена, которой дозволено все в жаркие ночи августа. Этайн — королева. А королева, пропавшая на весь праздник с оборотнем, не может ею оставаться. Этайн и так называют колдуньей, а если родится ребенок? Камень признал вашу кровь. Тень сомнения, от кого дитя… Только смуты нам не хватало!

— Я согласен и даже настаиваю, — буркает Грюнланд, отворачиваясь и проводя ладонью по щеке. — Ты получаешь полное одобрение меня и моего клана.

— Да что с вами творится? — вскакивает Эохайд. — Этайн… Она же не сможет больше выйти замуж!

— Ей и не нужно, — отвечает Боудикка. — Она будет делать то, для чего предназначена, то, что должна! И то, что вы помешали ей выполнить!

— Друиды? Вы отдадите Этайн друидам?! — оглядывает Эохайд родню жены. — Она сбежала от них! Она ненавидит их и боится!

— Если бы ты выдал Этайн замуж, как я просила! У нас был бы выход, — шипит Грюнланду Боудикка. Оборачивается к Эохайду: — Или если бы наш король был поумнее!

— Ты думаешь, мне легко?! — рявкает Грюнланд. — Это моя дочь сейчас в Нижнем! Это моя дочь сейчас любит этого демона, думая, что любит тебя! Но если выбирать между миром в наших землях и моей дочерью, я выберу — мир! Мир, которого мы с таким трудом достигли! Скажи уже слова развода, и расстанемся на этом!

— Это и правда лучший выход, — тихо, но веско произносит конюший.

— Скажи слова развода! — настаивает Грюнланд.

Эохайд качает головой.

— Да что за мужчины меня окружают! — вспыхивает Боудикка.

— Боудикка, — шепотом произносит Гератт, но все стихают и оборачиваются к нему. — Вы знали Мидира. Ведь это он когда-то лишил вас силы друидки? Вы знали, как на него подействует Этайн, ее прелесть и ее недоступность.