Виктор продолжал печатать и не заметил,как на ветке клена на расстоянии вытянутой руки от него за стеклом пристроились два грача. Они тоже с интересом слушали и запоминали все, что говорил Андрей Яковлевич. Но для кого?

В тот вечер Виктор остался в институте допоздна. Теперь, когда их заведение доживало последние дни своей славной истории, коридоры опустели, а хранители библиотеки спустя рукава смотрели на шныряния второкурсников в прежде закрытые отделы, атмосфера будущего краха и смерти некогда великого места обретала свою романтику и, как ни странно, жизнь. Это напоминало последние светлые дни в жизни дряхлого старика или безнадежного больного человека, когда судьба награждала его возможность в последний раз вдохнуть воздух без аппарата ИВЛ или улыбнуться вон той девушке, точно зная, что эта красавица – твоя внучка. Улыбнуться впоследний раз и умереть с ощущением солнечных лучей на изможденных долгой борьбой щеках и смириться с тем, что точно так же они будут ласкать теперь только цветы на твоей могиле и превращать слезы твоих близких в яркие бриллианты. Смерть милосердна в наши последние мгновения.

Виктору нравилось настроение, которое его охватывало в этой двухъярусной библиотеке, с двух сторон украшенной готическими стрельчатыми окнами. Осенний вечерний дождь уже прошел, а последние осенние звёзды отвоевали себе право направлять влюбленных по домам, а самоубийц – на дно озера, в котором они их видят в последний раз. Сам же Виктор дописывал статью об истории их ковровой фабрики – дрянноедело, но чем только не должен занимать руки начинающий щелкопер, чтобы набить руку и сделать себе репутацию беспринципной акулы, готовой на все ради новой работы и материала. Парень уже с семнадцати лет чувствовал себя готовым для этой работы, а портрет Спайдера Иерусалима его собственной кисти, точнее, карандаша занимал почетное место рабочем столе у него дома. Вот только дома все давно было покрыто пылью, и Виктор там только спал. С какого-то момента он ненавидел это место, ненавидел немотивированно и яростно.

Резким движением парень захлопнул крышку компьютера и снова провел ладонью по своему ежику, напрочь забыв, что вчера постригся. Он устало протер глаза, поздравляя себя с завершением еще одного тяжелого дня, но тут, повинуясь какому-то непонятному импульсу, снова раскрыл ноутбук. Так и есть, он забыл закрыть окно браузера. Начав закрывать вкладки, он натолкнулся на две любопытные страницы, содержание которых сначала вызвало у него чувство острого дежавю, а потом он все-таки вспомнил. Одна была полностью посвящена грачам на сайте «Врановые от А до Я», а во второй красовалось шикарнейшее полотно художника Арбо «Дикая Охота». В запале любви к мифологии Виктор сразу после лекции на обеденном перерыве открыл статью на Википедии, нашел эту картину и внимательно рассматривал птиц. Затем увеличил. И, наконец, увидел то, что хотел. Маленькое бело кольцо вокруг клюва. Да, это действительно были не вороны, как и говорил профессор Белорецкий, а грачи.

В этот момент огромные башенные часы с такими же стрельчатыми готическими окнами и циферблатом на месте «готической розы» пробили половину десятого. Пора было выключать свет и уходить. Кроме него в библиотеке никого не оставалось. Сложив ноутбук и конспекты в сумку и перебросив пальто через руку, Виктор направился к выходу.Грач за окном оглянулся куда-то через плечо и хрипло расхохотался. В свете фонарей его абсолютное черное оперение обрело кроваво-багровый оттенок.

Смерть медленно забирала не только институт, в котором Виктор учился, но и весь этот маленький и милый его сердцу городок. Сейчас, выйдя на брусчатку, которой был уложен весь исторический центр города, Виктор обрел твердую уверенность в том, что на всем пути домой он не встретит ни одного автомобиля и ни одной живой души. Всё еще мокрая после вечернего дождя дорога играла всеми оттенками красного и розового цветов, отражая сияние светофора на перекрестке напротив института. Вот только светофора тут никогда не было…

Юноша медленно поднял голову и начал ощущать ужас, разливающийся ледяной маслянистой жидкостью где-то в районе солнечного сплетения. Прямо над ним сияла яркая кровавая луна. Её холодное сияние преломлялось и распадалось на мириады рубинов и агатов в стеклах домов, появляющемся на лужах робком осеннем льде. Но были и другие пятна. Они сияли всеми оттенками черного и багрового. На ветках деревьев. Виктор отпрянул назад, к дверям института, однако они вдруг показались ему бесконечно далекими. А затем Виктор понял, что этой ночью домой он не дойдет.

Метрах в ста от него, переливаясь под мертвым сиянием луны, стоял черный очень. Черный, как смоль, он смотрел на Виктора светящимися холодным фиолетовым светом глазами. Верхом на олене сидело непонятное существо, которое сначала напомнило парню воина в диковинных рогатых доспехах. Но нет. Это был голый олений череп на человеческом теле, иссохшемся от разложения. Как не вешалке, на нем висела кольчуга. В абсолютной тишине были слышны позвякивания ржавых колец. На одном из рогов висела гнутая корона, как будто сбитая в бою мощным ударом топора или булавы с её прежнего владельца. Пазы для камней были почти полностью пусты, а сияние золота было тусклым и безжизненным.

Виктор смотрел на существо на олене, не в силах отвести взгляд. Он был точно уверен, что оно тоже смотри на него. А затем олень начал медленно приближаться к нему, постепенно ускоряясь. Поднялся шквалистый ветер, а грачи разом взмыли в кровавые небеса, закрыв на мгновение луну, но не избавив город от её всепроникающего умерщвляющего сияния. Истлевшее копье в руке воина направилось в грудь Виктору, но он все так же не мог двинуться с места. Олень уже почти перешел в галоп, как вдруг эту ночь пронзил волчий вой. Олень сбился с галопа и повернулся куда вправо. Через секунду между юношей и странным всадником выросла ещё более странная парочка: волк с сияющими золотом глазами и человек в шляпе с головой кота, сжимающий в руке трость на манер меча. Они оба явно были настроены на схватку с неизвестным врагом. В то же мгновение ночь стала светлеть. Луна из красной стала постепенно переходить к более светлым оттенкам. Ветер стих. Когда Виктор осмелился выглянуть из-за спины волка, который оказался в высоту добрых два метра, всадника верхом на олене уже не было. Решив, что на сегодня с него достаточно, будущая акула пера позволила себе упасть в обморок прямо посреди ночной улицы.

- Слабак. – Резонировал незнакомец номер один. А это был именно он.

Незнакомец номер два, скрывавшийся под волчьей шкурой, согласно гавкнул.

========== Поговорим о музыке и пиве ==========

Часть 2.

Голова болела просто ужасно. Виктор с трудом разлепил глаза, пытаясь вспомнить причину того, что оказался в обмороке, но в голове только вертелись бессвязные образы: огромный волк с сияющими янтарем глазами, кот в костюме и с тростью, и та зловещая фигура верхом на олене. На площади, залитой кровавой луной.

И всюду – грачи, грачи, грачи!

Сейчас улицу освещал бледный белесый свет луны, на деревьях не было ни одной птицы. Все это Виктор заметил, продолжая лежать на спине, но вот он повернулся на бок и понял, что он на улице не один. Рядом с ним оживленно спорили двое: один был в костюме со шляпой какого-то непонятного темного цвета, но точно не черной, в лунном свете было не разобрать. Зато бросались в глаза очки на носу у незнакомца: ярко-розоые, без дужек, сидевшие на носу словно бы по велению какого-то неведомого заклинания. Второй был похож на неудачный гибрид айтишника и ковбоя: заношенные мягкие туфли, джинсы и фланелевая рубашка никак не совмещались с мышастым пиджаком с заплатами и аляповатым хвостиком. Волосы у второго незнакомца были совсем серебряными в свете луны, и парень бы совсем не удивился, если бы он был седым. Все его лицо выражало какую-то глубокую тайну, которую он был вынужден хранить. Так выглядят люди, которым до конца дней выпало нести некий крест и скитаться неприкаянными ушами по всему миру, пока смерть решительным и повелительным жестом не проголосует на обочине их жизненного пути. И ты не сможешь не принять на борт этого незваного попутчика.