Рейниджер пододвинул папку поближе к Яэль.

- Открой ее, - сказал он. Так она и сделала.

Имя: Адель Валери Вулф

Возраст: 16

Место рождения: Франкфурт, Германия

Фото, прикрепленное к листку бумаги, изображало милую улыбающуюся девочку с ангельской внешностью.

- Я думала, девочкам не позволяют соревноваться, - сказала Яэль.

- Не позволяют, - сказал Рейниджер. - Она взяла документы своего брата-близнеца и соревновалась под его именем. Пока она не победила, никто не догадывался, кто она на самом деле.

Яэль поближе изучила фотографию. В глазах Адель Вулф проглядывалась твердость, приукрашивающая ее. И улыбка была слишком натянутой. Может, злость? Что-то... что-то сильное и достаточно отчаянное заставило ее гнать все двадцать тысяч километров через три континента и два моря плечом к плечу с девятнадцатью сильными парнями.

Получается, она не ангел. Она что-то более свирепое. Как Валькирия.

- На балу победителей Фюрер проявил к победительнице Вулф симпатию, - сказал Рейниджер.

- Она красивая и блондинка, - Влад сделал глоток из кружки, лицо неизменно. - Его типаж. Не то чтобы их надолго хватало. Джели, Ева... все женщины, в которых он заинтересован, обладают скверной привычкой умирать.

Рейниджер продолжил:

- Фюрер и фрейлин Вулф вместе танцевали.

- Танцевали? - тренер нахмурился. - Гитлер никогда не танцует.

- Он станцевал на балу Победителей. Фюрер подпустил фрейлин Вулф так близко, что он к нему прикасалась. В прямом эфире на Рейхссендере. Это шанс, которого мы так ждали.

- Ты хочешь, чтобы я соревновалась вместо нее?

Яэль посмотрела на фотографию.

- И победила, - кивнул Рейниджер.

Адель посмотрела в ответ. Глаза черные, белые и отважные.

- Но почему она? Я разве не могу взять лицо любой другой девушки? Создать новую личность?

- Это должна быть Адель. Любая новенькая будет жертвой внимательного расследования Гестапо, а мы не можем так рисковать. Адель уже установила квалификационное время, и у нее есть благословение Фюрера. Гестапо ее не тронут. Если в следующем году она выиграет тур Аксис и посетит бал Победителей, она точно сможет подойти достаточно близко к Гитлеру, чтобы казнить его.

- У тебя одиннадцать месяцев, чтобы наизусть вызубрить все, что нам известно об Адель, и научиться ездить на мотоцикле, - продолжил Рейниджер. - Тебе придется вернуться в Германию, чтобы наблюдать за победительницей Вулф вблизи. К тому же у нас есть человек, работающий над Зюндаппами. Он согласился обучить тебя механике и технике езды.

Обратно в Германию. Яэль посмотрела на Влада. Здоровый глаз ее тренера был почти так же сужен, как и пустая глазница его второго ока. Он сидел слишком неподвижно. Смотрел на Рейниджера. А генерал национал-социалистов обратил свой взор на нее. она поняла, что он ждет ответа на вопрос, который сам так и не задал.

За спиной у Влада свистел чайник, извергая из себя белый пар. Кричал и кричал и кричал, как раненый зверь. Как ответ внутри нее.

— КТО-ТО ДОЛЖЕН ВСЕ ПОМЕНЯТЬ И УБИТЬ УБЛЮДКА ТЫ ОСОБЕННАЯ ТЫ ТЫ ТЫ МОНСТР ВАЛЬКИРИЯ

—

- Я это сделаю, - прошептала она.

Стул Влада с треском упал, когда тренер с него встал. Она повернулся к плите и заглушил звук чайника.

- Яэль останется со мной еще месяц. Потом она может вернуться в Германию.

Брови Рейниджера взлетели вверх, почти сравнившись с линией волос на его голове.

- Мы не можем терять время, Влад. Она должна научиться быть совершенно другим человеком. Мы не пустим коту под хвост тридцать дней тренировок.

- Сперва она должна научиться быть собой, - тренер наполнил их кружки чаем. - Без этого ничего не получится.

Рейниджер выглядел таким усталым. Как будто это он бежал шестнадцать километров вниз по альпийскому склону. Он вздохнул и провел пальцами по истонченным волосам.

- Что думаешь, Яэль?

Она подумала, что всегда хотела стрелять правой рукой. Даже сейчас ее левая была спрятана в рукаве свитера и запрятана сбоку, как сломанное крыло. Второе было сильным, умелым и готовым.

Но это не вся она.

Влад был прав. Настанет день, когда ей придется стрелять левой, драться слабой рукой. День настанет на туре Аксис. Даже в тот момент, когда она столкнется лицом к лицу с Фюрером .

В этот день Яэль хотела стрелять уверенно. Она хотела быть готовой. Яэль закрыла папку.

- Я могу изучать Адель здесь. Время не будет потеряно зря.

- Один месяц. Тридцать дней. Большего ты не получишь, Влад.

- Большего мне и не нужно, - сказал он.

День 3.

Сценариев по спасению больше не было. Как и угадывания ядов по запаху. И бросков ножами в давно погибшие обрубки деревьев.

То, чего требовал Влад, было тяжелее, чем все предыдущие занятия вместе взятые. Он заставлял ее сидеть за обеденным столом с вытянутой перед глазами рукой. Без рукавов. Он заставлял ее смотреть на собственную кожу.

121358Δ X

…

121358Δ X

…

121358Δ X

Влад сидел с ней долгими тихими часами. Он смотрел не только на ее руку, но и на пальцы, глаза. Яэль знала, что он ожидал содрогания или слез. Она пыталась изо всех сил не показывать этого. (Какая Валькирия будет плакать?)

- Когда ты на них смотришь, что ты видишь? - спросил он на третий день.

Она не столько видела, сколько чувствовала. Чувствовала, как татуировочная игла прижималась к ее коже. Как глаза доктора Гайера были прикованы к ней, в то время как последний Х обозначил девочку его собственностью. Чувствовала глубокий и темный, бесконечным дым из крематория, ожидая дня, когда с ним столкнутся другие монстры. И когда он их поглотит.

Вот, что она сказала Владу.

- Я не спрашивал, что ты чувствуешь. Я просил, что ты видишь.

Что она видела? Эти цифры: они были нанесены поспешно, как будто кто-то быстро нацарапал. Полны кривых недостатков. Восьмерка уклонилась слишком далеко. Единицы были разной длины. Тройка как будто куда-то прокрадывалась, а ее кончики были похожу на когти.

- Я вижу чей-то почерк, - наконец, сказала она.

Влад продолжал смотреть на нее, ожидая большего.

- Я... я вижу, что они сделали со мной.

Все еще тишина. Она буквально выдавливала из себя ответы.

- Я вижу, что они сделали со всеми нами.

Бабушка, склонившаяся в грязном снегу. Маленькая посиневшая рука, свисающая с медицинской койки. Лихорадочные глаза матери и увядающее рыдание. Мириам, хватающая всех оставшихся кукол. (Годами Яэль сохраняла надежду, что ее подруга каким-то образом выжила и что куклы снова будут вместе. Она была в таком заблуждении, что даже начала планировать спасательную операцию, пока, исследуя этот вопрос, не узнала страшную правду: вскоре после ее побега в барак номер 7 был пущен отравляющий газ.)

Все они. Мертвы.

Челюсти Яэль сжались так сильно, что зубы чуть не сломались под таким натиском. Сердце с пустой дырой внутри отдалось эхом, такое голодное. Наполненное усопшими.

Прошлое всегда здесь: бежит вместе с ней кроссы, пронизывает звуки ее выстрелов, вместе с ней трансформируется из одного человека в другого. Но всегда был лишний километр, который нужно было преодолеть, новая мишень, лицо, которое нужно было довести до совершенства. Вещи, в которые Яэль могла поместить свою злость и боль. Ими она двигала себя вперед.

Но рука Яэль на столе, такая жертвенная, голая: это было другое. Рядом с ней она могла оставаться на шаг впереди.

—ПРОДОЛЖАЙ БЕЖАТЬ НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ