Может быть, мы предложили недостаточно высокую цену? Если это те, из «Ягуара», то несколько лишних соверенов для них не проблема. Мне не хотелось упустить коттедж.

Я припарковалась перед домом и поднялась по наружной лестнице в нашу квартиру. Слабый запах мочи, который обычно почти не заметен, усилился из-за жаркого летнего дня. Нам повезло, действительно повезло. У нас есть своя собственная квартира, тогда как у большинства людей нашего возраста ее нет. А главное – мы есть друг у друга.

Декстер выгнул спину, и я наклонилась, чтобы его погладить.

– Хелло, Декс. Ты по мне скучал? – Он прижался головой к моей руке.

Зазвонил мобильник. Я схватила его, и у меня сбилось дыхание.

– Амелия, привет. Это Даррен.

Дыши, сказала я себе.

– Я рад сообщить, что владелец коттеджа решил принять ваше предложение. «Аркадия-Коттедж» ваш.

Я прислонилась к стене.

– Это потрясающая новость.

Продается

Коттедж семнадцатого века с черепичной крышей в живописной деревне Чилем. Три спальни; сохранены все особенности первоначального облика; потолки с балками – все в прекрасном состоянии. Большой сад с беседкой. Лучше осматривать в светлое время дня. Обращаться в «Гроув энд компани».

Четверг, 16 мая

Джек вернулся в тот вечер с работы, взволнованный после моего звонка.

– Мы это сделали! – сказал он со счастливым видом. – Мы переезжаем за город! – Он сиял, и от его первоначальных колебаний не осталось и следа.

Я обняла его, и мы сплясали от радости джигу прямо в прихожей.

– Итак, что мы делаем дальше? – Он внезапно посерьезнел.

– Полагаю, то же самое, что делали, когда покупали эту квартиру. Правда, на этот раз нам нужно еще и заниматься продажей нашей квартиры.

– О да. Верно.

– Возможно, специалисты смогли бы кое-что выявить при осмотре, ведь коттедж почтенного возраста.

– Это безумие, не так ли? – сказал Джек.

– Да, чуть-чуть. Но все идет правильно.

– Я тебя люблю. – Он поцеловал меня, и мы немного постояли в обнимку в прихожей, не в силах стереть с лица улыбку.

На следующий день я все время думала о том, что нам предстоит сделать. Я была сама не своя от волнения и от воспоминаний об «Аркадия-Коттедж».

Прозвенел звонок на ланч, и после того как восьмой класс, где я замещала преподавателя, покинул комнату, я направилась в кабинет директора. Я постучала один раз, и Льюис тотчас же открыл дверь.

– Амелия, – сказал он, впуская меня в кабинет. – Спасибо, что пришли.

Я села у его стола, а он занял место напротив.

– Приятно в кои-то веки прийти сюда одной, не притаскивая на буксире ученика.

– Ха-ха! – Льюис издал нервный смешок. – Да. Пол Рейли попробовал было распустить язык, но перспектива оставаться после уроков в течение двух недель заставила его утихомириться.

– Хорошо, – сказала я. – Спасибо, что разобрались с этим. Между прочим, родители Трея Донохью ничего не сообщили насчет его местонахождения?

– Боюсь, что нет. Нам не удается связаться с его родителями, а социальный работник, кажется, полагает, что Трей живет в настоящее время вместе со своим братом Шоном. Что не радует. В усталом тоне Льюиса чувствовалась покорность судьбе.

– Социальная служба что-нибудь предпринимает на этот счет? – спросила я. – Трею всего пятнадцать, ему нужно посещать школу. А Шон только что вышел из тюрьмы.

– Я понимаю вашу тревогу, но на этой стадии слово за социальной службой.

Я представила себе Трея – красивого, с большими глазами, изображающего из себя крутого. Я недостаточно сделала для того, чтобы удержать его в школе, подумала я.

– Послушайте, Амелия, я хотел поговорить сегодня о другом.

Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Эта новость может так сильно изменить мою жизнь!

– Вы знаете, что я очень ценю вас как преподавателя, и вы добились больших успехов во всех классах, которые ведете в этом году.

– Спасибо. – Я была благодарна за эту неожиданную похвалу. Сама я была так загружена, что у меня не было свободной минуты, чтобы с гордостью размышлять о своих достижениях.

Льюис пошуршал бумагами на столе, складывая их в аккуратную стопку. Он старательно избегал встречаться со мной взглядом.

– В школе Святой Екатерины грядут перемены, и когда мы вернемся после летних каникул, кое-что в школе будет делаться несколько по-другому.

– О’кей, – сказала я. – Наверно, мы все этого ожидали.

Вряд ли мы могли бы продолжать работать по-прежнему. Воспоминания о последней инспекции, врезавшиеся нам в память, все еще отдавались эхом по всем школьным коридорам. Несмотря на наш упорный труд, преданность делу, таланты некоторых учеников, прозвучало слово, которое свело все это на нет: неудовлетворительно.

– Спасибо, что подали заявление на должность руководителя группы преподавателей английского.

Это мне по силам. Да, я знала, что справлюсь. Я могла бы помочь вернуть школу Святой Екатерины на правильный путь.

– Но, боюсь, что мы решили назначить на эту должность человека со стороны. Грэхем Килферн добился фантастических результатов в школе Уильям Гривз, – сообщил Льюис. Думаю, он действительно мог бы изменить положение вещей у нас.

– Простите? – пискнула я.

– Грэхем Килферн. Он будет нашим новым руководителем группы преподавателей английского начиная с сентября.

Вот так. У меня даже не было никаких шансов.

– О’кей. – Я пыталась проглотить обиду. – Рада буду с ним познакомиться.

– Я знаю, что вы разочарованы, Амелия, – продолжал Льюис. – Как я уже сказал, мы действительно ценим все, что вы здесь делаете. Однако, по нашему мнению, в данном случае – дабы выказать нашу готовность улучшить положение дел в школе Святой Екатерины, – надо взять человека со стороны.

У меня потемнело в глазах. Я так готовилась к этому собеседованию! Несомненно, у меня достаточно хорошая квалификация, чтобы хотя бы серьезно рассмотреть мою кандидатуру.

– Каким образом новое назначение коснется меня?

Льюис закрыл папку, на которую едва бросил взгляд, и, отодвинув на край стола, подался вперед.

– Есть пара вещей, которые коснутся вас и остальных членов преподавательского состава. Как я говорил, мы уважаем ваши методы преподавания и хотим, чтобы вы продолжали вести занятия так, как делали это до сих пор. Но есть определенные классы, особенно те, ученикам которых предстоят экзамены, где мы пока что не видим достижений, на которые надеялись. Мистер Килферн выразил желание взять их себе и вести занятия лично.

– Это касается всех моих классов, у которых будут экзамены? – сдавленным голосом спросила я.

– Нет, нет, – ответил Льюис. – Ваш класс, которому предстоят экзамены на аттестат зрелости, судя по всему, хорошо успевает, и мы счастливы оставить все как есть. Но, полагаю, нам обоим известно, что были некоторые проблемы с 10Е, и свежий подход мог бы благотворно сказаться на всех его учениках. Кроме того, все классы миссис Хамфриз, естественно, перейдут к мистеру Килферну.

У меня сжалось сердце. 10Е, класс, который я пестовала с того самого дня, как они пришли в школу, группа расхлябанных тинейджеров, которых я надеялась подтянуть в будущем году. Результаты действительно были не блестящими, но, учитывая, что лишь для немногих учеников английский был родным языком, я считала, что мы делаем успехи.

– Но… у меня есть планы относительно 10Е.

И я обещала ученикам Изабеллы, что доведу их до конца.

– Мне жаль, Амелия. Мне нелегко далось это решение. В целом это делается для блага школы. А вы возьмете взамен два новых седьмых класса.

Я сидела, утратив дар речи. Мне вовсе не улыбалось начинать все сначала с седьмыми классами. Я хотела довести до конца свои собственные классы и выполнить обещание, данное ученикам Изабеллы.