Ночью Шарлотте не спалось. Днём она подвернула ногу, и теперь её лодыжка отзывалась тянущей болью, да и кашляющий на соседней кровати Росс не способствовал быстрому засыпанию. Впрочем, кашель, конечно, не шёл ни в какое сравнение с пьяным храпом пару дней назад.
Под утро Шарлотта, устав ворочаться с боку на бок, вышла на берег, развела костёр и заварила пучок сушёных трав и цветов, заменявших им чай.
— Держи, — хмуро сказала она, протягивая ему кружку.
Росс молча кивнул, и, тем не менее, посмотрел на неё с благодарностью.
— Мог бы и сам это сделать, — пробормотала она.
***
Поспать ей удалось от силы часа три. Солнце уже встало, в джунглях проснулись птицы и мелкие зверьки, раскричались над водой чайки… Шарлотта, сонно зевая, села на кровати и пошевелила травмированной ногой. Почти не болит. Вот и хорошо, подумала она, значит, сегодня можно прогуляться по острову, и плевать, что скажет на это Росс — к тому же, вот он, спит без задних ног, так что и отчитывать её некому. А если и вздумает ругаться, то тогда она уж точно выскажет ему всё, что думает.
Но далеко зайти ей не удалось. Больная нога воспротивилась длительной прогулке, о чём заявила уже знакомой тянущей болью. Впрочем, Шарлотта знала, что с этим делать. Ещё на вторую неделю пребывания ей «посчастливилось» упасть на скользких камнях и вывихнуть руку — тогда Росс приложил к её плечу листья какого-то растения, и уже через неделю всё пришло в норму. Точно так же она поступила и с растянутой лодыжкой.
К хижине Шарлотта вернулась меньше, чем через час. На берегу, в тени пальмы нежилась Шансѝ, и, увидев хозяйку, вальяжно зашагала навстречу.
— Этот грубиян Росс, конечно же и не подумал тебя накормить, — Шарлотта покачала головой, — ну, ничего, сейчас что-нибудь придумаем.
К немалому своему удивлению, заглянув в хижину, она обнаружила, что Росс всё ещё спал. Обычно в течение дня он всегда находил, чем заняться, поскольку не имел привычки сидеть без дела, но сейчас пластом валялся на кровати.
— Хоть бы веток для костра нарубил, — хмыкнула она.
Закашлявшись, он повернулся на бок, и Шарлотта увидела, что рубашка на его спине взмокла от пота.
— Росс… — она присела на край постели и осторожно коснулась его плеча, — Росс, ты меня слышишь?
Он слабо заворочался и повернулся:
— Ну, чего тебе?
— С тобой всё хорошо?
— Просто отлично, — пробормотал он, — я устал.
— У тебя жар, — она попыталась дотронуться до его лба, но Росс отвернулся.
— Шарлотта… — простонал он, — я хочу спать. Просто оставь меня в покое, хорошо?
— Я заварю тебе чай, — её не на шутку встревожило его состояние.
— Вот. Держи.
Она хотела помочь ему сесть, но Росс выкрутился:
— Хватит вести себя так, будто я при смерти, — сказал он недовольно.
Чай немного ослабил лихорадку. Ближе к вечеру, Росс даже выбрался из хижины и хотел отправиться вглубь острова, чтобы проверить ловушки, но Шарлотта резко воспротивилась:
— Если тебе стало немного лучше, это не значит, что ты поправился, — уперев руки в бока, сказала она, — посмотри-ка на мою ногу, — и с этими словами приподняла подол нижнего платья, — с утра я тоже думала, что всё прошло, а теперь полюбуйся — опять распухла и болит, — Шарлотта поморщилась. — Так что сиди здесь, до завтра твоя добыча никуда не денется.
— Лучше бы так заботилась о наличии сухого хвороста, чем обо мне, — беззлобно ответил Росс.
— Ты просто невозможен… — она покачала головой.
Она не сразу поняла, что именно стало причиной её пробуждения, и первые несколько секунд растерянно моргала и протирала глаза, чтобы сориентироваться в темноте.
Росс беспокойно ворочался на кровати, бормотал что-то невнятное и периодически заходился в приступах кашля.
— Росс! — в темноте она в кровь разбила мизинец об угол сундука, но не обратила на это внимания. — Росс!
Он, как ей показалось, даже не услышал.
— Элизабет?..
— Да, да, это я. Я здесь, — Шарлотта погладила его по плечу, — сейчас принесу лекарство, и тебе сразу станет легче.
Дрожащими руками она перебирала содержимое ящика с лекарствами. Купоросное масло, лауданум, кокаин (1), сушёные листья наперстянки, эфир и ещё несколько склянок, что дал им с собой мистер Фергюсон.
— Слава Богу, — выдохнула Шарлотта, сжимая в руке пузырёк с хинином (2), — всё будет хорошо, — голос её дрожал, но она старалась улыбаться, — моя матушка всегда лечилась этим от лихорадки.
«Вот только дальше безобидной простуды дело не заходило», — промелькнуло в голове. Шарлотта тут же одёрнула себя — паника — плохой помощник.
— Ну, вот… другое дело, — придерживая его голову, она фактически влила настойку ему в рот, — скоро тебе станет лучше.
В действительности Шарлотта не имела понятия даже о том, правильно ли смешала ингредиенты. У неё дрожали руки и тряслись губы — так страшно ей не было даже тогда, когда они дрейфовали посреди океана.
Она вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить хоть какое-то воздействие, и когда дыхание Росса наконец выровнялось, впервые за долгое время отблагодарила Бога, в существовании которого всегда сомневалась. Шарлотта просидела возле него до конца ночи, и лишь когда на горизонте вспыхнула оранжевая полоса, вестница скорого рассвета, провалилась в чуткую дрёму.
***
… Ему было жарко, словно рядом находилась растопленная печь. Россу уже доводилось испытывать подобное — будучи в плену, он подцепил лихорадку, но командир отряда повстанцев даже в пленных видел прежде всего людей, да и живые солдаты приносили ему больше денег, и по этой причине отправил к Россу своего доктора, который поставил его на ноги всего за пару-тройку дней. Но то была обычная простуда, а тропические лихорадки, Росс знал, куда опаснее, да и врачей на острове пока не наблюдалось.
— Что это? — закашлялся он, когда Шарлотта протянула ему чашку.
— Хинин, — ответила она, — я давала его тебе ночью.
Росс не помнил этого.
— Ты смыслишь в медицине? — удивился он.
— У меня хорошая память. Мама лечила меня им, когда я простужалась. Сбивает жар.
В связи с эпидемией чумы на борту возникли трудности с медикаментами, и корабельный доктор дал им с собой ограниченное количество лекарств. Хининовой настойки в пузырьке оставалось на один, максимум, два раза.
— Тебе надо поесть, — сказала Шарлотта, — сейчас придумаю, что можно приготовить.
— Не уверен, что это хорошая идея, — временный подъём сменился упадком сил, — меня тошнит.
— В твоём состоянии голодовка — не лучшая идея, — Шарлотта оставалась непреклонна, — хоть раз признай мою правоту.
В течение дня Россу полегчало, но к вечеру лихорадка и жар вернулись — его била крупная дрожь, и остатки хинина ненамного облегчили состояние. Кашель усилился и перешёл в надрывные хрипы. Росс как мог старался бороться с ними, чтобы не пугать Шарлотту — лежал, уткнувшись в подушку и вздрагивал, когда пытался блокировать очередной приступ. Шарлотта сидела рядом и, кусая губы, из последних сил сдерживала слёзы. Тревога перерастала в панику, а невозможность помочь сводила с ума.
— Что мне сделать, Росс? — всхлипнула она, сжимая его руку, — что мне сделать, чтобы тебе стало легче?..
Он не ответил — лежал на спине, тяжело дышал и смотрел в потолок из-под полуприкрытых век.
К утру его сморил тяжёлый болезненный сон. Шарлотта пристроилась рядом, продолжая держать его за руку и тревожно слушая прерывистое дыхание.
— Держись, Росс, — шептала она, — прошу тебя, только держись…
Весь следующий день она не отходила от его постели — прикладывала ко лбу смоченную холодной водой тряпку, отпаивала травяным настоем, толку от которого не было, разговаривала, разговаривала… Когда её кузина Мэриан заболела потницей, лекарь велел домочадцам не давать ей заснуть — считалось, что во сне вероятность смерти возрастает. Шарлотта не помнила, спала Мэриан или нет, но через несколько дней болезнь отступила. Правда, доктор Логан, занявший пост через год после смерти сельского врача, сказал, что это полная чушь.
