– Если вы вернете себе Риверран, Север будет моим.
Смотря прямо перед собой, она гордо приподняла голову, будто ее не измучила дорога и холод, будто она, рожденная в разгар жаркого лета, не мерзла на продуваемом ветрами тракте.
– Да услышат тебя боги, девочка! – Улыбнулся на прощание Бринден, признавая в ней достойную наследницу.
– Я больше не молюсь им, но если они слышат… – Санса усмехнулась, поймав его взгляд. – Пусть лучше не мешают.
Когда неделей позже она смотрела, как осиротевший капризный мальчишка бросается в объятия Бейлиша, то думала не об усталости, сковавшей тело, не об опасности, накрывшей север. В ее голове мысли бились вокруг одного простого вопроса. Собирался ли Петир и маленького Робина списать со счетов, устроив несчастный случай. Ведь все вокруг знали и сложном характере Аррена, как знали и то, насколько он хотел выглядеть отважным воином. Ничего не стоило закрыть глаза на конную прогулку маленького наследница Долины. Ничего не стоило подстроить небольшую трагедию, выставив все печальной случайностью. Глядя, как мальчишка убегает, желая поскорее получить свой подарок, она гадала, насколько жестоким может быть супруг.
Но если эти размышления носили скорее философский характер, то недоумение и неприязнь, исходившие волнами от Хранителя Лунных Врат были вполне реальными. То, как он смотрел на ее одеяние, как перебрасывал взгляд на супруга и обратно, заставляло волчицу насторожиться. Он был любезен с Лордом Харренхолла, но в глубине его глаз, обращенных на себя, девушка четко видела осуждение и почти обвинение. Вот только ничего кроме настороженности в ней это не вызывало. Она уже насмотрелась на подобное во взглядах, обращенных на них с супругом в Винтерфелле.
– Остановитесь ли вы на достигнутом или хотите, чтобы моим домом стал весь Вестерос? – тихо прошептала девушка, входя в укрепленный замок.
А люди Долины, как оказалось, помнили слишком многое. Они не забыли, как запуганной девушкой она вошла впервые на эти земли, не забыли, как она была тиха и нерешительна, готовая вздрагивать от любого звука. Теперь же они видели перед собой совсем другого человека. Северная волчица, уверенно идущая рука об руку с Пересмешником рождала в них почтение, пронзая холодом глаз.
Оставшись с Мизинцем наедине в чужих покоях, которые теперь нужно было привыкать называть своими, она расплела высокую косу и готовилась к тому, чтобы принять ванную. Она уже собиралась снять с себя опостылевшее платье и забраться в воду, как в дверь постучали.
Санса не спрашивала о том, от кого пришло письмо, не торопила мужчину даже взглядом. Отчего-то Старк была уверена, что это всего лишь весть от каких-то осведомителей. Но когда Бейлиш выгнул бровь и хмыкнул, перечитывая одно и то же место на пергаменте несколько раз, девушка насторожилась. Как оказалось, не зря.
– Я передала его Бриенне, – стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, северянка забрала свиток из рук мужа. – Она отправила его в тот же день, когда мы расстались на перекрестке, – несколько минут изучая полученный ответ, Санса тихо заговорила, зная, что он все равно услышит. – Я просила королеву о чести встретиться с ней. На удивление, Дайнерис Бурерожденная очень быстро согласилась, – подойдя к камину, она бросила письмо в огонь. – Я не ждала ответа столь быстро.
Наутро ей казалось, что эта ночь окончилась едва начавшись. Жмурясь от ярких солнечных лучей, ставших такими редкими в эти дни, когда суровая и долгая зима уже постучала в двери каждого дома в Вестеросе, она неслышно поднялась с постели и подошла к окну. Окинув взглядом заснеженный пейзаж, северянка бросила взгляд через плечо на Бейлиша и легко улыбнулась его расслабленности во сне. Больше всего ей хотелось бы в эти минуты не думать о предстоящем, а прильнуть к Петиру и разбудить нежным поцелуем, хотелось ощутить на себе касания его умелых рук и раствориться в них. Но неоконченные дела не позволяли пустить все на самотек.
Потянувшись за накидкой, Санса набросила ее поверх плеч и вспоминала, услышанную еще в детстве песню. Кажется, ее напевала старая Нэн, когда присматривала за ними – маленькой стайкой детей бегающих по небольшой лужайке. Пытаясь восстановить в памяти мелодию, девушка тихо запела.
А если там, под сердцем, лёд,
То почему так больно жжёт?
Не потому ли, что у льда
Сестра – кипящая вода,
Которой полон небосвод?
Присев за столик, на котором стояло зеркало, она взяла с него щетку для волос и неторопливо начала их расчёсывать.
Ничего не останется от нас.
Нам останемся, может быть, только мы.
И крылатое бьётся пламя между нами,
Как любовь во время зимы.
Вглядываясь в зеркало, она едва заметно усмехнулась отражению жизненных перемен изменивших внешний облик, заставивших ее глаза цепким взглядом смотреть по сторонам, а губы сжаться в суровую линию. Без помощи прислуги собирая волосы в косу, она негромко, дабы не разбудить супруга, продолжила:
Кипит гранит, вертится ось,
Ведь так от роду повелось,
Что всем клинкам и кораблям
Дают девичьи имена.
Что же остаётся делать нам?
Выгнув бровь, она замолчала на мгновение, когда за дверью раздались громкие шаги. Дождавшись, когда они стихнут, Королева Севера принялась облачаться в одно из черных дорожных платьев, расшитых самоцветами и перьями.
Вслепую вновь перелистай
Пергамент нам доступных тайн.
Лёд, раскалённый докрасна,
Любовь страшнее, чем война,
Любовь разит верней, чем сталь.
Вернее, потому что сам
Бежишь навстречу всем ветрам.
Закончив с одеждой, она осторожно присела на край кровати и легко коснулась виска Пересмешника пальцами. Тепло улыбаясь, она не была уверена, спит он или уже давно только лишь притворяется спящим. Наклонившись к Петиру, Санса легко коснулась поцелуем уголка его губ.
Ничего не останется от нас.
Нам останемся, в лучшем случае, мы.
Хорошо, что уже не страшное пламя пляшет,
Как любовь во время зимы.
Покинув покои, Старк нашла слугу Бейлиша и приказала немедленно приготовить к отъезду карету, а так же отобрать три сотни лучших людей, которые поедут с ней в Королевскую Гавань. Вернувшись в комнаты, она застала Петира, поднимающимся с постели.
– К моему отъезду скоро все будет готово. Право, я не думала, что только прибыв, должна буду вновь отправиться в дорогу, – горько усмехнувшись, она видела, как от негодования темнеют его глаза. – Увы, любовь моя, я не собираюсь рисковать вами. Так что вы остаетесь здесь. Полагаю, мы с королевой найдем общий язык и без вашей помощи.
И сколько бы Мизинец ни пытался убедить ее отказаться от поездки в одиночку, сколько бы ни угрожал, сколько бы ни приводил доводов, Старк твердо стояла на своем. Пересмешник должен был остаться в Долине. Она понимала, насколько в столице недолюбливают хозяина борделей, ставшего вдруг одним из самых влиятельных людей Вестеросса. Как понимала и то, что лично к ней у королевы, вероятнее всего, нет никакой неприязни. К тому же, не стоило списывать со счетов Вариса и Тириона Ланнистер. Эти двое знали слишком много. Рисковать супругом Санса не собиралась, зная, что без него просто не сможет удержать в руках ни Север, ни что-либо еще. О том, что без него она не сможет дышать, думать не хотелось.
Сборы, занявшие всего несколько часов, повлекли за собой выматывающую дорогу, в которую Хранительница Севера отправилась, так и не успев толком отдохнуть. Но Санса, не смотря на усталость, накопившуюся за время их путешествия к Лунным Вратам, желала увидеться с новой королевой как можно скорей.
В этот раз погода в дороге была более снисходительной, чем в то время, когда они выезжали из Винтерфелла. Через полторы недели перед взором Старк вновь раскинулись стены Королевской Гавани, в которую она когда-то надеялась никогда более не вернуться.
Смотря в окно кареты, медленно пробиравшейся по узким городским улочкам к дворцу, девушка про себя отмечала те изменения, которые произошли за это время. От нее не укрылось ни то, что многие здания несли на себе следы разрушительного огня драконов, ни то, как изменился город сам по себе. Ей казалось, что даже воздух в нем стал другим.
