Проклятье! Неужели ему мало было ночи горячих касаний и поцелуев, жалящих до сладкой боли? Неужели мало было утра, затуманенного страстью, смешавшейся с непривычной нежностью и страхом потери? Что было ему нужно теперь, когда она хотела смыть с себя каждое из касаний чутких рук?
Этой ночи было мало, чтобы она с отрешённым равнодушием смотрела на обнаженное тело супруга. Поэтому, когда он подходит невыносимо близко и залезает в воду, расслабленно вытягиваясь напротив, Старк почти впадает в ступор. Чувствуя, как невольно задевает его бедра пальцами ног, она решительно не знает, как извернуться, дабы не соприкасаться с Петиром. Смущенно опуская взгляд, чтобы только не смотреть на грудь, по которой пролег шрам, спускаясь неровной линией под воду, девушка большим усилием воли заставила себя не шелохнуться.
Но Санса проигрывает сама себе и переводит взгляд на балдахин, над кроватью. Она не может больше терпеть внимания Пересмешника, прикованного к ее фигуре. Удивительно, как до этого ему удавалось держать себя в руках. Некстати вспомнился свадебный вечер тетушки Лизы и Бейлиша. Тогда он охотно подчинялся трем дамам, попросившим ей помочь им раздеть Лорда, и беспрестанно шутил. Когда его завели, наконец, в башню, они раскраснелись, шнуровка у них на корсажах распустилась, а юбки пришли в беспорядок, но ей Мизинец только улыбался.
В момент, когда он коснулся ее руки, выставляя произошедшее случайностью, Старк почти жалеет о безвозвратно ушедшем времени. Она злится сама на себя за охватывающую тело дрожь. И почти ненавидит собственную нездоровую, болезненную слабость по отношению к этому человеку, стоит ему притянуть ее ближе. Оказываясь не готовой к его действию, Санса чувствует, как страх не дает ей вздохнуть. Бейлиша слишком много. Маленькая незаметная глазу птичка – ее Пересмешник, начинает чудиться ей в каждом предмете, в каждом действии, в людях вокруг и в себе. Он закрывает собой небо, становясь для нее небом сам. И это страшнее боли. Намного страшнее.
Осознание этого пронзает подобно клинку, когда от плавных успокаивающих поглаживаний Петира по коже расползается тепло. Его хриплый голос, будто проклятье, переворачивает в ней что-то, превращая в покорную и молчаливую ручную волчицу. Сможет ли она отринуть это наваждение и впиться клыками в его шею? Делая глубокий вдох, веря ядовитым словам и позволяя себя обнять, а после и развернуть, северянка с горечью понимает – время, когда она могла приказать Бриенне его убить ушло.
Синеглазая уже не пытается прикрыться руками, прикрывая глаза от удовольствия, как только его губы касаются шеи. Уступая в затеянной им новой игре, она отклоняется израненной спиной на его грудь. Шрамы к шраму, увечье к увечью. Неужели обязательно было получать их, уравниваться в этом, дабы иметь право находиться сейчас здесь с ним, чувствовать ласкающие и дразнящие поглаживая кончиком пальцев? А ведь не решись она принять его помощь перед битвой бастардов, что было бы с ней?
Думать об этом не хотелось. Хотелось снова и снова ощущать его прикосновения, млеть от поцелуев и подрагивать от того как усики и острая бородка щекочут кожу. И она уже готова забыть о предстоящем переезде в Долину, ведь главное, что они отправятся туда вместе.
В рыжеволосой голове уже назревает мысль о том, как повернуться и поцеловать супруга, когда тишину покоев нарушает стук в дверь, кажущийся оглушающе громким. Испуганно вздрогнув, она несколько секунд уговаривает себя, что бояться нечего. Получается паршиво. Зато маска лукавства, выбранная ею на ходу, сидит на лице, как влитая, когда Старк решает поскорее завершить затянувшееся купание. Мягко высвобождаясь из объятий мужчины, тихо вспомнившего безликого, она берет мыло. А через еще несколько минут, тщательно смыв с себя ароматную пену, Санса, под изучающим взглядом Лорда, начинает подниматься из воды. Желая хоть на миг отвлечь его от разглядывания собственной персоны, она брызгает ему в лицо водой, после чего сразу же выбирается из бадьи, заворачивается в мягкую пушистую ткань.
Сделав несколько шагов по мягкому меху к аккуратно разложенной одежде, Леди Винтерфелла чувствует, как на краю сознания бьется понимание неуместности подобного платья на завтраке. Но тут же девушка напоминает себе об отсутствии других вариантов. В конце концов, это не самый худший вид, в котором ей приходилось предстать перед людьми.
Негромкая усмешка за спиной, донесшаяся до нее из бадьи, заставляет остановиться. Поворачиваясь к Петиру, она едва уловимо изгибает бровь, дожидаясь объяснений. Но где это видано, чтобы Бейлиш снисходил до них? Вместо этого, мужчина улыбаясь поднялся из воды, явно желая лишний раз поддразнить молодую супругу или, быть может, таким образом мстил за воду, которой она плеснула ему в лицо. Прослеживая взглядом то, в сторону чего кивает Пересмешник, рыжеволосая настороженно приближается к дорожному сундуку и откидывает крышку, а после этого на какое-то время она замирает, в немом изумлении глядя на содержимое.
Пытаясь сдержать внутри себя нечто, чему у нее нет объяснения, она закусывает нижнюю губу, проводя рукой по теплой ткани. Ей нравится, что все эти платья лишены излишней роскоши, что Петир, выбирая для нее ткани и расцветки, отказался от девичьих тонов, принимая во внимание изменения, произошедшие с ней. Каждый из нарядов перед ней, так или иначе, перекликался с камзолами и дублетами мужчины.
Санса понимает, что этими тряпками он не пытается купить ее. Боги, да это даже не подарок, скорее его желание выглядеть с ней одним целым. Желание, которое приходится волчице по нраву. Он не настаивает на том, чтобы она выбрала что-то из привезенных платьев, не пытается надавить на нее, делая похожей на себя. И, наверное, даже не подозревает о том, какое наслаждение ей приносило то время, когда они были одеты схоже друг с другом.
Оборачиваясь к Бейлишу, как только он задает участливый вопрос, она отрицательно мотает головой и позволяет себе сдержанную, мягкую улыбку.
– Какого рода помощь вы, Лорд Бейлиш, мне предлагаете? Полагаю, что справиться с одеждой я как-нибудь смогу.
В последующую четверть часа девушка изучает все предложенные платья, пока не натыкается на то, что более остальных подходит к одеждам Петира. Похоже, вещи были и вовсе сшиты из одинаковой ткани. Облачившись в выбранное, со все еще не причесанными волосами, она подходит к зеркалу на столе и придирчиво осматривает себя. Взгляд синих глаз недовольно проходится по воротнику-стойке, и тут же рыжеволосая выдает пришедшую в голову мысль:
– Я хотела бы брошь, наподобие твоей. Сомневаюсь, что мне подойдет пересмешник, – не оборачиваясь, дабы посмотреть на мужчину, она садится в кресло и тянется за гребнем. – Так же сомневаюсь, что уместен будет волк. А вот сказочный зверь, о котором шел разговор… Впрочем, быть может, вы что-то подскажете мне на этот счет?
Не замечая того, как Лорд-Протектор Долины неслышно подходит к ней со спины и тут же касается плеч сквозь ткань одежд, северянка вздрагивает и сразу же берет себя в руки. В отражении она ловит лукавый взгляд и замечает хитрую усмешку. Отчего-то именно они помогают ей вернуть отстраненную холодность взгляд и равнодушие голосу. Как знать, может быть ей не стоит раскрывать ему знания, подаренного этой ночью, но что-то внутри не дает покоя. Что-то напоминает о том, сколько тайн хранит этот человек. Может ему давно известно что-то о сестре, может, он скрывает это, преследуя свои цели… Ей никогда не узнать этого.
– Как много, Лорд Бейлиш, вам известно о варгах? – изогнула бровь Санса, поражаясь тому, каким чужим может казаться собственный голос. – Могут ли они не только проникать в сознание зверей, но и в сознание друг друга?
Она не отводит взгляда от его темно-зеленых глаз, когда хищная усмешка кривит ее губы.
– Те псы, которых потом застрелили из арбалетов, – до сих пор ей тяжело говорить о произошедшем, но нести это в себе становится почти невыносимо, – я была в их сознании, когда они напали на Рамси. Не знаю, как так получилось, но я чувствовала вкус его крови на клыках, чувствовала голод собак… это я разорвала его на сотни кусков.
