Опуская взгляд, она не желает дать ему увидеть эту почти что ненависть в пронзительно синих глазах. Старк сама не понимает, что с ней происходит. Дрожит она от его прикосновений или от злобы, бурлящей в крови и заполняющей чернотой легкие? Ей нравится чувствовать легкие прикосновения к лицу, когда мужчина чуть приподнимает его, заставляя взглянуть на себя. Стоит ей попасть в плен его серо-зеленых глаз, как из головы вылетают мысли и о Сноу, и о маленькой Мормонт, и обо всем остальном.
Самым ужасным было то, что она верила. Стоило его словам заполнить тишину, как она давала этому яду проникнуть в себя. Быть может, все это было одной огромной ошибкой. Может он шаг за шагом усыплял ее бдительность, дабы потом нанести сокрушительный удар. Как знать? Раньше она думала, что верить и сомневаться в правдивости одного и того же человека невозможно. Раньше она и в отважных рыцарей с чистыми помыслами верила…
С интересом девушка смотрит на то, как Бейлиш отстраняется для того, чтобы достать из ящика стола шкатулку. Выгнув бровь, она молча ожидает, когда он откроет крышку. А как только он делает это, Санса с трудом сдерживает восхищенный вздох. Вся реакция, которую она позволяет себе, заключается в сдержанной улыбке. Серебряные гребни, лежащие внутри, просто великолепны, и отрицать это было бы верхом глупости.
В какой-то момент ей хочется съязвить что-нибудь про то, не отравлены ли зубья. Волчица внутри отчаянно ищет шанс сбросить наваждение, охватившее Старк. Но рыжеволосая в последний момент сдерживает себя. Проводя подушечками пальцев по навершию гребней, она оглаживает искусно изображенного крылатого волка.
Внимательно слушая Лорда, Санса оперлась спиной о стул и поочередно сняла высокие кожаные сапоги. Потакая его браавосийской привычке, подсмотренной несколько дней назад, она с наслаждением переступила с ноги на ногу, наслаждаясь ощущением мягкого меха под стопами. Прикрывая глаза, девушка вспоминает, как когда-то в детстве старушка Нэн рассказывала похожую историю. Вот только Старк никогда бы не вспоминал о ней, если бы не Пересмешник.
Делясь этой чудесной легендой, он допустил только одну ошибку. Ее оказалось достаточно, чтобы из глаз северянки исчезло все тепло, чтобы они посмотрели на него цепко и колко. Не стоило ему обронять фраз о семье. Не стоило упоминать, что только они придут на помощь в момент опасности. По насмешке судьбы, отныне, ее семья – это Лорд-Протектор Долины. И сколько бы Санса не твердила, что навсегда останется Старком – это было не так.
Нежно поглаживая великолепные александриты, из которых сделаны глаза удивительных мифических животных, огненноволосая представляла, какого это было бы – схватить их и вонзить тонкие острые зубья в горло предателю. Снова и снова вонзать их, чтобы он больше никому не смог спеть своих проклятых песен. Сморгнув это кровавое наваждение, девушка с горечью подумала о том, насколько быстро превращалась в ту, кого ненавидела в Королевской Гавани. Чем она лучше Серсеи, если постоянно раздумывает о крови и казнях, если пьет вино и плетет интриги?
– Симуран, значит… – задумчиво прошептала синеглазая. – Если бы я не знала, что вы не общались с Бринденом, то подумала бы, что фраза про стальные крылья волчицы принадлежит вам, – резко поднимая глаза от подарка, Санса сталкивается со взглядом Пересмешника. – Это была бы далеко не первая ваша фраза, вложенная в чужие уста, не так ли?
Старк не была слепой, она видела с каким вожделением смотрит на нее мужчина. Это самое желание она видела в его взгляде, когда спускалась по лестнице Высокого Чертога. Тогда она впервые надела платье с нашитыми перьями ворона. Тогда в ней еще теплилась надежда на то, что вернуть принадлежащее себе по праву у нее получится без порции новых страданий.
И она не была глухой, чтобы не расслышать хриплого вздоха, предательски сорвавшегося с губ, когда Лорд Харренхолла откровенно разглядывал ее фигуру, обтянутую черной тканью. Синеглазая искривила уголок губ, когда его взгляд задержался на глубоком вырезе, через который предоставлялся отличный вид на упругую грудь.
Воспоминания о том, как на нее смотрел Рамси, прежде чем начать издеваться, придали волчице язвительности и дерзости. Едва уловимо прищуриваясь, она, не отводя взгляда, подходит к мужчине вплотную.
– Нужно было поиметь меня еще тогда, а не подкладывать под Рамси. Не находите?
Ее голос сочится ядом, когда девушка склоняет голову чуть на бок, очаровательно улыбаясь Мизинцу. Поднимая руки, она скользит ладонями по его груди, а после опускает их на плечи.
– Ты же хотел этого. Я видела это в твоем взгляде.
Коснувшись серебряного пересмешника, Санса отстегивает его и, не глядя, кладет на стол позади себя. Ее тонкие пальцы начинают медленно расстегивать камзол. Потянувшись ближе, она шепчет на ухо Петиру:
– Нужно было свалить все на карлика и взять меня. Ты мог сделать это десятки раз, я была у тебя в руках. Наивная и глупая. Легкая добыча.
Справившись с третью застежек камзола, рыжая отстраняется назад. Она почти смеется, глядя в серо-зеленые глаза. Кажется, ничто уже не может остановить в ней желание уколоть Пересмешника как можно сильнее.
– Или вам, Лорд Бейлиш, нравятся порченые игрушки? – выгибая бровь, она справляется с завязками нижней рубашки и проскальзывает ладонью под ткань, касаясь горячей кожи. – Нравятся чужие использованные игрушки?
========== Глава 14. ==========
Комментарий к Глава 14.
Видит небо, мы скончались, пока писали! Не раз скончались… надеемся, что с вами случится то же самое.
В каждом ее слове Пересмешник слышит злость, переплетенную с обидой. Как совсем недавно в Кротовом городке он не в силах ответить ей – слова застревают комом в горле, царапая гортань сотней острых клинков и обжигая язык раскаленным металлом. Не отводя взгляда от этих пронзительно-синих глаз, словно поддернутых льдом, мужчина понимает, что окончательно теряет голову, ощущая себя, словно юнец, впервые оказавшийся один на один с девушкой.
Каждое слово, брошенное рыжеволосой болью отзывается где-то глубоко внутри, раскрывая те раны, которые, казалось, уже давно затянулись, не оставив после себя даже тонких шрамов. Он никогда не боялся делать рискованные шаги для достижения нужной ему цели, но сейчас ее голос, чуть охрипший, когда она вспомнила о больном ублюдке Рамси, заставляет все внутри у Бейлиша переворачиваться, чувствуя себя не прожженным лжецом, способным любую ситуацию перевернуть в свою пользу, а мальчишкой, который только что, за обедом в доме ее деда, узнал о том, что та, которую он любил, помолвлена с другим. Он из последних сил старается, чтобы горечь, разливающаяся по его венам, смешивающаяся с медленно текущей кровью, не выплеснулась наружу, рискуя испортить все то, к чему он так долго шел, выверяя каждый свой шаг. Его девочка, его пташка… если бы она знала, что из-за собственных просчетов, из-за собственной самонадеянности, он не смог тогда переступить через самого себя и взять ее, списывая все на, как нельзя кстати, пропавшего Тириона. Если бы она знала, что он отдал бы все, чтобы повернуть время вспять, получая возможность исправить свои ошибки, закравшиеся в казавшийся тогда идеальным план.
Каждое ее слово, бившее наотмашь, вызывало в памяти Лорда-Протектора болезненные воспоминания о том, как он, наверное, впервые, не прислушался к своим инстинктам, которые при встрече с Рамси буквально вопили о том, что он далеко не тот, кем хотел бы казаться. Он впервые за многие годы позволил себе довериться не тому, что нашептывали ему еще в Королевской Гавани его осведомители, а положиться на слова Русе Болтона. Это потом, намного позже, он сто раз пожалел о принятом в спешке решении. Но это все было позже.
Но стоило Сансе скользнуть тонкими пальцами по его груди, расправляясь с застежками камзола, а потом и с завязками, как все те мысли, которые пару мгновений назад одолевали Петира, были посланы в пекло. Едва уловимый хриплый вздох, больше походивший на стон, срывается с его губ, когда ее прохладные ладони медленно скользят по его груди, вызывая теперь в его теле дрожь, которую он едва сумел бы унять.
