Выходя из замка, он даже не понял, в какой момент все вокруг накрыло снежной вуалью. Пока еще редкие снежки бесшумно срывались из свинцовых туч, тая, едва стоило им коснуться лица, мягко ложились на плащ, серебрили его волосы, пока он направлялся в Богорощу, а через несколько минут снег занавешивал все легкой пеленой, создавая иллюзию нереальности происходящего. Неторопливо Пересмешник вышагивал по тропинке, вьющейся среди деревьев и ведущей к Чардреву. Сейчас, пока сюда еще не явились Лорды Севера, здесь царила тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Ему казалось, что в этом безмолвии стук его сердца звучит оглушающее громко. Едва заметно усмехнувшись, Лорд Перстов вышел на поляну, которая еще совсем недавно стала свидетельницей их разговора с рыжеволосой волчицей. Он поднял взгляд на кроваво-красные листья, венчающие ветви дерева, растущего посредине, скользнул по водной глади источника неподалеку, поддернутой легкой дымкой из-за разницы температур.
Он на мгновение прикрыл глаза, ловя себя на мысли о том, что давно уже не слышал такой оглушающей тишины. Привыкший постоянно быть в гуще всех событий, он, как ему казалось, привык к той суете, которая стала его постоянным спутником. Тут же все было иначе. Но раздавшийся позади легкий скрип снега под чьими-то шагами, не дал ему вновь погрузиться в воспоминания. Бейлиш обернулся и столкнулся взглядом с маленькой медведицей, появившейся здесь в сопровождении советника. Десятилетняя девочка с колючим взглядом, волею судьбы ставшая Леди Медвежьих островов. Мизинец прекрасно помнил ее выходку на Совете сразу же после битвы, но сейчас, смотря в ее темно-карие, практически черные глаза, он видел тоску и горе, которые она скрывала за дерзостью. Он учтиво склонился, приветствуя Леди Мормонт, и практически сразу отвел взгляд, лишь украдкой наблюдая за ней.
Невозмутимо Пересмешник ждал свою волчицу, не замечая, как люди, собиравшиеся здесь, в Богороще, перешептываются, бросают изредка на него косые взгляды, исполненные у кого зависти, у кого презрения, у кого недоумения. Гловеры, Амберы, Мормонты, если бы только кто-нибудь из присутствующих здесь знал, что творится внутри у того, кого они привыкли считать лжецом. Прекрасно зная, что Санса Старк не нарушит своего слова, данного прилюдно, Бейлиш все же допускал вариант того, что она не придет, не простив ему всей той правды, которую он открыл ей в эти дни. Ему казалось, что глаза собравшихся прожигают его, но это только вызывало у Мизинца едва уловимую усмешку.
Легкое волнение, прокатившееся среди гостей, заставило мужчину поднять глаза, упираясь взглядом в появившиеся среди деревьев две фигуры. Из-за переплетенных ветвей и легкой пелены не прекращающегося снега, их пока трудно было разглядеть, но Лорд Харренхолла даже не сомневался в том, кто это был. Ему даже не надо было смотреть на нее, чтобы видеть наброшенный на хрупкие плечи плащ, сшитый накануне из волчьих шкур, огненные волосы, убранные в незамысловатую прическу, усталость во взгляде после бессонной ночи, то, как она опирается на руку своего брата-бастарда, который, стараясь ничем не выявить своего недовольства, ведет Леди Винтерфелла в его руки. Ему не нужно было смотреть на нее, чтобы видеть, как ее взгляд невидяще блуждает перед собой, иногда поднимаясь к небу, на котором меж натянувших туч изредка проглядывает синева, под стать ее глазам.
С каждым шагом они приближаются все ближе, а потом внезапно застывают, оборачиваясь на шум, раздавшийся позади. Внимание всех присутствующих безоговорочно оказывается приковано к происходящему у входа в Богорощу. Из-за спин собравшихся Пересмешнику практически не видно того, что там происходит. До него доносятся лишь отголоски спора, звон обнажаемых мечей. Но в какой-то момент все стихает и краем глаза он замечает мелькнувшую между деревьями белобрысую фигуру Бриенны Тарт, которую не спутает ни с кем, и рядом с ней того, чье присутствие наделало сейчас столько шума – Бриндена Талли. Он прекрасно видит то недоумение, которое проступает на лицах собравшихся. Легкий шепот, пронесшийся по толпе множеством «Это невозможно…» и «Но как?», вызывает у Мизинца лишь удовлетворенную улыбку, которая почти что сразу пропадает с лица, словно стертая платком. Ему не видно лица бастарда, рядом с которым стоит Санса, но он прекрасно представляет, как на нем проступает шок и неверие в разворачивающееся перед глазами. Ему не видно лица Сансы, но ему и не надо видеть его, чтобы представить, как в ее взгляде настороженность сменяется ликованием и довольством. До слуха Петира доносятся слова, брошенные Черной Рыбой и обращенные к Сноу:
- Я поведу ее к алтарю.
Он слышит, как бастард пытается перечить. Глупый мальчишка, не видящий и не желающий видеть ничего дальше своего носа. И тут же его губы трогает едва заметная ухмылка, когда старик Талли отрезает:
- Я не позволю, чтобы одну из Талли вел на свадьбу бастард.
Шаг за шагом невесту подводят к назначенному месту. И вот уже волчица, опираясь на руку своего деда, предстает перед Бейлишем. За их спинами неумолимо маячит Бриенна Тарт, благодаря которой Бринден был сейчас здесь. В ее глазах, обращенных к Петиру, явно читается презрение, смешанное с ненавистью. Но, верная своему слову, Леди-рыцарь молчит, не сводя взгляд с него, готовая в любой момент стать на защиту Леди Винтерфелла.
Пересмешник встречается взглядом с Талли, который усмехается, увидев того, кто должен стать сегодня мужем его внучке и коротко бросает:
- Ты все еще продолжаешь свою рыбалку? Но если с этой рыбкой Талли что-нибудь случится, тебе не поможет и вся армия Долины. Ни в Вестеросе, ни в Эссосе, за Узким морем, покоя тебе не будет.
Санса не смотрит на Лорда с Перстов, притворяясь, будто не замечает его взгляда, наполненного довольством и желанием. Она словно дает понять, что готова вытерпеть это все, как терпела раньше.
Бейлиш лишь едва заметно склоняет голову, и произносит:
- Кто идёт предстать перед божьим ликом?
Он замечает, как губы старика трогает едва заметная усмешка, и он отвечает:
- Санса из дома Старков пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и расцветшая женщина, законнорожденная и благородная, она явилась просить благословения богов. Кто пришел, чтобы взять её в жены?
Голос Петира звучит хрипло, но ровно:
- Петир из дома Бейлишей. Кто отдает ее в жены?
- Бринден из дома Талли, – звучит ответ Черной Рыбы, который тут же обращается к стоявшей рядом внучке: - Берешь ли ты, Санса из дома Старков, в мужья Петира из дома Бейлишей?
Санса несколько секунд, которые кажутся Пересмешнику вечностью, молчит, не сводя с него взгляда пронзительно-синих глаз. Ему кажется, что все внутри стягивается в тугой узел, а затем разрывается на части, но он знает, что это может заметить только она. Все остальные видят лишь то, что и должны – непроницаемое спокойствие.
- Да, - ее ответ звучит твердо, острой стрелой пробивая его броню, и возвращает ему дыхание.
Лорд Харренхолла берет свою пташку за руку, чтобы молчаливо преклонить колено перед Чардревом. Он не знает о чем она просит своих богов и просит ли вообще, но он тихо, одними губами, зная, что только она услышит его, произносит:
- Я твой, а ты моя.
В тот момент, когда они встают, тучи расходятся и все вокруг озаряется ярким солнечным светом, заставляя многих щуриться. Санса медленно, словно все еще сомневаясь в верности принятого решения, справляется с завязками плаща, окутывавшего ее практически до пят.
Когда же, наконец, плащ ложится в руки Тартской девы, стоящей позади, Пересмешник на мгновение замирает, словно возвращаясь в прошлое. Он смотрит на синеглазую одетую в черное платье расшитое вороньими перьями и вновь видит ее, спускающейся по лестнице в Орлином Гнезде, озаренную солнечным светом и такую не реальную. Он смотрит на нее и чувствует, как от ее улыбки, на короткий миг тронувшей губы, дыхание вновь сбивается, словно из легких в один миг выбили весь воздух, а внутри все сжимается тугим узлом от желания взять ее прямо сейчас. Он смотрит на Сансу и понимает, что всем своим видом она бросает вызов тем, кто осмелился пойти против нее, ясно давая понять, что отныне она его. Петир понимает, что, надев это платье, она скорбит по казненному отцу, по Кет, по всем павшим в этой войне, которую своими руками развязал он сам, но весь ее вид напоминает о том, что течение жизни не остановить.
