Стоило мужчине наклониться к ней, как волчица тут же обвила его руками за плечи. С трудом делая рваные вздохи, она исступленно стонала в губы мужчины, неумело лаская его язык кончиком своего. Запустив пальцы в его волосы, Старк сжала их, в то время как другой рукой провела по спине Лорда. Обхватив ножками поясницу Бейлиша, она скрестила их за его спиной и впилась ноготками в кожу, расцарапывая до крови.

Никогда прежде синеглазая не чувствовала себя натянутой до предела струной. То, что происходило с ней сейчас, как раз напоминало процесс игры на струне. Казалось, еще немного и она со звоном порвется, оказавшись больше негодной ни на что. Но игрок был очень проницателен, он был талантлив и опытен. Снова и снова он извлекал из нее новые звуки, заполняя холод северной ночи всхлипами, вырывающимися из ее груди.

Прижимаясь к его ладони, девушка уже не контролировала себя, хныкая от невозможности прекратить все это. Он дразнил ее, намеренно не позволяя рассыпаться на мириады осколков. В ответ на это она сильнее сжимала его волосы в кулаке, впивалась ногтями в запястья. Но ни за что она не собиралась опускаться до того, чтобы просить его, потому что просьба застревала комом в горле.

Вкрадчивый хрипловатый голос с трудом проникал в сознание, в котором ей было тяжко удерживаться, учитывая то, насколько умело Петир играл с ней, доводя до грани и не давая получить удовлетворения. Перед синими глазами все становилось мутным, очертания комнаты расплывались, все будто плыло по кругу.

С трудом фокусируя свой взгляд на пронзительных зеленых глазах, она обвила руками его шею и чуть приподнялась. Сходя с ума от аромата мяты, который был извечным спутником Пересмешника, волчица жадно впилась в его губы. Страстно целуя, она кусала его губы, едва ли не рыча при этом. Отстранившись, когда ей перестало хватать воздуха, она ткнулась лбом в его подбородок.

- Все, – тихо выдохнула, в ответ на откровенный, бестактный вопрос. - Я хочу все.

Эти три слова, едва слышно сорвавшиеся с ее губ, заставили мужчину улыбнуться. Волчица возвращала ему его же фразу, произнесенную когда-то давно, на корабле, увозящем их из Королевской Гавани. Она многому научилась с того времени, но была все так же беззащитна, как и тогда.

Не отводя взгляда от ее глаз, затуманенных желанием, походивших на небесную гладь, поддернутую утренним туманом, Пересмешник выдохнул:

- И ты получишь все, любовь моя, все, что в моей власти.

Еще несколько движений пальцами глубоко внутри рыжеволосой волчицы, и он отпустил ее, с довольной улыбкой, на короткое время тронувшей губы, наблюдая за тем, как она с хриплым стоном выгибается, выпуская на волю скопившееся напряжение и расцарапывая ему плечи. Мужчине было плевать на то, что этот хриплый стон, больше похожий на крик, мог кто-нибудь услышать. Ему было плевать на тех, кто сейчас заполонил Винтерфелл, на Джона Сноу, с его одичалыми. Единственным человеком, который целиком завладел им сейчас, была рыжеволосая пташка, распластавшаяся и подрагивавшая под ним.

Медленно выводя из нее пальцы, Пересмешник короткими поцелуями прошелся по ее телу, еще разгоряченному и подрагивающему после только что пережитого оргазма, с едва заметной улыбкой отстраняясь, он снял с нее измятое платье и помог подняться. Так странно было находиться настолько близко к ней, слышать ее еще неровное дыхание, чувствовать тепло, исходившее от кожи, и не сметь взять в полной мере ту плату, которую она предложила ему.

Наблюдая за тем, как она пытается прийти в себя, отводя взгляд, но, не убирая руки с его рук, все еще лежавших на ее теле, Бейлиша не покидало ощущение нереальности случившегося. Так непривычно… Но только сейчас к нему приходило осознание того, что на самом деле, все эти годы он желал достичь не столько абсолютной власти над Семью Королевствами, сколько тепла желанной рыбки Талли.

Его Санса, некогда маленькая пташка, ставшая гордой волчицей, была невыносимо живой. В этом мире, сплетенном изо лжи, она единственная была настоящей.

Перехватив взгляд рыжеволосой, скользнувший по вороху одежды, мужчина едва заметно качнул головой, выдыхая:

- Не сейчас, – и проходясь подушечкой большого пальца по ее губам, упреждая слова, уже готовые сорваться с ее губ, он перенес синеглазую на кровать, чтобы дав ей возможность устроиться поудобней, укрыть.

А через пару секунд Петир растянулся поверх шкур рядом с Сансой и притянул ее к себе. Вслушиваясь в дыхание Леди Винтерфелла, которое постепенно выравнивалось, пробегая взглядом по рыжим волосам, разметавшимся по подушке, Мизинец ловил себя на мысли о том, что все его планы могут рухнуть из-за того, как в груди расстается казалось бы давно позабытое чувство. Теперь он сомневался в том, что сможет довести до конца свой план.

Толстая восковая свеча, горевшая на столике возле кровати, практически догорела, когда Бейлиш, стараясь не нарушить сон Сансы, выбрался из кровати, каждой клеточкой своего тела ощущая необходимость избавиться от возбуждения, все еще державшего его в своих цепких объятиях. Стараясь ступать как можно тише, он подошел к бадье, наполненной уже успевшей остыть водой. Мужчине хватило всего нескольких движений, чтобы, закусив губу, сдерживая хриплый стон, дабы не разбудить рыжеволосую, и опираясь рукой на край заполненной емкости, чтобы получить такую долгожданную разрядку. Несколько минут простояв с закрытыми глазами, пытаясь унять сбившееся дыхание, Бейлиш едва заметно улыбнулся. При одном взгляде на лежавшую в его постели рыжеволосую пташку он вспоминал, что всякий раз, смотря в ее глаза, слушая то, что она говорит, он испытывал какое-то извращенное удовольствие, сдерживая себя, понимая, что так просто было всё разрушить, сломать ее, теряя всякую надежду.

Почувствовав, как по телу пробежала легкая дрожь от прохладного воздуха комнаты, Пересмешник невольно передернул плечами, торопясь вернуться в постель.

Петир всегда ненавидел север Вестероса. Ему был противен промерзший до основания Винтерфелл и все прилегающее окрестности в том радиусе, которым можно было охватить округу. Для браавосийца, пусть даже и выросшего на Перстах, пыткой являлся холодный климат.

Находясь в кровати, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, вслушиваясь в мерное дыхание Сансы, Бейлиш вспомнил их беседу в Королевской гавани. Вспомнил то, как мягко она улыбалась, и как в ее глазах был виден страх оказаться пойманной на лжи. Какой же неуверенной, какой почти что испуганной она выглядела, когда пыталась попотчевать его неумелым враньем!

- Я думала о том, как опасно это может быть. Не для меня. Для вас. Лорд Бейлиш, вы так добры. И мне страшно думать, Что с вами может что-то случиться, – в памяти всплыли слова, тихо произнесенные в ответ на его новость о том, что ей пора покинуть с ним столицу.

Вежливый отказ северянки от предложенной помощи был подобен пощечине. Решившись вытащить ее из безнадежной ситуации, прекрасно зная, что после смерти Джоффри ее казнят, он хотел спасти Сансу. Никогда не будучи спасителем, он готов был на это. И что получил в ответ? Невыносимо сложно было оставаться в те мгновения рядом с ней и что-то говорить. Привычный всегда найти то, чем ответит, в тот раз он с трудом выдавливал из себя фразу за фразой. В те минуты, она была как две капли воды похожа на свою мать и не только вешнее, но и тем, с какой легкостью отталкивала его, завидев более лакомый кусок. Видят боги, ему хотелось наказать за ее маленькую ложь, за попытку стать такой же, как он.

Уже засыпая, мужчина знал, что сделает все для того, чтобы рыжеволосая волчица, свернувшаяся рядом с ним, полюбила его. Являясь единственной его слабостью, она могла помочь Лорду Харренхолла сохранить в глубине души остатки человечности. И пусть его раньше не волновал весь этот бред. Похоже, теперь перед ним стоял серьезный выбор, в котором предстояло либо предать ее вновь, когда Старк окажется прирученной, либо измениться самому.