В тот момент, когда они с Сансой въезжали на холм, у подножия которого раскинулось поле боя, солнце на несколько мгновение покинуло свое «убежище» за тучами, бросая лучи на горы изуродованных трупов, которыми было усеяно поле битвы, на прижатые к ним остатки армии бастарда, отчаянно сопротивляющиеся натиску пехоты недоумка Болтона.
Взирая на то, что осталось от армии Лорда-Командующего, Мизинец не мог сдержать улыбки, мысленно аплодируя Сансе. Знала бы она, что и в этот раз оправдала ожидания Пересмешника, доверившись ему, а не своему братцу, не видевшему ничего дальше собственного носа, наивно полагавшему, что с теми крохами, которые были у него, он способен одолеть бастарда Русе Болтона, пускай и узаконенного. Теперь он знал, что его рыжеволосая пташка способна на многое. Пережитое не сломало ее, а сделало сильней, сделало именно той волчицей, которая с достоинством будет нести бремя Хранительницы Севера.
Наблюдая за тем, как армия Долины врезается в стройные ряды пехоты ублюдка Рамси, сметая их, давя, кромсая, Лорд Бейлиш чувствовал, как где-то в глубине у него теплеет. Никогда не любивший участвовать в сражениях сам, справедливо полагая, что побеждает тот, кто лучше знает правила игры, он, тем не менее, понимал, что без соответствующей поддержки эти знания обречены на жалкое прозябание. Ведь власть - это не только знания, но еще и сила. Чутье никогда не подводило его в том, с кем стоило заводить знакомства. Он всегда держал «нос по ветру», зная, когда и к кому лучше примкнуть. Но именно это позволяло Пересмешнику плести свои сети, манипулируя и управляя теми, кто так или иначе попадал в них, так, что каждое принятое ими решение оборачивалось для Петира Бейлиша лишь выгодой, а сильным мира сего позволяло упиваться тем, что именно в их «светлые головы» приходили нужные решения. Только благодаря этому и своей хватке, дававшей ему возможность доставать золото, казалось из ниоткуда, Мизинец и стал тем, кем являлся сейчас. Не доверяя никому, кроме себя, он уверенно шел по лестнице создаваемого им хаоса, поднимаясь там, где другие падали или отступали.
Мизинец не любил Джона Сноу, этого выскочку-бастарда, возомнившего о себе слишком многое. Этот мальчишка никогда не умел просчитывать ситуацию более чем на один ход, не умел слышать тех, кто действительно давал дельные советы. И не удивительно было то, что его прирезали собственные же братья, поднявшие бунт, после того, как он заключил союз с одичалыми. Пересмешника удивлял тот факт, что, даже несмотря на это, мальчишке все же удалось стать Лордом-Командующим Ночного дозора. Но сейчас, выбирая между двумя бастардами, чаша весов склонялась именно в пользу Сноу. Чутье Лорда Харренхолла подсказывало ему, что именно сейчас, именно Джон Сноу являлся шансом поквитаться с Рамси Болтоном за все то, что он сделал с Сансой, что, несмотря на все его недостатки, он был правильным выбором. И, похоже, что и в этот раз Петир не ошибся, сделав свою ставку на нужного, до поры до времени, игрока.
Казалось, что мужчина внимательно наблюдает за тем, как армия Долины вместе с остатками армии Сноу добивает тех, кто стал под знамена Болтонов. Но от пристального взгляда его серо-зеленых глаз не укрылось то, что сначала Рамси со своей небольшой свитой, а следом за ним и Джон, сопровождаемый несколькими одичалыми и великаном, покинули поле боя, направляясь к Винтерфеллу.
- Леди Санса, кажется нам пора, - вкрадчиво произнес Пересмешник за миг до того, как рыжеволосая волчица, пришпорив своего белоснежного коня, последовала за обоими бастардами.
Мысленно проклиная девушку, которая в некоторые моменты, несмотря на все те уроки, которые уже успела преподать ей жизнь, полностью забывала про осторожность, Мизинец пришпорил коня, пытаясь догнать Сансу, одновременно моля о том, чтобы она невредимой миновала еще тлеющие очаги стычек.
Спешиваясь возле развороченных ворот Винтерфелла и бросая поводья кому-то из подоспевших воинов, Пересмешник вошел во двор замка ровно в тот момент, когда измотанный и заляпанный кровью Сноу отбил щитом последнюю стрелу, выпущенную Болтоном, чтобы в следующее мгновение нанести им удар по его лицу. А потом еще один и еще, опрокидывая этого безумца на землю и, с каждым своим ударом, вымещая на нем накопившуюся злобу. Кто знает, сколько бы это все продолжалось, если бы взгляд бастарда в какой-то момент не наткнулся на сестру, которая, замерев, молча наблюдала за разворачивающейся на ее глазах картиной. Лишь тогда Сноу медленно поднялся с земли. От Бейлиша не укрылось и то, с каким удовольствием смотрела на все это Санса, как ее губы тронула едва заметная улыбка, улыбка удовлетворения. Склоняя голову, чтобы скрыть огоньки, на короткое мгновение вспыхнувшие в его глазах, мужчина с удовольствием отметил, что его планы, несмотря даже на то, что претерпели существенные изменения, все же работали в нужном ему направлении.
Аккуратно касаясь пальцами локтя рыжеволосой, все еще неподвижно стоявшей посреди двора, Бейлиш негромко произнес:
- Миледи, вам сейчас лучше пройти к себе.
Внутренне мужчина был готов ко всему, что последует со стороны Сансы, но все же облегченно вздохнул, когда она, вняв его совету, последовала в покои, которые занимала до отъезда в Королевскую гавань. И только когда они проходили мимо избитого и окровавленного Болтонского бастарда, которого как раз поднимали, чтобы увести, Мизинец уловил мелькнувшее во взгляде Сансы желание медленно и мучительно уничтожить его. Едва слышно Лорд выдохнул ей на ухо:
- Не сейчас, Леди Санса.
После битвы Винтерфелл неспешно преображался. Знамена дома Болтонов с человеком со снятой кожей на кресте менялись на знамена дома Старков – волком на белом фоне; методично уничтожалось все то, что, так или иначе, напоминало бы о присутствии здесь Болтонов. Казалось, что замок оживает, чувствуя возвращение своих истинных хозяев, пускай и в малом составе.
Находясь в главной зале и из тени наблюдая за собравшимися здесь, мужчина прекрасно понимал, что и замку, и людям в нем нужна передышка. Вот только будет ли у них такая передышка, когда наступила зима, долгая и суровая? Когда у их врат затаился враг? Мизинец знал, что если такая передышка и будет, то будет она очень короткой. И тогда перед ним вставал еще один вопрос, который являлся, наверное, важнее всех остальных. Кто будет Хранителем Севера? Просчитывая действия на несколько шагов вперед, он все же надеялся на то, что Хранителем станет его рыжеволосая пташка. Ведь именно она сейчас была единственной чистокровной Старк. Брандон и Арья Старк пропали. У Пересмешника, так давно не получавшего никаких вестей о них, появились сомнения относительно того живы ли они вовсе. Робб и Рикон были мертвы. И теперь именно на Сансу, как на будущую Хранительницу, если не Королеву, Севера, Мизинец делал свою следующую ставку в этой игре. И плевать на то, что на Севере никогда не правила женщина. В играх престолов всегда были и будут исключения.
В какой-то момент мужчина почувствовал, что если останется в этом зале еще хотя бы на пару минут, то начнет строить планы о том, как устранить каждого из присутствующих. Накидывая дорожный плащ, Мизинец не торопясь покинул помещение. Ночной морозный воздух позволил ему немного прийти в себя. В надвигавшихся зимних сумерках жизнь в замке постепенно стихала. Уставшие люди отправлялись на покой. Медленно прохаживаясь по крытой галерее, оценивая и раскладывая по полочкам все произошедшие за последнее время события, мужчина заметил, как на другом конце мелькнула чья-то фигура. В том, что это была Санса, он даже не сомневался. Зная о том, что все сейчас собрались в главной зале замке, она даже не скрывалась, покинув свои покои, будучи уверенной, что в ночной темноте за ней никто не будет следить. Стараясь держаться в тени, Лорд Бейлиш бесшумно проследовал за ней, едва заметно улыбаясь и мысленно произнося: “Санса, Санса, неужели ты думаешь, что сейчас стены родного замка защитят тебя?”
Он видел, как рыжеволосая направилась к псарне, где заперли мерзавца Рамси. Оставаясь в тени, он слышал каждое слово их последнего разговора, слышал, как голодные псы терзали своего бывшего хозяина, а северянка, еще недавно готовая упасть в обморок от вида крови из пореза на пальце, наблюдала за этим с нескрываемым удовольствием. Увиденное погрузило Мизинца в состояние мрачной задумчивости, позволив прекрасно осознать то, что любая ошибка, вкравшаяся в его планы, поможет ему оказаться на месте Болтоновского ублюдка. И лишь когда все было окончено, он покинул место своеобразной казни.
