Вдохновленная своим родством с Тартской девой с полотна, она значительно продвинулась в изучении истории своей семьи и в особенности женщин ее рода. Теперь то, что окружало ее здесь, отчасти являлось результатом ее исследования. В историческом музее Королевской Гавани была собрана самая известная во всем Вестеросе средневековая коллекция.
И она по-прежнему возвращалась к этой картине. Несмотря на число посетителей вокруг, сидя на этой скамейке, Бриенна чувствовала себя как дома.
— Желаете, чтобы один из них стал вашим рыцарем в сияющих доспехах?
Насмешливый голос заставил ее содрогнуться, вытолкнув из размышлений, и она обернулась к обладателю этого голоса, сердито хмурясь. Золотоволосый мужчина стоял неподалеку, и для того, кто отпустил такой идиотский комментарий, выглядел он уж очень довольным. Он казался смутно знакомым.
— Прошу прощения?
Она с удовлетворением заметила, что он слегка смутился, поняв, что она не находит его слова забавными. Это было поистине характерно для мужчин, тем не менее, он продолжил:
— Я хочу сказать, они выглядят так по-рыцарски. Любая женщина пришла бы от этого в восторг, разве нет?
Он казался очень гордым собой за то, что использовал столь необычное слово, точно пытался произвести на нее впечатление. Это было почти мило. Бриенна отвернулась, тряхнув головой.
Почти мило.
— Звучит снисходительно и сексистски. Да и неверно к тому же.
Бриенна ощутила, что он двинулся в ее сторону, хоть и сохранил молчание, ожидая, что она продолжит.
— Рыцарь в синем на самом деле женщина, — пояснила она, никак не беря в толк, почему она вообще трудится что-то объяснять. Люди, что выглядят и ведут себя, как он, редко когда прислушивались к ее словам.
Однако она видела, как этот блондин, чуть склонив голову и прищурив глаза, принялся внимательней изучать картину.
— Откуда вы знаете?
Кажется, она уже встречала его раньше во время своей сегодняшней экскурсии. Его доводила до белого каления невиданной красоты женщина, очевидно, его девушка. Похоже, их визит в музей наводил на него скуку, и его подруга в гневе бросила его одного. Мгновение спустя Бриенна заметила, как он пялился на ее безобразную наружность. Но это едва отпечаталось в ее памяти.
— Она называется «Тартская Дева и Лев Ланнистеров», — ответила она, указывая на раму. — Это один их центральных экспонатов выставки. Подпись прямо внизу.
Панель с подписью была даже слегка подсвечена, чтобы привлечь внимание посетителей.
Она снова поймала его взгляд, на сей раз сосредоточенный на протянутой ею руке. Это было слегка странно — глядеть на палец, а не на то, на что он указывает, и несколько мгновений она досадовала на то, насколько неуверенно почувствовала себя из-за этого.
Бриенна поерзала на месте, прикрывая глаза и делая глубокий вдох, чтобы вернуть самообладание. Что бы люди ни думали о ней, особенно о ее внешности, она сознавала свою ценность, этого было у нее не отнять. Никто был не в силах уменьшить или забрать это у нее, и уж точно не критика ее внешнего вида.
Голоса тех, что издевались над ней, никогда не оставляли ее насовсем. Время от времени ей все же приходилось глушить их своим собственным голосом — сильным и уверенным.
Она вернула свой взгляд к картине, но не надолго.
— Простите. Просто вы выглядите… так необычно, — его голос звучал уверенно, но в то же время… в нем сквозило любопытство. Считал ли он, что она так выглядит по какой-то еще особой причине, не считая причуд генетики?
— М-м-м, — конечно же, ему и раньше доводилось видеть некрасивых женщин. Все они, несомненно, меркли на фоне его девушки. — Правда? Я и не замечала.
Его замечание было столь нелепым, что Бриенну это даже позабавило.
Ее мысли вернулись к произведению искусства. Никто так и не обнаружил изображения протагонистов с открытыми лицами, так что она не знала, как они выглядели. Деву называли «красоткой», отчего Бриенне делалось немного грустно. Несмотря на ту связь, что она чувствовала с героиней, она понимала, что красота была тем, чего у нее самой точно не будет.
— Вы думаете, они победили? — к ее удивлению златовласый мужчина никуда не ушел, а продолжил, как и она сама, разглядывать полотно. Он глянул на нее почти застенчиво. — Если только об этом не написано там, а я задаю идиотские вопросы.
Может, он и был идиотом, но чуть возвысился в ее глазах за свое проклевывающееся самосознание.
— Она победила, — ответила Бриенна. — Он погиб в битве, спасая ее жизнь.
По искрам в его зеленых глазах она поняла, что он задумался, однако он продолжил молчать, ступая ближе к картине, чтобы изучить ее получше. Казалось, она искренне увлекла его, тело напряглось, как бывает, когда что-то странно очаровывает тебя, Бриенна слишком хорошо это понимала.
Так уж вышло, что следующий озвученный им вопрос был тем, который она сама раньше много раз задавала истории.
— Кем они приходились друг другу?
Многие считали, что они были товарищами по оружию, кто-то твердил, что они были женаты, чтобы чуть позже сказать, что ни один из них в итоге не имел супруга. Никто не стремился копнуть глубже. Большинство отказывалось рассматривать что-либо кроме скупого взаимного уважения между ними. Ничего из этого не казалось Бриенне даже отдаленно верным. Эти двое оставались неразрешенной загадкой, несмотря на все ее старания.
И вот теперь незнакомец, который еще двадцать минут назад был недоволен тем, что вообще находится в этом здании, был на полпути к той тайне, что волновала ее саму. Впервые с тех пор, как она наткнулась на эту картину, Бриенна чувствовала какой-то странный подъем.
Она не ответила, а он обернулся к ней, точно у нее имелись все ответы. Хоть ей казалось бесконечно заманчивым влить в заинтересованные уши свои скудные, но тщательно выверенные познания, все же было бы любопытнее выслушать заключения, к которым пришел он сам.
— Почему вы не читаете описание?
Он чуть недовольно нахмурился, садясь рядом с ней, после изучения панелей, которые ничего не объяснили. Как видно, эта история расстраивала не только ее. Мог ли он почувствовать эту… вопиющую пустоту? Эту необоснованную уверенность в том, что было упущено что-то жизненно важное?
Хоть он ничего и не сказал, Бриенна знала, что это именно так.
Она глянула на него украдкой пару раз, пока они пребывали в молчаливом созерцании. Он имел просто невероятный профиль, идеальные контуры с идеальными изгибами, линия подбородка и скулы могли запросто сделать его известным, если бы его представили нужным людям. Его щетину золотил свет, как и небрежно заправленные за уши волосы. Здоровый загар придавал коже очень красивый золотистый цвет.
Пока все говорило о том, что он был лишен нарциссической самовлюбленности, что обычно была неизбежна при такой наружности. Что бы ни подсказывало Бриенне воображение, она не могла знать этого человека; тем не менее, что-то твердило ей, что она может принимать свои суждения за истину. Как и говорить с ним.
Они сидели молча в каком-то странном и тихом взаимопонимании. Она никогда не чувствовала ничего подобного, даже с несколькими близкими друзьями, появившимися у нее в течение всех этих лет.
— Я думаю, они любили друг друга, — мягко сказала она. Это было правдой, которой она ни с кем не делилась из страха быть осмеянной. Она знала, что никто не воспримет всерьез мелодраматическую теорию от женщины, потому держала ее при себе, как сокровище.
— Так и было.
В его голосе была уверенность, что изумила ее, хотя он по-прежнему не отрывал взгляда от полотна.
— Мне кажется, — добавил он после паузы, точно не совсем понимал, что только что сказал. Но не отказался от своего утверждения: — … Да.
Что-то нематериальное охватило это место, и Бриенна силилась определить природу этого. Будто ее собственные чувства нашли отражение в нем. Но это было невозможно, учитывая, что они не были близко знакомы.
Посетители приходили и уходили, а они продолжали сидеть в задумчивом молчании.
