Когда наступил вторник, Роми почувствовала, что устала до крайности. Она провела удачный с профессиональной точки зрения уик-энд, который лишь слегка омрачили навязчивые ухаживания влюбленного графа. Он был просто неспособен понять, что не интересует Роми и что все его тысячи акров земли и фамильный герб не производят на нее ни малейшего впечатления! Роми позвонила Доминику в офис. Ей пришлось так долго ждать, пока несколько секретарш, говоривших будто роботы, соединяли ее, что она успела здорово разозлиться, когда услышала наконец в трубке его низкий, глубокий голос:

— Привет, Роми.

Слава Богу, что они говорят по телефонам, не оснащенным видеоэкранами, подумала Роми, и ее щеки порозовели. Иначе он увидел бы, как ее соски мгновенно ответили на интонацию, с какой он произнес ее имя.

— Не могу поверить, что наконец допущена говорить с великим человеком! — саркастическим тоном сказала она.

— Что, были проблемы?

— Да еще какие! — раздраженно ответила Роми. — Пришлось объясняться по крайней мере с тремя надутыми секретаршами, которые по совместительству, похоже, подрабатывают на испанскую инквизицию.

— Именно поэтому, — начал он терпеливо, словно коэффициент ее интеллектуальных способностей выражался совершенно жалким числом, — я и предлагал позвонить вам, но вы…

— Вы все-таки сможете встретиться со мной сегодня вечером? — решительно перебила его Роми, в надежде, что ее голос выражает одновременно скуку и деловитость.

— Где? — Роми моргнула.

— Что — г-где?

— Ну, вы сказали, что закажете столик.

— А, да-да. Конечно, я заказала.

Молчание.

— Так где же?

Не подумав, Роми выпалила наобум:

— В «Оливковой ветви».

Опять молчание.

— Вы уверены?

— Разумеется, уверена, — напропалую врала она. — Вы всегда так реагируете, когда кому-то удается достать вам столик в лучшем ресторане Лондона?

— Буду ждать встречи с большим нетерпением, — сухо прозвучало в ответ.

— На какое время вы заказали столик?

Глупость содеянного начала доходить до Роми, и ей пришлось думать быстро. Достать столик в «Оливковой ветви» — все равно что раздобыть бриллиант размером с «Кохинор»… Единственный способ повысить свои шансы — это предложить такое время, когда почти все нормальные люди не только закончили свою вечернюю трапезу, но уже чистят зубы и собираются облачиться в пижамы!

— На одиннадцать часов, — заявила она. — А это не поздновато? Скрестив пальцы, Роми сказала: — Мм, я обещала своей приятельнице Стефани, что приду послушать, как она поет.

— Поэтому вам хотелось быть где-нибудь поближе к Ройал Опера-хаус? — высказал он догадку.

На самом деле Стефани не смогла бы верно спеть ни одной мелодии даже под страхом смерти. Она была самой неартистичной личностью среди знакомых Роми, но Доминику этого знать не следовало. Роми должна отвлечь его! Она пошуршала какими-то бумажками возле самой телефонной трубки.

— Что там такое? — спросил он, и чувствовалось, что он хмурится.

— Не знаю. Надо срочно посмотреть. Увидимся позже, Доминик.

И она повесила трубку.

— Я еле нашел вас в этом уединенном уголке, — сказал насмешливый голос, и Роми не надо было поднимать глаза от своего, почти залпом выпитого, стакана джина с тоником, чтобы догадаться, кто обращался к ней. Она заметила, что он был в костюме, и… с ней едва не случилось то, о чем он предупреждал. Она едва не упала в обморок. Но все-таки не упала. Деланное отсутствие интереса во взгляде не мешало ей прямо-таки ощупывать его с какой-то гипнотической одержимостью. Костюм был темно-серый — того оттенка серого, который принимали его глаза, когда он сердился. А в этом состоянии он пребывал, похоже, почти все время, когда рядом была она! Костюм, вероятно, смоделировали именно для Доминика, решила Роми, потому что в этих брюках его стройные ноги казались потрясающе длинными, а великолепного покроя пиджак подчеркивал его широкие плечи и узкую талию.

— Привет! — сказала она, пожалуй, чуть-чуть веселее, чем надо. — Садитесь, Доминик.

— Значит, вы все-таки нашли это место? — Он все еще недоверчиво хмурился, глядя на их столик. — Не лучше ли было бы сидеть в главной части зала? — спросил он, когда из вращающейся двери выскочил официант и пулей пронесся мимо них, балансируя двумя тарелками с дымящимися спагетти — на ладони каждой руки. — Похоже, нам весь вечер придется ловить метательные снаряды, если мы останемся здесь, — пробормотал он.

Решив во что бы то ни стало показать, что ей безразлично, куда посадил их метрдотель — даже если их столик располагался в самом темном углу в задней части зала, где-то между кухней и туалетами, — Роми изобразила широкую улыбку.

— Чепуха! Кроме того, мне «Оливковая ветвь» нравится из-за великолепного меню, а не из-за того, что половина работающих в средствах массовой информации лондонцев сидит здесь и деловито набивает желудок!

Доминик занял свой стул и с интересом осмотрелся вокруг.

— Я и не знал, что у них есть прихожая, — заметил он нейтральным тоном.

— Никакая это не прихожая! — вскинулась Роми. — Просто я подумала, что вам захочется немного посидеть в тишине и покое.

— Да уж, тишины здесь хоть отбавляй, — саркастически заметил он. — Тишина здесь такой же непременный атрибут, как ливень с ураганом в день ежегодных скачек!

К счастью, в этот момент официант подал им меню и заговорщически подмигнул Роми. Ей пришлось попресмыкаться, чтобы получить столик. Даже такой! И теперь она жалела, что поступила как дура, пытаясь произвести впечатление на Доминика выбором ресторана. Надо было повести его в простую забегаловку, где кормят супом и салатом…

— Мне только спагетти с моллюсками, — говорил между тем Доминик официанту. — Нет, первого не надо, — добавил он в ответ на вопрос официанта. — Уже поздновато для обеда из трех блюд.

— Я… мне то же самое, — торопливо проговорила Роми, поражаясь, как ему удается быть таким недосягаемым.

— А что вы будете пить, синьоры?

— Бардолино, пожалуйста. — Доминик улыбнулся и вопросительно поднял черные брови. — Но, может быть, вы сами захотите выбрать, Роми?

Он не сказал прямо, что если в винах она разбирается так же, как в столиках, то ее выбор будет столь же неудачным, но явно имеет это в виду, — с раздражением подумала Роми. Она наполовину поддалась искушению выбрать самое сладкое, самое приторное белое вино, имевшееся в меню, но передумала.

— Бардолино подойдет, — сказала она напряженным голосом.

За столиком воцарилось неловкое молчание, пока официант суетился вокруг них, меняя ложки, передвигая ножи и разливая вино. Потом они наконец остались наедине, и Роми обнаружила, что вся отвага внезапно покинула ее. Впервые в жизни она почти пожалела, что не курит, потому что никак не могла решить, что ей делать со своими трясущимися руками. В конце концов она сплела руки на коленях и по-идиотски улыбнулась ему.

— Ну как, все ваши гости подтвердили, что будут? — залепетала она. — Их двенадцать, не так ли?

— Десять, — поправил он ее, нахмурившись. Потом отпил глоток вина и поставил стакан на стол.

Густые ресницы позволяли видеть лишь проблески серебряного света в сузившихся глазах…

— Очень немного для приема, — заметила она.

— Да, верно.

— А цель приема?

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

— Значит, у всех приемов должна быть какая-то цель? А если это просто для того, чтобы повеселиться?

Роми покачала головой.

— Если бы это было просто для забавы, вы бы организовали все сами. Ведь так?

— Сомневаюсь. — Он покрутил ножку бокала между большим и указательным пальцами. — От мысли о том, что у меня по дому будут бродить люди, которых надо развлекать, мне становится как-то не по себе, если хотите знать.

— Но будет всего только десять человек, — напомнила она.

— Этого вполне достаточно, — пробормотал он.