— Ммм.

— Трисс увидела гораздо меньше венецианских каналов, чем ожидала, зато изучила каждый сантиметр их апартаментов в «Чиприани»! Им стоило бы поехать еще раз в Венецию — не во время медового месяца.

— Ой, мы ведь с тобой только что поженились, незадолго до Роми и Доминика.

Трисс мечтательно смотрела мужу в глаза.

— А знаем друг друга на целую вечность дольше.

— Но уж никак не потому, что я ленился делать предложение, — проворчал Кормэк.

— Мне просто очень нравится держать тебя в неведении, — ласково ответила его жена и нежно поцеловала шелковистые черные волосенки младенца.

— Интересно, в неведении о чем ты держишь меня на этот раз? — тихо спросил Кормэк.

— А ты отгадай! — Она улыбнулась, но по его глазам поняла, что он уже знает — она носит их второго ребенка.

— Я люблю тебя, Трисс, — прошептал он.

— Ты можешь быть уверен, что тебе отвечают полнейшей взаимностью.

Новобрачные рука об руку прошли под аркой из роз и вышли к пруду. Роми была в очень простом платье из кремового шелка, подол которого задевал при ходьбе траву, а светловолосую головку украшал небольшой венок из роз такого же кремового цвета. Зеркально-гладкая поверхность воды отбрасывала ослепительные солнечные блики. Слух новобрачных наполняли музыка, смех и пение птиц. Какое-то время они стояли молча, погруженные каждый в свой мысли о везении и счастье. Потом Доминик повернулся и посмотрел на жену, испытывая, как всегда, прилив гордости и радости.

— Ты счастлива?

— Ммм. Невероятно.

— Но ты какая-то тихая. Грустишь из-за того, что твоя мать не смогла приехать?

— Вернее, не захотела приехать, — сухо поправила его она, и в ее словах не было ни капли раздражения. Доминик учил ее, что если не в твоей власти изменить что-то, то иногда бывает лучше это просто принять… Роми покачала головой.

— Нет, я не грущу. Я рада, что она счастлива со своим новым другом. Если бы она приехала, то почти наверняка устроила бы какое-нибудь безобразие — произнесла бы речь или прыгнула в одежде в бассейн!

— Тогда почему же ты такая задумчивая? Ты думала о Марке?

Ее глаза заблестели от слез, и она кивнула. Он мягко взял ее за подбородок.

— Не надо грустить, дорогая. Марку теперь не больно. И сегодня ты выполнила в самой полной мере обещание, которое ему дала. Ты обещала ему быть счастливой. И ты обязательно будешь счастливой. Я собираюсь потратить всю оставшуюся жизнь на то, чтобы это твое обещание осуществилось.

После той ночи, два месяца назад, когда они соединились с такой страстью, Роми порой чувствовала, что вот-вот взорвется от счастья! Но Доминик прав: пора дать прошлому уйти навсегда. Пора расстаться с сожалениями и чувством вины. Повинуясь какому-то импульсу, Роми сняла с головы венок из роз и бросила его в пруд, как бросают диск. Сверкающая вода расступилась и зарябила, когда цветы ударились о ее поверхность, а солнце позолотило нежные кремовые лепестки. Она про себя коротко помолилась за Марка и простилась с ним, потом с любовью повернула лицо к мужу. Доминик крепко сжал ее руку.

— Теперь все в порядке?

— Все в порядке. — Она улыбнулась, потом посмотрела на свой свадебный букетик из кремовых роз, который она все еще крепко прижимала к груди. Доминик быстро взглянул на нее.

— Хочешь вернуться к гостям и по традиции бросить букет?

Чего Роми хотела, так это остаться наедине со своим потрясающим новоиспеченным мужем, но для этого у нее была вся оставшаяся жизнь. И Роми подумала, что сможет, наверное, поделиться им с другими. Но только сегодня! С озорной улыбкой она повернулась к нему.

— Но ведь в нашей компании больше не осталось неженатых и незамужних, верно? Лола и Герейнт. Трисс и Кормэк. А теперь и мы с тобой.

Доминик нахмурился.

— А эта твоя приятельница? Такая довольно привлекательная, темноволосая?

— Стефани? Она будет в восторге, когда услышит, что ты назвал ее привлекательной.

— Только она какая-то немного грустная — нет?

— Она недавно порвала со своим приятелем.

— А! Тогда ей сам Бог велел ловить свадебные букеты! Пошли, дорогая.

Он взял ее за руку, но она остановилась и посмотрела на него своими большими карими глазами.

— Сначала поцелуй меня, Доминик!

— Роми, — предостерегающе сказал он, так как очень хорошо знал этот взгляд.

— Просто один поцелуй. — Она надула губки.

— С тобой никогда не бывает просто поцелуя. Ну, да ладно уж. — Он вздохнул, то ли расчувствовавшись, то ли недоумевая. — И почему я не могу ни в чем тебе отказать? — удивленно пожал он плечами. — Я словно глина в твоих руках — это тебе известно, Роми Дэшвуд?

— Ах, это! — Глаза Роми заблестели. — Это называется любовью! — И букет незамеченным соскользнул на землю. Доминик глухо застонал, упоенный поцелуем, а она просунула руки ему под пиджак и обняла его за талию.

— Роми!

— Что такое, дорогой? — невинным голоском спросила она, кончиками пальцев массируя его широкую спину сквозь шелк рубашки. Доминику ничего не оставалось, как сдаться. Смеясь от восторга, он повалил ее на траву и принялся целовать.