— А сейчас нам нет места? Мы — тупые исполнители? И все?

— Некуда мозги приложить? Ладно, помогальщики хреновы. Советуюсь с вами. Есть у меня пара текущих проблем, которые ещё не продумал нормально. Придумывайте. Излагаю. Что делать со старыми советскими фильмами? Там бывает флирт, а это разновидность разврата, пусть и начальная, водка на столах, герои курят. Эти образы программируют людей, особенно детей, на соответствующее поведение. Что с этим делать? Вырезать метры плёнки? Вместо сигареты огурец рисовать? Второй вопрос: мера ответственности за не пресечение. Это если человек или группа видит совершаемое преступление и ничего не делает. В старом обществе мера вины такого свидетеля приравнивалась к совершенному преступлению. А сколько мы должны намерить этим свидетелям-непресекателям? Срочно ответы мне не нужны. Через неделю у нас у Лёши день рождения, там можем эти вопросы обсудить.

Наконец американцы разродились. В первой жизни это случилось несколько позже, в 94-м. А тут мы насолили им значительно сильнее, поэтому они спешили. Это частично сказалось на качестве проработки. Ещё существенно сказался тот момент, что мы формально кучу кавказских автономий не включили в состав нового СССР, а от России они были отделены нашей территорией. То есть, они формально получили независимость. Их даже официально признали страны врагов. Но мне это было побоку. Патрульные катера погранцов досматривали все суда, идущие по Чёрному морю. Хоть и в независимую Грузию. Пусть визжат. Несколько раз конфисковывали груз оружия. Американцам приходилось напрягаться: снабжать чеченцев со своих турецких баз. А по дороге их злые армяне щипали. Вполне официально поставленными нами «Иглами» и «Стрелами». Кстати, не отряд Серго, а обычные армяне работали. Отряд Серго понёс большие потери в ходе турецкой операции. Примерно половина погибла. Они задержались сверх установленного месяца. Две из трёх сидхи ушли. Только общий хаос в Турции дал возможность уцелеть второй половине ребят. Увлеклись. Решили, что поймали удачу за хвост. Эх, молодежь…

Юревич доложил вопрос по Кавказу. Амеры уже всё подготовили. События начнутся скоро. Мы решили ударить на упреждение. Под лозунгом защиты русского населения в Чечню были введены войска. Не следует думать, что предлог был совершенно фальшивым. Горели русские православные церкви, закрывались русскоязычные школы, русских лишали домов, жизни, женщин насиловали, мужчин воровали и держали в рабстве. Русские бросали жилье, нажитое добро и бежали в Ставрополье, просили дать им гражданство и помощь. Реже — бежали в Россию. Это и понятно: СССР заботится, даёт жилье, работу. Россия же даёт только паспорт. Была проведена огромная работа спецслужб под руководством Юревича в Кабардино-Балкарии и Дагестане. Обе эти автономии России возжелали войти в состав СССР. Там был введён особый режим правления. Войска туда тоже были введены, кроме того, было сформировано народное ополчение, введены старосты, шла активная работа со старейшинами. Ельцин выторговал у меня за невмешательство и попустительство на Кавказе газовую трубу. Точнее: мы разрешили России гнать их газ через наши трубы в Европу. Это решение далось мне нелегко, но… Зато Россия помогала нам оружием.

Не забыл я и об идеологической составляющей. За пару дней до ввода войск по всем своим каналам пошла волна передач, новостей, фильмов о Кавказе, Чечне, беспределе. Передача-рассказ, почти интервью. Женщина, с закрытым вуалью лицом, рассказывает об ужасах похищения, плена, показывает шрамы. Парень в инвалидном кресле. Матери, матери, матери… Криминальные новости с Кавказа. Рассказы участковых милиционеров об их работе на чеченских участках. «Как перевелся с Чечни в Белоруссию — вздохнул свободно», «звери, просто звери», «сколько наших пацанов порезали», «дикий народ» — типичные реплики, программирующие зрителей. Старый репортаж об Афганистане, разложенное на брезенте оружие. Военный эксперт комментирует: «Это — английская винтовка, это — итальянская мина, это — американский «Стингер», наши вертолёты сбивает». Афганский репортаж перемежается с современным. Только сравнительные кадры и ролики показывают подобное оружие иностранного производства, изъятое у чеченских бандитов, снятую с грузинских судов контрабанду оружия. И меня совершенно не заботит тот факт, что нашего, советского оружия в Чечне на два порядка больше. Мне нужна не правда, а моральное обоснование необходимых действий. А правду пусть дураки и чистоплюи рассказывают. Идеологическая война похожа на торговлю на базаре. Продавец называет крайнюю верхнюю цену, ушлая домохозяйка называет нереально низкую, затем они торгуются, постепенно приближаясь к некоторой середине. Если на обычного человека идут противоположные идеологические потоки информации, то он подсознательно их усредняет. Соответственно, сторона, дающая сразу правду, автоматически проигрывает другой, смелее врущей. Один раз мы уже проиграли идеологическую войну. Только силой удержали ситуацию. Я не собираюсь повторять ошибок КПСС. Чечня — лишь эпизод. В передачах, новостях постоянно показываются ужасы Запада, разгул преступности, воровства, бесхозяйственности в России, других республиках бывшего СССР. Там и врать ничего не надо. За лечение — плати, за невесту — калым, учат — бог знает чему, пропаганда — антирусская неконструктивная: «А вы знайэтэ, як москали кажуть на нашэ пыво? Пи-иво! Повбывав бы гадив!» В таком духе. С западэнцами мы разобрались, а в других местах творится подобное. Назарбаев везде расставил казахов. Ни одного русского начальника и руководителя. Хотя Казахстану достались оренбургские степи, земли яицкого казачества, половина русскоязычного населения на территории. Алиев в Азербайджане поступил аналогично. Впрочем, с обоими мы нормально сотрудничаем. Нормально — это по колониальному типу. Закупаем преимущественно сырье, кооперацию поддерживаем только там, где вынуждены. От Алиева мне нужна нефть, от Казахстана — Байконур. Через два дня промывки мозгов возмущенная общественность готова была меня растерзать за то, что мы терпим язву под названием Чечня у себя на границе.

Чечня оказалась отрезана: с востока — Дагестаном, с запада — Кабардино-Балкарией, уже нашими. С севера Ставрополья мы ввели войска, заняв всю Терско-Кумскую низменность, хребты Терский и Сунженский. Граница контроля проходила примерно на двадцать километров южнее железной дороги Назрань-Грозный-Махачкала. Все, что не «зеленка» — мы захватили. Старую границу на севере Чечни и прочих «неофитов» — продолжали держать. От «зеленки» отступили на два километра и объявили эту полосу зоной отчуждения. На территории, взятой под контроль части Чечни, были проведены мероприятия усиленной люстрации. Поселок за поселком шерстили ребята Юревича. Никаких прав человека и презумпций невиновности. Нашли оружие — сильно отягчающие обстоятельства. Сильно религиозен — совсем отягчающие. Решающим фактором являлась характеристика соседей. Причём: русских соседей. Те опрашивались в обязательном порядке. Если они отзывались о чеченце и его семье положительно — обязаны были взять на поруки. Если отрицательно — чеченцу прямая дорога на шахты. А если находили зиндан — всё село шло, как минимум, в зону. А если, не дай бог, в зиндане был обнаружен раб… Да-а. Это приговор. Всё мужское население старше 5 лет подлежало расстрелу. Безжалостно. Женщин — пока что в зону. Зоны были заранее обустроены на территории СССР. Волна люстрации двигала внутреннюю вооруженную границу с запада на восток. Силы и средства были задействованы огромные. Проходили проверку новые технические средства. В том числе: охранные системы с датчиками, камерами наблюдениями, завязанными на компьютеры. Наши компьютеры. Ещё очень несовершенные. На базе наших аналогов 386-х процессоров, с VGA-мониторами. Камеры — аналоговые, подключенные через платы АЦП. Лиха беда — начало! Не всё проходило без жертв. Были проколы. Пришлось по телику показывать казнь русских поручителей, когда их «крестник»-чеченец пострелял детишек из автомата. В Грозном, на выходе из школы. Много не успел: школьный охранник «снял» гада. Но три убитых и десяток раненых мы получили. После этого куча поручителей прибежали в отделы КГБ каяться, забирать свои поручительства. Грозный мы не брали тяжёлой техникой. Легкой пехотой — тоже. Нет, войска туда мы ввели. Но немного и потом. После переговоров. Долго и нудно договаривались со всеми заинтересованными сторонами. Кого-то выпустили в Грузию вместе с семьями. Кого-то — в Россию, кого-то — в горную часть Чечни. Притом, что вполне осознавали, что все эти люди будут активно работать против нас, в том числе и воевать. Предоставили им связь. Один автобус добрался до Шатоя — отзвонились в Грозный, сообщили друзякам: «Ехать можно, русские играют честно, отпустили, не следят, оружие не забрали и все такое». Убедить две тысячи хорошо подготовленных боевиков было не просто: пришлось и на вертолёте по окрестностям города повозить, танки-пушки показать, живую силу дать посчитать. Свозили на экскурсию в пару горных аулов, в которых были рабы в зинданах. Показали повешенных. Чечены только обозлились. Мы предложили им эксперимент: мы вводим одну роту в дело, притом, что город окружен армией. Ей даётся два часа. Роту выбирал их представитель, типа: любую, а не спецназ. Район указывали тоже они. С их стороны силы противодействия не регламентировались. Перед строем я произнес приказ-напутствие своей роте. После речи с заговором мои ребята за два часа полностью очистили договорной район. Обычные срочники. Они и сами офигели от своей крутости, но тайну фокуса я не разглашал. Это настроило горячие южные головы на конструктивный лад. Поняли — халявы не будет, дурака валять мы не настроены. Пришлось пойти на некоторые уступки, пообещать устроить им торговый коридор с Россией. Но эти унижения были не напрасны. Мы сохранили Грозный целым и мирное население без жертв. Людей в зоне нашей оккупации осталось едва четверть. Но это были наши люди, русские, либо нормально ассимилировавшиеся чеченцы. В Дагестане и Кабардино-Балкарии, «добровольно» вступивших в СССР, мы провели разъяснительную работу с местными, раздали там оружие и устроили что-то среднее между казаками и народным ополчением. Суть договора: они не дают через их землю гадить нам всяким чечено-американцам, мы не зверствуем с люстрацией. Но при этом перекрываем землю плотной сетью агентов. Официально. За смерть агента или его исчезновение ответственность несёт община. Свозили старейшин на экскурсию в Карачаево-Черкесию, где аналогичный режим действовал уже почти два года, дал поговорить с их старейшинами. Договорились. Это был аналог «чеченизации» конфликта, который был реализован в первой истории. Подробностей я не знал, но суть помнил: «земля ваша — сами следите за порядком на ней». Но творчески доработал по гитлеровскому сценарию. Вплоть до расстрела заложников. Пока стрелять не пришлось, но мы были готовы. Я не собирался жечь ресурсы в затяжной противопартизанской войне, переживая, как бы невиновного ненароком не обидеть. Зверю дрессировщик должен показать силу — иначе тот не подчиняется. Чем вам чеченцы…