Цыгане все просто куда-то исчезли. Не за один день, город за городом, село за селом, но к концу 1992-го года их не стало. Злые языки западных СМИ приписывали это тренировкам моего «Управления Л». («Л» там означает ликвидацию.) Нагло врут, я лично считаю, что просто этот кочевой народ перекочевал в другие места.

=== Кириллович на стройке. Сентябрь 92-го.

В Коммунарском районе, на самой окраине города стали строить новый район. Сухолаптева это заинтересовало. Разведка донесла, что дома строят необычные, по другим технологиям. Раз он староста района — должен всё знать, что происходит на его земле. Вот и решил посмотреть лично. Действительно, чудно. Стройплощадка огорожена, на воротах его встретил охранник, проверил удостоверение, пропустил. Тут же к Кирилловичу подскочил невысокий пухленький мужичок с горящими глазами. Видимо, он сам ещё не привык к своим чудесам, потому что когда узнал, что районного старосту привело сюда любопытство, буквально таскал за собой бедного Сухолаптева и в каждую дырку тыкал пальцем и рассказывал, рассказывал, рассказывал. У Фёдора Кирилловича было ощущение присутствия в музее. А мастер выступал в роли гида, рассказывающего о достопримечательностях. Впрочем, нужно отдать должное, и рассказывал гид интересно, и посмотреть было на что.

Это была какая-то экспериментальная стройка. На ней не просто возводили дома, не просто из новых материалов, но и по невиданным ранее в Союзе технологиям. Слагали этот дом из блоков. Это как кирпичи, только больше. Гид сказал, что их вес около тридцати килограммов. А с виду, всего раза в два больше обычного кирпича, чудеса! Впрочем, чуть позже гид популярно объяснил, что не в два. В два раза больше каждый из размеров, а поэтому нужно возводить в куб. А, фиг с ней, с этой геометрией, тридцать — так тридцать. Блоки эти — гранитные! Почём гранит на памятники? То-то! Дорого. А тут простой дом из него строят. Золотой дом выйдет. Но гид и на это ответил. Сказал, что в Запорожье метро строят, проход ведут в граните, его всё равно девать куда-то надо, вот его и нарезают блоками, чтобы дать камню, так сказать, вторую жизнь. Вот чего Кириллович не успел, так это спросить у гида: какого лешего они метро через гранит ведут, неужели нельзя было по глине пройти? Не успел, точнее: в голову сразу не пришло, а другой раз сходил на стройку: пустить — пустили, но «гида» того уже не было. А остальные только плечами пожимали. Эх! Шляпа! Ладно, проехали. На граните чудеса не кончились. У нас кирпичи могли отличаться один от другого на полсантиметра, так их делают. А эти блоки были одинаковыми. «Гид» сказал, что теоретически допускается погрешность в один миллиметр. Только на практике Кириллович смотрел на стену, гладил рукой стыки — не было там никакого зазора. Грани, впрочем, этих блоков были несколько скруглены, порезаться нельзя, но зазоров не было.

Эти блоки клали один на другой без раствора. В каждом из блоков были просверлены несимметрично четыре сквозных отверстия. Точнее, не совсем просверлены, вырезаны. Эти вырезанные из боков цилиндрические столбики вставляли в эти же отверстия, но не в четыре, а только в два. Таким образом, эти цилиндры служили штифтами крепления между верхним и нижним слоями, следующий слой задействовал пустые два отверстия. Иногда производили перевязку между наружным и внутренним слоями блоков. Отдалённо похоже на детский конструктор, тот, что с шипчиками. Блоки были двух типов: одинарной и двойной толщины. Именно благодаря чередованию толщины слоёв получалось использовать столбики.

На этом необычное не заканчивается. Клали эти блоки не только люди, точнее, не совсем люди. Попробуйте целый день покидать камни: то 30 килограмм, то, следующий слой — 15 килограммов. Весь день! Одну стену кладёт человек: плечи — сажень, хоть и не косая. Вторую стену кладёт нечто: внутри человек, но на нём, как чудная сбруя или одежда, нацеплено куча железа. Может быть, более правильно считать, что сам человек помещён внутрь робота. В общем, этот робот под управлением человека берёт своими манипуляторами блок и ставит на место. Потом человек достает из специального кармана столбики и своими, человеческими, руками вставляет на место. «Гид» сказал что можно и железными, но это медленнее. Попросил оператора этого робота вставить очередной столбик-фиксатор манипулятором. Получается, но действительно медленнее. Эти роботы у них разные. За одним тянется провод — этот работает на электричестве. Другой торохтит, как газонокосилка — бензиновый. Ишь ты, экспериментаторы! После установки блока и столбиков, робот третьей «рукой» приваривает или припаивает внутреннюю и боковую кромки блока и часть столбика. Очень похоже на работу газовой горелки. Выглядит, впрочем, эта дуга не так.

— А почему вы наружную грань не запаиваете?

— Неудобно. Переклоняться надо. Потом люльку с крыши свесим и всё разом заварим.

— А чем это вы камень плавите? Он, ведь, должен от перегрева колоться.

— А камень не сильно греется. Это не автоген, это — магнитоэлектрический размягчитель с пучковым запуском. Секретная установка.

— Что ж вы всякому встречному-поперечному рассказываете и показываете? А вдруг бы я оказался не старостой района, а американским шпионом?

— А охрана на что? И, кроме того, я сам, кроме умного названия, ничего не знаю.

— А почему вы внутренние перегородки делаете не из гипсовой стены, а из этого же гранита? Звуко- и теплоизоляционные свойства у него не очень.

— Тут будут потом обшивать всё арболитом. Наружные стены — десятитисантиметровым, а перегородки — пятисантиметровым. Полы — тоже.

Сам по себе дом Кириллович не оценил. Ну, из гранита. Ну и что? Скорость возведения не быстрее чем у панельных. А вот наличие роботов, новые технологии — это вселяло надежду. «На что надежду? Да на новую власть. За последние тридцать лет советской власти ничего принципиально нового не было. По крайней мере, я, Фёдор Кириллович Сухолаптев, могу вспомнить только цветной телевизор. Да и тот наши у кого-то передрали. Может, ещё компьютеры. Но их я не видел ни разу. А эти, тоже военные, что добавляет гордости, уже через год что-то новое придумали. Так это только то, что сам случайно увидел. Почему про это по телевизору не показывают? Следует понимать так: не на показуху работают, а на совесть, для людей.»

Пропагандистский эффект от войны с США использовали для обоснования чрезвычайных мер. Военизация экономики, обучения, воспитания — малая часть списка. При этом, возмущения людей не возникало: полки полны продуктами нового урожая, которые никто за фантики никуда не вывез. Дополнительная рабочая сила на селе сделала своё дело. И России достался большой кусок пирога. России мы традиционно продавали продукцию сельского хозяйства. Взамен мы получали нужное нам. Деньги от зарплат тоже было куда деть: «Горизонты» и «Электроны», другие ТНП — лежали на полках. Секрет прост: повышение цен именно до того уровня, когда покупают не всё.

У капитализма взял на вооружение более высокий процент на рассрочку, чем делал старый СССР. Всё, как в моей первой жизни: дефицита товаров нет, есть некоторая нехватка денег. В магазинах были и экзотические товары, не производимые у нас: японские магнитофоны, телевизоры, западная одежда, бананы, мандарины, фломастеры и прочее, что не делаем мы. Но цены на эти товары были тоже завышены в разы. С одной стороны, государство наживалось на непатриотизме и потребительской жадности, с другой стороны, и что самое для меня главное: не было запретного плода: джинсы, прочее — есть, покупай, только денег накопи. На золото сразу выставили сильно завышенные цены, чтобы бегство накоплений не вымыло с прилавков жёлтый металл, а если и вымыло, то с пользой для дела. Со сберкнижками поступили просто и жёстко: «все деньги уходили в Москву, их Горбачёв отдал США; Россия обманута так же, как и мы, так же не отдаёт сбережения; виноваты враги; денег нет и не будет». Это объяснение хоть и никому не понравилось, но было вполне логично, понятно, бунтов не породило и избавило меня от тех проблем, что были в первой жизни у наших правительств.