— Разбитые стёкла заменили фанерой. Оба стекла. Фанера даже теплее, чем стекло. Лекарства, радиометры. У многих одежда фонит. Да и сами люди… Но таких уже не лечим. — Врач грустно вздохнул. А проблему освещения решить помог, как это ни странно, тоже их электрик. После взрыва много что погорело. Там — кварцевая лампа, там — освещение в операционной, все лампы, что были включены на момент взрыва, медтехника в физкабинете. Работы электрику хватает.

— Они что, в каждую мелочь лезут? Светлорусы?

— Нет, это нам так повезло. К нам прибыла для помощи, как волонтёр, одна старушка. Она работала фельдшером всю жизнь. Вы не поверите: бабушка Диктатора. В смысле, Диктатора Руси, Корибута. Лидия Ивановна. Она прибыла в общей группе врачей. Хотя она и старенькая, мы не нашли повода отказывать, посмотрели на её квалификацию, остались вполне довольны. Как, впрочем, и остальными медиками Светлой Руси. А электрик — её муж, Николай Андреевич, дедушка Корибута. Золотые руки.

— Командуют?

— Что вы? Нет. Просто работают. Оба. Лидию Ивановну мы поставили на сортировку больных и раненых. Оказалось, она не только грамотно разбирается в травмах, степени тяжести травмы, но и очень быстро и точно диагностирует. Практически, нет ошибок. Ничего выдающегося, но вполне грамотный медик. Остальные болезни, если хотите знать, сильно обострились, хронические дали рецидивы. Инфаркты, инсульты, кризы дали такую вспышку — мама дорогая! В начале дня у нас был такой базар-вокзал — за голову хватались. Сейчас стало чуть полегче. Все врачи с домов стянулись, разгреблись, вошли в ритм. Чаю?

— Давайте, не откажусь. Зря борща на вокзале не поел.

— Может, еду принести? У нас есть.

— Давайте, и расскажите дальше.

Рохлин ел, расспрашивал. Узнал он и про бабушку, и про дедушку Корибута. Узнал о нескольких грузовиках с самыми нужными при той катастрофе, что постигла Терем, лекарствами, медоборудованием, медсредствами. Светлая Русь многопланово подготовилась к ядерным ударам. Генерал сделал несколько звонков в разные места: штаб РВСН, штаб армии, штаб областного Теремского МЧС, телестудию. Затем спустился в приёмный покой. Пока шёл за медсестрой долгими коридорами отделений и галерей между корпусами, насмотрелся. В палаты даже не стал заглядывать. Если в коридорах лежали не на кроватях, а на матрацах, то в палатах должен быть полный «аншлаг». Большинство, кого Рохлин видел, были в бинтах и гипсах, что вполне соответствовало ситуации. Стоны, запах лекарств, крови, детский галдёж. Надо так понимать, что часто в больницу поступали целые семьи. И детей не стали выделять в детские больницы. Атмосфера необычайно тяжёлая. Внизу Диктатор видел работу бабушки Корибута. Маленькая старушка, слегка сгорбленная, в очках и белом халате была одной из нескольких врачей, работающих в приёмном покое. Обследовала мужчину. Приоткрыла веко, попробовала лоб, послушала пульс на запястье. Что-то написала на планшете, который был на груди у больного.

— Дарья Павловна, первая очередь. Немедленно на стол. Внутреннее кровотечение.

И перешла к следующему больному. При ходьбе она опиралась на палочку. Обычную деревянную клюку с резиновым набалдашником. Рохлин наблюдал за работой старушки ещё какое-то время. А та была сконцентрирована на работе, так казалось. А на самом деле, ещё на двух проблемах: не упасть при ходьбе и не уснуть от усталости. Потом, наконец, её силы кончились, она ушла в специальную палату, выделенную персоналу для отдыха. Рохлин не стал её теребить. Переезд, перелёт, восемнадцать часов непрерывной работы — зрелый человек не каждый выдержит. А тут — бабушка, божий одуванчик. Генерал пошёл другим путём: обратился к дежурному врачу. Тот ему поведал на ходу, что да как. Что Лидия Ивановна работает хорошо, полезна; что командовать и не пробовала, разговоры были только на профессиональные темы, соответственно, ничего особого сообщить не может. По поводу её мужа, врач просветила, что тот взял пару солдатиков в помощь, из числа охраны, прошёлся по соседним домам, вернулся с ворохом лампочек, и больница опять увидела свет. Впрочем, не обошлось и без приключений, выбило пробки.

— Николай Андреевич спустился в щитовую и всё починил. Через двадцать минут всё светилось, как сейчас. Больше тут ему делать стало нечего, физкабинет он отложил на потом, как не срочное, одел ЗК, расспросил дорогу и пошёл в городскую номер пять. Там у них та же беда, что и у нас.

— А почему ваш штатный электрик не справился?

— Нет его, не пришёл. Телефона у него нет. Живёт — далеко. Может, погиб, может, в подвале сидит.

— А где находится городская номер пять?

— Коля, а где твоя супруга?

— Тут где-то спит. Умаялась, наконец. Коньячка не желаешь? По соточке?

— Давай. Выведет он там радионуклиды или нет — ещё вопрос, а нервы подлечить надо. Столько слёз, горя, боли, трупов видел сегодня… Скажи-ка, Коля, а, правда, вы сами сюда желание изъявили… Корибут не…

— Лёва, гадом буду. Чем тебе поклясться? Зина и Лидия Ивановна подорвались сами, а мы, с Николаем Андреевичем — хвостиком. Корибут тут вообще не при делах, он нас отговаривал. Если ты думаешь, что мы пиаримся, или это подготовка какой-то операции — выбрось из головы. Камеры сегодня вокруг нас были, но это ваши, не наши. Какая-то местная телекомпания с длинным названием. Документы я проверил, вроде, всё нормально. Что не так?

— Ладно, замнём для ясности. А скажи-ка, генерал, почему ваша техника работает в зоне, а наша и буржуйская — нет?

— Любишь ты военные тайны выведывать. Хотя, Саня должен был вас давно агитировать за Советскую власть, предлагать свою электронику.

— Мы не хотели зависеть. Восстанавливали своё производство.

— Во-во, старое, полупроводниковое. А у нас теперь есть две разных элементных базы. Кроме полупроводников мы можем собирать изделия из приборов на микролампах. Бывшие ваши красноярские ребята этим занимаются. Под руководством Засёмко. Почему знаю: это в моей, Запорожской СПЗ. Ещё по одной?

— По последней. И завязываем. Спать надо идти.

— Коля, скажи, брат, за что ты не любишь Корибута?

— Лёва, только тебе, ждр… жрд… дружище. Забери меня у него. А? Попроси, скажи, что тебе нужен именно я, что я — хороший криспис… крипсис… кирзис-менежер, так это у американцев называется. Он меня за яйца держит. Во-от так! Ты не подумай, что я совсем гад. Это только тебе всё рассказывал. Ты — друг. Тебе — можно. А другим — ни-н-ни. Зину я люблю, а его… Он меня заколдовал. Правда. Ве-ериш-шь мне? У себя в Камышине я был первым парнем на деревне. И в Москве мог себе позволить жить свободно. Первая жена…

— От которой у тебя девочка?

— Н-ну, да. А ты откуда знаешь? Впрочем, ладно, не суть. Так вот, она была на четыре года старше меня, не сковывала меня этим облико морале. Дёрнул меня чёрт ответить на письмо Зины, первой любви. Любовь молодости, мать её! Как всё было прекрасно… Ты даже не представляешь. Зинка в постели — прелесть. Но уже не могу с одной. За столько лет я привык раз в неделю выходить на охоту, подстреливать свежую дичь. Зинка залетела. Я бы женился, если бы был сын. А так… А потом, как чёрт из табакерки, вылез Саня. Пацан совсем. Но… Круто меня повязал, не рыпнешься. Я почти привык. Всё есть, кроме свободы. А-у-уу!!

— Ты чё?! Не вой, Коля, неудобно.

— Тебе неудобно?! Это мне неудобно! Выручи, друг? Забери меня от него? Попроси, пусть меня расколдует. Что тебе, жалко, что ли? Как генерал генерала прошу, Лёва. Ты меня понимаешь?

Рохлин лежал на топчане и думал. Вспоминал весь прошедший день. Перед глазами проходили бойцы России в «цыплятах» Руси, проезжали самосвалы России, нагруженные российскими кранами. Но! Без роботов Руси эти камни так быстро бы не разобрали. Технология разбора завалов предполагает аккуратность, чтоб спасти ещё живых. Оперативно и чётко работало МЧС России: вставлялись стёкла и фанера в окна, эвакуировались люди, переселялись, лечились. «Но фанеру и стёкла привезли светлорусы на самолётах. Подали пример, научили многому. Сладов помог сориентироваться в обстановке, не дал скатиться в панику и суматоху. Крутой мужик, наверно, был в молодости. Нет, много, очень много делали наши, россияне. Но без Руси потери были бы значительно больше. Так легко бы не отделались. Далеко ушла Русь в технике. Да и в науке, скорее всего. Мобильная АЭС, ЛР-ки…»