— Вот вам карта, идите до конца этой улицы, все подвалы вскрывайте, людей, хоть пинками, выгоняете в автобусы. Не спешите, по воздуху не гоняйте. Ещё, полковник, вот вам тетрадка и карандаш. Размечаете на 100 квартир, и ставите галочки. — Командовала Ковалёва-Корибут.

— Какие галочки?

— Двух-трёх бойцов назначьте в обход. Может, какой дурак в подвал не спустился. Вы его за одно место, респиратор на лицо, тащите сюда, в автобус. А напротив цифры ставите галочку. Двери вскрываете силой. Кувалду возьмите в кунге.

— Благодарю за совет.

— На здоровье. Удачи. Я побежала дальше. — Сказала Зинаида Корибут.

В это время с кунгом эвакуатора поравнялся автобус, к его двери потянулась вторая «гармошка» шлюза, плотно прилегла к проёму двери. Водитель автобуса, тоже в ЗК, открыл двери. Через пару минут в автобус потянулись люди в респираторах. После наполнения, первого автобуса, шлюз убрали, подъехал второй.

— Генерал, а я вас узнала, здравствуйте.

— Здравствуйте, Зинаида Николаевна. Что бы мы без вас делали?

— То же самое, но хуже, дольше, скучнее. Вы меня к мужу подбросите? Я вижу, вы на машине.

— Ну-у, а это куда?

— Бережной, переходишь со всей группой под командование российского полковника. Я побежала. Нам по проспекту Энгельса, в Октябрьский район. Мы договорились, что он туда пробиваться будет. Поехали, генерал, по дороге поговорим.

Такого напора Рохлин не ожидал. В принципе, большого резона сопротивляться не было, как сказал кто-то мудрый, стихии лучше не сопротивляться.

— А на кого вы оставили группу?

— На вашего, полковника, начгорМЧС. Хотите — назначу своего Бережного? Но он — всего лишь капитан. Неудобно как-то.

— Нет-нет, ваше решение лучше. А почему, если не секрет, вы сюда приехали? У вас и на родине было где развернуться.

— О! Ревнуете! Не бойтесь, всю вашу власть не заберу! Почему? Вам нужно помочь. Правда. Мы эти действия отрабатывали сто раз. На учениях по ГО. А у вас такого, голову даю на отсечение, не было. Или было?

— Нет, не было. Руки не дошли. Но почему — именно вы? Тут же радиация, риск…

— Вот именно! Извините, я буду говорить прямо, как есть. Мне — 62. Родила… Короче, живых — шестеро детей. Уже климакс. Всё. Рожать больше не смогу. А остальное — Санины учёные меня вылечат, если что. Мы же, ещё СССР, Босфорскую бомбардировку прошли. Преодолели. Стоять! Ты что!? С ума сошёл, водитель? Куда ты «срезаешь»? Назад сдавай! Ездить — только по улицам с зелёными флажками, где прошли элэрки.

Водитель сдал назад, объехал валяющийся посреди дороги перевёрнутый автобус, и поехал прежним маршрутом, по направлению к большому пыльному облаку, которое осталось после рассеивания гриба. Впрочем, ветер рассеивал понемногу это облако, разносил радиоактивную дрянь по просторам страны. Охранник Рохлина, сидевший на переднем сиденье, показал водителю кулак, то ли в шутку, то ли всерьёз. Видимо, он ещё хотел иметь здоровых детей.

— Детей вырастить, внуков понянчить… — продолжал любопытствовать диктатор.

— Это же мне и муж, и Саня талдычат. А я не могу. Даром бабой родилась. Вот мы и приехали.

Это было не совсем верно. «Уазик» шёл по мосту, но в конце уже виднелась техника.

— Зинаида Николаевна, а почему вы моих солдат отправили переодеваться в ваши ЗК?

— Не нравится?

— Нет, отличный костюм. Дорогой, небось? Время жалко. Людей из завалов спасать нужно. Оперативно.

— А пацанов молодых не жалко? ОЗК — ещё ладно бы. После элэрок можно будет работать. Но противогазы — дерьмо! Там же: стандартный угольный фильтр! Он от пыли не защищает! Это мы уже проходили. Двадцать минут — максимум. А потом пыль идёт в легкие. Всей страной костный мозг сдавали. И ещё, не называйте ваших бойцов солдатами. Вы им не платите, они не сольдо зарабатывают, а родину защищают. Саня услышит — будет обижаться.

— Ага, ага, ага…

== Ковалёв в эпицентре.

Мост закончился, вылезли из машины, осмотрелись. Картина напоминала фантастику. ЛР-3 имел базу от БТР-60, снаружи он был облеплен листами свинца. Вверх, метров на 10, на телескопической трубе, уходила площадка с антеннами странной формы. Как уже знал Рохлин, это и были МД-излучатели. Они были родственниками тех, что режут, размягчают камень, но настроены на другой режим работы. Расслабляли не электронную частоту эфира, а нуклонную. После облучения на месте обычного вещества оставался нуклонный коктейль, из которого через полчаса образовывались разнообразные химические элементы. Но — только стабильные изотопы!

— Генерал! Не трогайте протовещество! Это опасно! Корка «намёрзнет», потом от костюма не отдерёте! Как маленький, ей богу! И Ковалёв мой такой же. Вон, вертолётиком играется.

Ковалёв запускал БПЛА.

— Здравия желаю, государь!

— Здравия желаю, генерал. А разве он будет работать? Фон же везде? Электроника в радиации не работает.

— То их, буржуйская, полупроводниковая, не работает. А наша, расово правильная, работает. Только сбоит иногда, но тут полное программно-аппаратное дублирование. Специально для таких условий сделано. А база компонентов — не полупроводники, а микролампы. Наша запорожская «Гамма» производит. А ученый коллектив — ваш, красноярцы бывшие. Так что, полетит, никуда не денется.

Действительно, БПЛА поднялся с земли и полетел. Ковалёв управлял с помощью переносного компьютера, который тоже был в военном исполнении, и работал.

— А зачем запускаете?

— Мы имеем трёхмерную модель вашего города. Этого района — тоже. Но! Он подвергся удару. Там — крышу сорвало, там — дом разрушило. Нужно внести правки, чтобы иметь актуальную модель. ЛР-ки, когда проходят, сразу отмечают на этой своеобразной карте места обработки.

— Ага, чтобы два раза не делать одно и то же!

— Не только. Чтобы знать: где можно безопасно ходить. Вы сейчас бойцов нагоните сюда, а мы их поставим работать туда, где нет радиации. Выйдет нормально.

Рохлин смотрел на экран переносного компьютера. Серый фон зданий, дорог, покорёженных автомобилей, расцвечивался различными цветами: от тёмно-бордового до темно-фиолетового. «Надо так понимать, что раз после ЛР остаётся темно-фиолетовый, то это самый низкий фон.» Здания выше второго этажа цвет не изменяли. ЛР этот участок улицы уже обработала, ниже второго этажа всё было фиолетовое, а выше — розовое.

— Николай Васильевич, а почему тут розовый?

— Военная тайна. Но вам — скажу. Неизвестный науке эффект. Релаксация нуклонной частоты возможна, только если луч проходит через ядро Земли. Планеты. Потому и излучатели на высоких штангах. Не переживайте, когда будет время, ЛР пройдут ближе к зданиям и дочистят всю поверхность. Это даже не вторая, а третья очередь.

— А чёрный цвет бывает?

— Бывает, но мы проходим на два сантиметра вглубь вещества. Больше не нужно. Вопрос оптимума по соотношению качество/энергия. Кстати, распорядитесь при случае, чтоб нам давали топливо. Мы в аэропорту народ напрягли, тут заправляемся прямо из заправок. Как бы, воруем. Лучше это дело формализовать, чтоб недоразумений не было. У вас же: вариация капитализма, как НЭП. У нас общинный строй, всё общее, нет проблемы оплаты, собственности. Почти.

— Добро. Коля, может, перейдем на «ты»?

— Легко.

— Скажи мне честно: зачем вы приехали? Не помощь, а родственники Корибута?

— Лев, веришь, будь моя воля, сидел бы дома, тише воды. Это у Зины шило в одном месте. А мне сидеть дома, когда баба под танк кинулась, не с руки. Корибут — тот ещё фрукт. Может и полосонуть.

— Это — да…

— Про Валентина Андреевича ничего не знаю. Сам выспрашивай. Зина у бабки с дедом — единственный ребёнок. Хоть и не сознаются, но, скорее всего, мотивы солидарности, опеки.

Прибыла фура с роботами и автобус с людьми. Люди без суеты выходили наружу. По характерным движениям было заметно, что это не молодые люди. Рохлин подошёл ближе, убедился в своей догадке по лицам в масках. Прибывшие стали забираться в фуру, заводить моторы, и выходить уже в другой «одежде», внутри дронов. Приехало штук пять подъёмных кранов, ещё два автобуса. На этот раз — с его, российскими солдатами. «Нет, даже думать надо привыкать по светлорусски: с бойцами». Командиры взводов строили личный состав. К ним подошла Корибут. Игнорируя субординацию напрочь, обратилась сразу к бойцам.