— Что, судари моряки, довольны ваши душеньки? Вы просили — я разрешил. Вы выполнили. Довольны?

— Так точно, тащ майор!

— Журавлев, а ты думаешь, что мы, русские, намного лучше? Точнее: сегодняшние русские. Шашлык любишь на природе? Сходи на бойню, глянь, где начало шашлыка. А половина из вас не сильно стремится уменьшить долю мяса в рационе. Считаете это моей блажью. Что, глаза опустили? Награды — наградами, а истина — отдельно. Ваши личные дела прочитал, рейтинги — просмотрел. Привыкайте брать ответственность за государственные и народные дела на себя. Хотя бы примеривать. Тут вам не старый СССР, где партия начертила линию языком в воздухе на н-ном съезде — и усё. Какого хрена вы на площади Таиджи написали: «Месть за детей моих. Нептун»? Шутники хреновы. Враги, конечно, и так знали: кто им гадит. Но не имели фактов. А вы — такую надпись подарили. Да ещё и на русском языке… А мне теперь с амерами «тереть». Нарушили договорённости. Пускай и зыбкие. Свободны, разгильдяи.

Меня временно оставили при штабе подфлота, выделили отдел подготовки боевых операций, а меня сделали начальником этого отдела. Плюсы: меньше плаваю, меньше порчу здоровье. Всё же, технология оводнения далека от совершенства. Длительное пребывание в оводнённом режиме даёт массу плохих последствий для организма. Мне официально довели, что медкомиссия тоже настоятельно рекомендовала подержать меня на берегу год-два. Мне — не хуже. Хотя наш штаб — в Севастополе, но на выходные могу мотаться в Запорожье, к семье. Нафига моряков там селить? Щедрин что-то рассказывал про секретность, большие количества военных эмигрантов, недостаточные условия в Севастополе. Но я думаю, истинная причина не в том. Диктатор ценит семью, вот и отодвинул семьи военных подальше от потенциальных горячих точек. Хотя Чёрное море стало нашим внутренним морем, но нельзя исключить прорыва. Севастополю доставалось во всех войнах. Если бод бомбами будем ходить мы, мужи, то это нормально, правильно, по Ведам. А бабы пусть сидят подальше от опасности. Насколько я знаю, наша Запорожская Касталия охраняется не хуже Киева. ПРО, ПВО, военный аэродром… Может, Диктатор специально разлучил нас с семьями, чтоб служили тщательней? Могу сказать одно: когда вырываюсь на выходные домой, в семье — праздник. Успеваем соскучиться, ссорами и не пахнет, меня все любят.

Как-то раз, я выгадал пару лишних отгулов, плюс два выходных, мы со Светой, оставив младших детей на Алёну, вырвались, наконец, к Светиной сестре. Как-то так вышло, что после переезда в СССР, мы только созванивались, но ни разу не смогли вырваться: постоянно были срочные, важные, ещё какие-то дела. Теперь же, когда я служу на берегу, придумывать отговорки стало неудобно. И вот: мы в Ростове-на-Дону, в семье Крамских. Девичья фамилия Светы: Сидоренко. А по мужьям сёстры стали: Журавлёва и Крамская. Лиза — младшая сестра, на пять лет моложе Светы. У них в семье три мальчика и одна девочка. Первого сына они успели «сделать» ещё в 91-м, на границе развала старого СССР, а потом раз в три года бог посылал им ещё кого-нибудь. Молодцы.

Приняли нас тепло, как своих. Впрочем, почему это: «как своих»? Мы и есть свои, родственники. В наставлении Диктатора по созданию родов, чёрным по белому написано… Впрочем, эти коны вы можете прочитать сами в Сети. Получилась обычная тёплая встреча родственников. Маша познакомилась, наконец, со своими двоюродными братьями и сестрой, Света не могла наговориться с сестрой. А у меня поездка получилась ещё и познавательная. Мне выпала честь общаться с мужем Лизы, Борисом.

Его отец, как он рассказал, был одним из солдат войны между Щёлоковым и Андроповым, ещё при Брежневе. Один из тех людей, кто уничтожал воров в законе, как класс. Честный милиционер. Победил Андропов. Отцу Бориса относительно повезло. Он отделался уходом со службы. Без посадки, шлейфа дел и прочих «прелестей» войны силовиков. Сыну он запретил идти по своим стопам в милицию. Боря исполнил, но не смирился. Вуз Боря закончил что-то по связи, я не запомнил. В 87-м отца нашли зарезанным в подворотне. То ли случайное ограбление, то ли — старые дела. Может, освободился «крестник». Для Ростова-папы — неудивительно. А Боря поступил специфично: по окончании Вуза, пошёл служить в милицию, но начальником связи. Формально, он отцов запрет нарушил, форму надел. А фактически, работал техническим специалистом. После ГКЧП, когда к власти в СССР пришли военные, Боря воспрял духом. Его радовали разоблачительные процессы, жёсткие казни, люстрация. Большинство считало эти действия чрезмерными, но жизнь показала их эффективность, а, значит, правильность. Друзья отца из Краснодара порекомендовали Бориса ракетчикам, и те поставили его начальником службы контроля. Сначала эта служба состояла при МВД. Ставили камеры дорожного контроля. Использовали их для выявления нарушителей ПДД. Эдакие, помощники ГАИ. Постепенно охват камерами рос. Людные места, каждый перекрёсток. Потом, в 94-м, был скачёк. Успехи нашей электроники и оптоволоконные технологии дали возможность ставить под наблюдение квартиры начальства, зоны, и прочее, прочее, прочее. Было ещё одно направление работы службы. Аттестации. Сначала это было что-то похожее на экзамены по физкультуре, которые сдавали милиционеры. Потом расширили на начальство. Потом расширили предметы, по которым проводилась аттестация. По ряду вопросов взаимодействовали со старостами. Эти аттестации и результаты наблюдений порождали, так называемые, рейтинги. Про рейтинги я знаю не так уж и мало. Хотя числюсь в уклонистах, не желающих повышать уровень знаний рейтинговой системы и ведических знаний. Никакой я не уклонист. Просто времени не хватает. Или сил, когда есть время. Все три дня, что мы гостили, я пользовался моментом, узнавал подробности функционирования всеобщего контроля и рейтинговой системы. Борис охотно рассказывал о своей работе. Поскольку это было живое общение, а не занятия на курсах, периодически отвлекали жёны своими темами, дети хотели внимания: хвастались перед родителями, меня Маша просила рассказать детям Крамского про войну на море, а отказывать было неудобно, то информация от Бори приходила кусками, как он бы сказал: «пакетами». Понимание сложилось, а цельной системы в голове не осталось. С другой стороны, я не собирался становиться начальником службы контроля.

Помню, на мой вопрос: «Как вы храните такие огромные объемы данных?», Боря ответил: «Мы применяем интеллектуальное сжатие данных: хранятся не картинки, а спрайты, в тех случаях, когда не обнаружено критических действий. Действий, порождающих оценивание, изменение рейтинга. Хранится в максимальном разрешении только каждый двадцать пятый кадр. Остальные хранятся в низком качестве, что сокращает необходимый объём памяти ещё на порядок. Тщательно выверен алгоритм старения данных. Продумана система приоритетов. Если всё-таки не хватает памяти, то система удалит наиболее неважное.

— А как вы успеваете их анализировать? Это одна половина страны должна следить за другой.

— Поначалу следили только за самыми крупными начальниками, расширяя круг не по необходимости, а по возможности. Выборочный контроль. Как в ГАИ. Следим часто, оцениваем реже, но человек не знает: когда именно, поэтому должен соблюдать правила всегда. В нашем случае: правила поведения. Впрочем, функция контроля ПДД у нас никуда не делась. Сильно помогают программы. Все наши компьютеры завязаны в единую Сеть. В отличие от Запада, наша Сеть не просто даёт возможность обмениваться данными, а объединяет ресурсы. Каждый компьютер может быть дистанционно активирован, если он включен в сеть питания, в «220». После загрузки его будет использовать Сеть, а не владелец. Точнее: владелец тоже может на нём работать, а лишнее процессорное время будет отдаваться операционной системой в Сеть. Все мало-мальски значимые программы сразу пишутся с возможностью распределённых вычислений.

— И что это даёт?

— Как — что?! Помнишь, было 4-е покушение на Диктатора?