— Интересно. Я технику люблю.

— Технику, положим, я тоже люблю. Но нафига нам головняк? Вдруг — дерьмо окажется?

— А вдруг — не дерьмо? А починить, настроить, разобраться — это моё. Кастрюлю летать заставлю.

— Положим, летать и я могу заставить. И не только кастрюлю. А и товарищей, которые норму уже второй день не выполняют.

— Трудно мне. Отбойный молоток, он такой тяжёлый, неудобный…

— Да ты просто сачкуешь, Тютя. Я вешу меньше тебя, а свою норму перевыполняю. Потому что к бабе хочу. А меня не пустят, бо будут снимать очки за плохую работу бригады. За тебя, засранца. Хотел сегодня тебя за плохую работу отпинать. Карман в лаве выдолбить, чтобы камер там не было, и отпинать.

— Не надо.

— Да ладно, поживи ещё денёк спокойно. А я попробую пробить про эти комбайны. Где они их собираются разворачивать? На наших пластах восьмидесяти сантиметров толщины? Бред!

В течение нескольких дней Олег пытался разведать обстановку по комбайнам. Ничего не получалось. Их выделили лучшей бригаде на шахте, они — фантастика. И всё. 8-я бригада вся молчит, как партизаны. Больше ни информации, ни перспектив. Глухо. И тут случилось ЧП. Откуда беды не ждал. Тютя пошёл в туалет, а вернулся побитый. Он, Олег Литвин, не обязан же каждого дурака провожать к параше лично? А Тютя пошёл посрать и «сдёрнул». Не из шахты. Любопытно ему, видите ли, стало. Пошёл на роботов поглазеть. Роботы — это те угольные комбайны нового типа. Тютя прокрался в тот забой, где работала 8-я бригада, обманул систему охраны в двух местах при этом. Засранец! Его «застукали» бандюки из 8-й, отпинали. Решили, что он подляну какую готовил. Наверно до смерти бы забили, но заступился Терминатор. Есть в 8-й такой один. Чего «подписался» — хрен его знает. Но всё равно — спасибо. Надо будет сказать лично. А Тютя — сам не свой. Блажит чего-то, требует, просит, на колени падает: «Олег Петрович, просите и нам этих роботов». Придурок! Ясен пень, дело на том не кончилось. После смены меня вызвал начлаг.

— Здравствуй, Олег Петрович. Как же так? Ты у нас был на хорошем счету. И допустил такое ЧП?

— Случайно вышло. Тюрину поплохело, потерял чуйку, ориентацию, пошел, куда глаза глядят…

— Не катит. Отмазка не катит. Он два рубежа защиты прошёл — мы не заметили. Только потом, по анализу записей камер наблюдения увидели нештатную ситуацию.

— А вы и в шахте камер наставили?

— Олег, вы же все — зэки. Как же нам быть иначе?! Неужели тебе не рассказали?

— Как накажете?

— Не решил ещё. Чего он туда полез? Посадили его за саботаж и вредительство. Но это туфта. Не за этим же он туда лез? Как ты считаешь, бригадир?

— Дурак потому что. Любоваться роботами лазил. Хочет на них работать.

— Любопытно. А как он охрану прошёл?

— Да… Плёвое дело. Пару алюминиевых ложек начистил, как у кота яйца, горки земли насыпал, ложку воткнул, голову наклонил и прополз. И так два раза. И всё.

— А как он узнал, что там лазер? Он же — невидимый?!

— Это вам в документации так написали?

— Олег, это для меня очень важно.

— Да, не секрет это. Ваш невидимый лазер даёт в темноте некоторые блики от угольной пыли. И в тех точках, куда бьёт луч, возникает, со временем электризация, налипает пыль такими точками, бугорками.

— Хм. Не ожидал. Не ожидал, что ты расскажешь про это всё. Не ожидал, что ты, вообще, разбираешься в вопросе. Тюрина мы бы «раскололи», это ясно, но всё равно: тебе — благодарность.

— Не за что. Говорю же: это — не секрет.

— Чего-нибудь хочешь?

— Просить не привык. Но если можно — не сильно «прессуйте» Тю… Тюрина. Не со зла он. Просто: придурок любопытный.

— Разберёмся. Свободен.

После этих событий Тютя неделю убеждал всю бригаду, в том числе и Олега, что роботов использовать перспективно. Нормы там выставлены тройные, он узнал у Терминатора. А, по словам Тюти, с помощью роботов можно добывать значительно больше. Олег в его энтузиазм не очень верил. Но использовал в своих целях.

— В общем, так братва. Дело ясное: нужно рвануть этот месяц жилы и выйти на первое место по шахте. Кроме 8-й, этих, ясен день, мы не обойдём. По-любому, призовые очки нам не помешают. А в случае распределения новых роботов, дадут лучшим. Роботом кайловать должно быть полегче, чем ручками.

Бригада не сопротивлялась особо. У них был один профессиональный шахтер — Грыжа. Он «залетел» на зону за убийство дружка по-пьяне. Мы заставили его вспомнить всё, что знал, и чего не знал о добыче. Олег посидел даже в библиотеке вместе с Тютей. В бумаге было мало чего полезного. Не считать же помощью в добыче угля агитки советских времён о трудовых подвигах Стаханова? А ещё был библиотечный компьютер, на нём специально обученный зэк нашёл нам пару книжек, которые мы тихим ходом, через один день получили в электронном виде. Ничё — не ослепли, прочли с экрана за пяток вечеров. Вылезли из своей шкуры, применили у себя. Толк был: вышли на полторы нормы по бригаде. Даже Тютя старался: процентов сто десять — сто двадцать давал. Мой интерес был в очках, в призовых очках. Очень хотелось опять Лизку отыметь. И не только отыметь. Тянуло к ней.

== Лиза и Олег в той же постели 20-го номера, через месяц после первой встречи.

— Лиз, как у тебя получается так много призовых очков зарабатывать? Я уже в шахте по полторы нормы намолачиваю, а призовых сорок очков могу только за месяц набрать. А ты меня регулярно раз в неделю вытягиваешь на свиданку. Как?

— Олежек, глянь на мои руки: похожи они на руки шахтера?

— Нет. Это понятно. Ты рассказывала: вы шьёте, работаете на компьютерах какими-то операторами.

— Не какими-то, а операторами ПАУК-3. Полуавтоматических угледобывающих комбайнов. То есть, я управляю четырьмя штуками, раза в три более мощными, чем твой отбойный молоток, одновременно. Хорошо управляю. Четырьмя сразу ещё только одна зэчка может управлять, остальные тремя, двумя… Много угля добываю. Сейчас стажируюсь на младшего оператора шахты. Буду управлять вагонетками, лифтами, светом, вентиляцией, распределением проходчиков по забоям, прочее. Точнее: помогать управлять этим хозяйством старшему оператору.

— Не понял: это выходит, вы, бабы, добываете больше, чем мы?

— Выходит.

— Так Диктатор может нас того… Сократить. За ненадобностью.

— Ничего ты не понимаешь. Ходи на вечерние курсы. Запишись и ходи. А по поводу нашей шахты… Только учти: это моё личное мнение. Наш труд Диктатору и его генералам нужен постольку-поскольку. У него — другая цель.

— Не понял?

— Думаю, он хочет вернуть нас в общество. А весь тот жесткач, что тут творится — для нашего перевоспитания. Но учти: это моё мнение, я это нигде не читала.

— Во, точно, вспомнил, давно хотел тебя спросить. Ты — странная. В анкете про образование и прочее ничего такого не написано, но говоришь ты часто, как умная. Это почему?

— Вообще-то, я в институте училась. На технолога. Это неинтересно. Полтора курса проучилась.

— А потом? Что было потом? Чего замолчала?

— Первая любовь была. Молоденький четверокурсник, симпатичный. Залетела. А он к тому моменту меня уже бросил, закрутил с другой. Сказал сделать аборт. Сначала я думала его вернуть, бегала за ним, звонила, ждала, просила. А потом делать аборт стало поздно. Впала в истерику, возненавидела его, себя, нашего ребёнка. Я из маленького городка, кстати, недалеко отсюда. Дитя Донбасса. А училась в Днепре. Родила зимой, сама. Ребёнка завернула в простыню и выкинула в контейнер с мусором.

— И что — никто не видел? Почему в роддом не поехала?

— Депрессняк был. Жизнь не мила. А в роддом не поехала почему… Сначала терпела. Схватки и до того были. Со сроком просчиталась. В женскую консультацию и к гинекологам я не ходила. Точнее, один раз пошла, чтоб аборт сделать, но они меня обругали. Больше и не ходила. А потом Союз распался, военные пришли к власти, чехарда везде. А тут уже мне и рожать время пришло. Обычно первые роды — долгие. А у меня всё быстро прошло. И без разрывов, что редкость. Здоровая я кобыла, Олежек. Потом пришёл староста дома, где я квартиру снимала, и увёл в милицию.