***

Гость спал на кухонном столе — Стас поморщился, глядя на лужу чая под столом, но потом решил, что отделался небольшим ущербом. Кто его знает, как обернулось бы дело, будь Алексей юристом с обширной практикой. Сидел бы сейчас Стас где-нибудь за решеткой и ждал решения суда. Или как там это происходит? В сериалах всегда быстро и как по нотам, а в жизни — кто его знает.

Разогрев ужин в микроволновке, он собрался будить брата, но тот сам подтянулся на кухню и уставился на спящего гостя.

— Он так и будет? — спросил Виктор.

— Откуда я знаю, — ответил Стас, стараясь говорить тише.

Алексей, недовольно пробормотав что-то в полусне, начал просыпаться. Он уставился на них непонимающим взглядом, несколько секунд вспоминал, где находится, оглядываясь по сторонам, а потом тяжело вздохнул.

— Извините.

— Не бери в голову, — отмахнулся Стас.

Алексей заметил под ногами лужу, спохватился и побежал в туалет. Оттуда вернулся с ведром и шваброй — образцовый гость. Виктор сколько ни разливал напитков на кухне, ни один не убрал — не царское это дело.

— На ужин креветки с какой-то фигней, — объявил Стас, и поскольку никто не отказался, разложил отправленную Костиком еду на три тарелки.

Они поели в тишине, и нужно было задавать важный вопрос, но Стас боялся, что вслед за вопросом последуют неудобные истории. Виктор начнет жаловаться на Жанну, Алексей найдет что-нибудь в своей несчастной судьбе, и вечер будет безнадежно испорчен.

— Ты на Красной Площади был? — спросил у гостя Виктор.

Алексей ответил, мол, не был, Виктор охотно набросился с вопросами, где он еще не был, они разговорились и неожиданно приняли решение сами. Стас понял, что участвует в этом решении только когда они тронулись. Покатил машину по пустой улице и осознал, что его втянули в ночное развлечение. Мало ему было дел на вечер, еще придумал.

Пока ехали, Виктор не замолкал, рассказывая, как много должен увидеть Лёха — он так и называл его — в столичной жизни. И туда они поедут, и туда, и расписание уже готово, дело за малым — найти время.

— Я завтра допоздна, зато послезавтра могу с шести заехать, — и все в таком духе.

Стас понял, что прогнать из квартиры неожиданного гостя не сможет в точности так, как не смог дать ему взятку от мамы. Понял, что чувствует себя не просто ответственным за спасенного, но за них обоих — непутевого брата с его вечно неудачными девушками, а теперь еще за этого гостя столицы. Злой и раздраженный он шел за ними по парку к заветному пятачку, где провинция спонсировала бомжей — бросала монетки.

Лёха про традицию откуда-то слышал, вытащил из кармана целую гость мелочи, встал в круг, закрыл глаза и замер. Виктор разглядывал группу азиатских туристов, и Стас остался наедине с тишиной и гостем. Кроме них у пятачка не было больше никого — удивительное дело. Поздний вечер ведь, самое время загадывать желания.

«Загадунов» он ненавидел с глубокого детства, потому что знал, какие они в глубине души слабые существа. В детском доме на день рождения все загадывали одно и то же. Стас два раза загадывал тоже и до сих пор себя за это презирал. Нашел помощника — боженьку с неба. Лучше бы в Деда Мороза верил, писал письма — их потом отправляли «куда надо», и Виктор говорил, ему так прислали старенький ноутбук. Стас никогда никому не писал писем, разве что под диктовку воспитателей, когда нужно было что-то по делу. И в желания не верил, а когда кто-то рассказывал, как они исполняются, упрямо поджимал губы. Работай, учись, терпи и сам исполняй все желания.

Лёха стоял на пятачке в той позе, в которой ухитрился на этот самый пятачок попасть — немного скрюченным с оттопыренным мизинцем на одной руке и сжатым кулаком с мелочью на другой. Он о чем-то напряженно думал: губы сошлись в одну линию, брови стянулись к носу, скулы подобрались от свернувшихся мышц. Стас представлял себе, о чем может мечтать спасенный. Поправился он как по волшебству быстро, застрял теперь в столице до конца культурной программы Виктора. О чем тогда? О работе? О халяве?

Лёха все стоял и стоял, Стасу начало казаться, что он заснул в нелепой позе. Захотелось подойти и стащить его с пятачка, хотя вокруг все еще не было ни души и они никому не мешали.

Потом в дело вступил интерес. Любопытство с раннего детства было для Стаса важнейшим двигателем. О чем может так долго думать человек на Красной Площади? Это же просто красные кирпичи, старая дурацкая кладка, целый сонм солдатиков и бесконечные сувениры. Лёха ведь взрослый человек — двадцать три года, чего ж он там делает, как ребенок?

Стас вспомнил, как сам первый раз оказался у пятачка, и ничего особенного в памяти не воспроизвел. Было скучно, все толкались, и он надеялся побыстрее попасть домой к маме Нине — тогда он еще звал ее так — чтобы поесть котлет, которые она всегда готовила очень вкусно. Лёху котлеты явно не волновали — креветки Костика он слопал, как простую картошку, без особых восторгов. Где жить ему тоже было все равно, иначе не притащился бы в столицу без запасного плана. Друзей бросил, мать бросил. Чего он ищет ночью на Красной Площади с горстью мелочи?

— Я всё, — объявил Лёха. Стас увидел, что он стоит совсем близко, и руки его расслаблены. Мелочь валялась поверх металлического круга сзади.

— Хорошо, куда теперь? — спросил Стас.

— Может, домой? — шепотом спросил Лёха. Стас не понял, почему он шепчет, и Лёха кивнул в сторону Виктора, который в этот самый момент делал групповой снимок для азиатских туристов.

— Вы после смены, — добавил Лёха, переступил с ноги на ногу и стал похож на ребенка.

Стас пошел к машине, крикнул Виктору, чтобы не отставал, и всю обратную дорогу гадал, что было в голове у Алексея, когда тот стоял на Красной Площади. Найти бабу с пропиской? Съездить в Европу? О чем мечтают провинциалы, когда попадают в Москву? Стать знаменитым?

Мысль сжирала его целиком, два раза он свернул не там, где должен был, приехал во двор злой, забыл код сигнализации, долго разбирался с охраной, наконец, разулся, кинул куртку на вешалку и пошел заваривать чай. Ему было тошно от самого себя.

— Слушай, а что ты там загадал? — спросил у Лёхи в коридоре Виктор.

Стас сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Еще секунда, и мучения его закончатся.

— Так нельзя же говорить, — ответил Лёха. — Не сбудется!

Стас скрипнул зубами и пошел досыпать.

========== 3. Разрыв ==========

Хотя Станислав Валерьевич ничего плохого не сказал вслух, Лёха понял, что он много всего подумал. Даже для измученного работой человека выглядел Станислав Валерьевич паршиво и, быть может, пытался скрыть неприязнь, но Лёхе от этих попыток было еще тяжелее. Он сидел в машине и представлял себе в красках и живо, как точно так же ехал Станислав Валерьевич однажды с работы — тогда еще был его День рождения, о чем рассказал по запарке Витек — и ненароком сбил проходимца из провинции, а потом впутался в чужую жизнь по колено. Как в дерьмо практически, только от дерьма можно отмыться, а от Лёхи попробуй, отмойся.

Домой к Станиславу Валерьевичу Лёха вернулся мрачным и принял волевое решение утром свалить куда-нибудь, куда угодно, куда только пустят, лишь бы не создавать неудобств человеку, который спас его, пьяницу, от страшной участи валяться на проезжей части. Вот сбил бы его какой-нибудь с Рублевки, тут-то сказочке конец. Хорошо еще если бы просто помер, а так отвезли бы в лес и заставили копать могилу.

Засыпал Лёха с мутным чувством, практически с тошнотой, которая подкатывала к горлу волнами, и посреди ночи он все-таки обнял унитаз один разик, а потом на цыпочках добрался до комнаты и рухнул на пол. Ничего не снилось, только чернота, из которой Лёха пытался то ли вырваться, то ли убежать — этого он так и не разобрал, а наутро болели шея, спина и совесть.

— Поехали! — жизнерадостно предложил Витек, похлопав Лёху по плечу, и даже спрашивать, куда, не захотелось.